Без жалости

Риттер отпил апельсинового сока, хотя содержащаяся в нем кислота плохо влияла на его желудок. Они имели дело с государственной изменой, причем самой отвратительной. Хикс знал — не мог не знать, — что его действия ведут к гибели соотечественников, причем одного из них он знал по имени. Риттер уже принял решение, но Роджеру требовалось время, чтобы примириться с мыслью.

— Мы вместе учились в Рэндолфе, служили в одной бомбардировочной эскадрилье, — продолжал Макензи. Риттер решил, что даст ему выговориться, хотя на это может потребоваться время. — Мы заключали с ним деловые соглашения… — закончил помощник президента по национальной безопасности, глядя на стол, где стоял нетронутый завтрак.

— Роджер, тебя никто не обвиняет в том, что ты взял его к себе в помощники, но парень виновен в шпионаже.

— Что ты намерен предпринять?

— Это уголовное преступление, — напомнил ему Риттер.

— Скоро я оставляю свою должность. Меня включают в группу по подготовке к перевыборам президента, хотят, чтобы я возглавил весь северо-восток.

— Так рано?

— Джефф Хикс будет руководить кампанией в Массачусетсе, Боб. Мне придется работать с ним рука об руку. — Макензи посмотрел на сотрудника ЦРУ, произнося фразы, едва связанные между собой. — Боб, расследование шпионажа в аппарате Совета по национальной безопасности — это может все подорвать. Если то, что мы предприняли, если ваша операция станет достоянием общественности — я хочу сказать, как все произошло и почему она потерпела неудачу…

— Мне очень жаль, Роджер, но этот маленький ублюдок предал свою страну.

— Я мог бы лишить его допуска к секретным документам, выгнать…

— Этого недостаточно, Роджер, — холодно прервал его Риттер. — Из-за него могут погибнуть военнопленные американские офицеры. Он не может остаться безнаказанным.

— Но если мы отдадим вам приказ…

— Хотите воспрепятствовать осуществлению правосудия? — заметил Риттер. — Такие действия преступны.

— Ты не имел права прослушивать его телефон, это незаконно.

— Нами велось расследование нарушения национальной безопасности — сейчас идет война, ты не забыл этого? — в соответствии с несколько иными правилами, и к тому же, стоит ему только выслушать магнитофонную запись, и он тут же расколется. — Риттер не сомневался в этом.

— И подвергнуть риску судьбу президента? Сейчас? В такой момент? Неужели ты считаешь, что это пойдет на благо нашей стране? А как относительно наших контактов с русскими? Наступил критический момент в истории мира. Боб. — С другой стороны, любой момент является критически важным для истории, хотел добавить Риттер, но сдержался.

— Видишь ли, Роджер, вообще-то я обратился к тебе за советом, — произнес он и тут же получил этот совет, хотя и в несколько своеобразной форме.

— Мы не можем позволить себе провести расследование, которое завершится судебным процессом. С политической точки зрения, это неприемлемо. — Макензи надеялся, что этого будет достаточно.

Риттер кивнул и встал из-за стола. Возвращение обратно в кабинет комплекса ЦРУ в Лэнгли не принесло ему успокоения. Несмотря на предоставленную ему свободу действий, Риттер теперь будет вынужден сделать шаг, хотя и справедливый, но способный превратиться в привычку. Ему не хотелось этого. Первым делом он распорядился снять прослушивание с телефона Хикса, причем как можно быстрее.

Случившееся стало достоянием общественности благодаря газете. В передовой статье на четыре колонки говорилось об убийстве трех человек, связанных с торговлей наркотиками, которое произошло в сонном графстве Сомерсет. Райан быстро проглотил статью и даже не стал читать спортивные новости, на что обычно тратил четверть часа по утрам.

Это — дело его рук, подумал лейтенант. Кто еще оставит на месте преступления вместе с тремя трупами большое количество наркотиков? Он уехал на службу этим утром на сорок минут раньше обычного, немало удивив тем самым жену.

— Миссис О'Тулл? — Когда зазвонил телефон, Сэнди только закончила свой первый утренний обход и проверяла журнал.

— Да?

— Это Джеймс Грир. Помните, вы разговаривали с моей секретаршей, Барбарой?

— Да, конечно. Чем могу быть полезна?

— Мне неловко вас беспокоить, но мы пытаемся отыскать Джона. Дома его нет.

— Да, я знаю, что он в городе, но не имею представления где.

— Если будете разговаривать с ним, не можете ли передать, что я прошу его позвонить мне? У него есть номер моего телефона. Еще раз извините за беспокойство, — вежливо произнес он.

— Буду только рада. — Интересно, что происходит? — подумала она.

Сэнди чувствовала, как сгущаются тучи. Полиция разыскивает Джона, она сообщила ему об этом, но он воспринял ее слова с равнодушием. Теперь кто-то еще пытается отыскать его. Почему? И тут она увидела на столике в помещении для посетителей экземпляр утренней газеты. Ее читал брат одного из пациентов, но внимание Сэнди привлек крупный заголовок в правом, нижнем углу первой страницы: «УБИЙСТВО ТОРГОВЦЕВ НАРКОТИКАМИ В СОМЕРСЕТЕ».

— Все проявляют интерес к этому парню, — заметил Фрэнк Аллен.

— Что ты имеешь в виду? — Шарон приехал в Западный участок под предлогом познакомиться с административным расследованием гибели Морелло. Он уговорил лейтенанта Аллена показать ему заявление других полицейских и трех посторонних свидетелей. Поскольку Шарон сделал благородный жест, отказавшись от помощи юриста, а также потому, что гибель представителя наркобизнеса явно произошла в пределах необходимой самообороны, Аллен решил, что это не нарушит правил, только чтобы Шарон читал материалы в его присутствии прямо в кабинете.

— Понимаешь, сразу после звонка из Питтсбурга относительно убийства этой девушки, Браун, Эм позвонил мне и расспрашивал про Келли. А теперь ты. В чем дело?.

— В расследовании одного из моих дел было упомянуто его имя. Мы не уверены, в связи с чем, и потому я и задал вопрос. Что ты знаешь о нем?

— Но ведь ты, Марк, в служебном отпуске, — напомнил ему Аллен.

— Ты хочешь сказать, что мне нескоро придется взяться за работу? Что мне нужно отключить свой мозг? Может быть, где-то в газетах говорилось о том, что преступники все тоже отправились в отпуск?

Аллен был вынужден согласиться с Шароном:

— Просто к нему проявляют столько внимания, что начинает казаться, будто парня в чем-то подозревают. Полагаю, у меня есть о нем сведения — ну конечно, просто забыл. Подожди минуту. — Аллен встал из-за стола и ушел в архив. Шарон сделал вид, что с интересом читает заявления свидетелей. Через несколько минут Аллен вернулся и передал ему тонкую папку. — Вот, читай.

Это были выдержки из служебного дела Келли, но очень краткие, увидел Шарон, перелистывая страницы. Там были материалы о его подготовке в качестве подводника-подрывника, его документы инструктора, фотография и другая второстепенная информация. — Шарон поднял голову. — Живет на острове? Мне говорили об этом.

— Да, я тоже его об этом спрашивал". Забавно. Но почему все это так тебя интересует?

— Просто встретилось его имя, ничего больше, но мне захотелось проверить это. До меня все время доходят слухи о дельцах наркобизнеса, проделывающих свои дела в заливе.

— Вообще-то мне следовало переслать эту папку Эму и Тому. Я просто забыл, что она хранится здесь. А вот это еще лучше:

— Я сейчас еду туда. Хочешь, захвачу и оставлю для них?

— Буду тебе благодарен.

— Не стоит. — Шарон сунул папку под мышку. По пути он остановился у филиала библиотеки Пратта, где снял ксерокопии документов по десять центов за копию. Затем направился в фотолабораторию, где меньше чем за десять минут ему сделали с маленькой фотографии Келли на удостоверении пять больших увеличенных фотографий. Их он оставил в машине, которую припарковал у здания полицейского департамента, а сам зашел внутрь лишь на минуту, чтобы отправить папку в отдел расследования убийств. Он мог оставить всю информацию себе, но, подумав, решил поступить более разумно, как и надлежит нормальному полицейскому.