Золото Спарты

Выйдя на берег, они решили перестраховаться и не пошли в гостиницу; и арендованной машиной также не воспользовались. Озираясь в поисках Холкова и его людей, они нырнули в ближайшую сувенирную лавку, и через черный ход — в один из переулков. За двадцать минут Сэм и Реми постарались уйти как можно дальше от озера, нашли неприметное кафе на одной из уединенных улочек в центре городка и позвонили Сельме.

В два часа дня у входа в кафе притормозил «мерседес» зальцбургской таксомоторной компании, а три часа спустя, после живописной поездки, во время которой Сэм и Реми только и делали, что выискивали знаки погони, они остановились в гостинице под именами Хэнка и Лиз Труман.

Поев и выпив теплого бренди, они первым делом переслали Сельме письмо с фотографией символов с бутылки из церкви Святого Варфоломея, а затем позвонили на домашний номер Эвелин Торрес. Поболтали о том о сем, а потом Эвелин спросила:

— С чего это вы вдруг заинтересовались Ксерксом и Дельфами?

— Да так, подвернулся один проект, — отозвалась Реми. — Когда вернемся, расскажем подробнее.

— Что ж, если по порядку… Ко времени похода Ксеркса Дельфы, пожалуй, были самым священным местом на греческой земле. К пифии обращались по самым разным вопросам: от управления государством до удачной женитьбы. Что же касается сокровищ, там находилось не так уж и много ценных подношений — то есть ценности, конечно, были, но ничего, что могло бы сравниться с богатством Афин. Некоторые ученые со мной поспорят, но лично я считаю, что Ксеркс недооценивал место, которое Дельфы занимали в греческой культуре. Судя по свидетельствам современников, он считал оракула новомодной штучкой, чем-то вроде спиритической доски для общения с духами. Он был убежден, что греки что-то прячут в Дельфах.

— А они прятали?

— Ходили слухи, однако никаких веских доказательств обнаружено не было. И потом, вы ведь знаете историю: отряд, который Ксеркс выслал на разграбление храма, вернулся с пустыми руками, сам Аполлон, разгневавшись, послал обвал, преградивший дорогу в Дельфы. Несколько персов все-таки добрались до цели и вынесли несколько ценных даров, но ничего особо важного.

Сэм спросил:

— Какие ценности уцелели?

— Ну, само собой, руины храма до сих пор на месте. Часть колонн, украшавших сокровищницы, теперь хранится в Дельфийском музее вместе с фрагментами алтаря, каменных фризов… омфал сохранился… если тебя интересует золото и драгоценные камни, то ничего такого нет.

— Ты не помнишь, пока ты работала в Дельфах, вокруг не слонялись какие-нибудь подозрительные личности? — спросила Реми. — Не заметила ничего необычного?

— Да вроде нет. Стандартные запросы на исследования от различных университетов. — Эвелин на миг замолкла. — Постойте-ка. Был один странный товарищ… из Эдинбургского университета… Жутковатый тип.

— А поточней?

— Он подал заявку на осмотр дельфийских реликвий, и мы ему разрешили. У нас установлены строгие правила обращения с экспонатами — список разрешенных действий и список вещей, которые делать нельзя. Я поймала его за руку. Этот тип нарушил, или пытался нарушить, один из самых серьезных запретов. Я проходила мимо и застукала его за проведением запрещенного теста: он пытался капнуть кислотой на одну из колонн.

— Какие колонны ты имеешь в виду? — спросила Реми.

— Кариатиды. Они стояли у входа в сокровищницу сифносцев. — И она продолжила, предвосхищая их следующий вопрос: — Кариатида — это каменная колонна, обычно мраморная, в форме женской фигуры. Самые известные кариатиды стоят у входа в афинский Акрополь.

— Что за тест он проводил?

— Не помню. У него с собой были ювелирный молоточек, резец и склянки с химикатами… Все это я изложила в отчете руководству. Надо посмотреть, может, у меня где завалялась копия… Сейчас поищу.

Они услышали, как Эвелин перемещается по комнате, скрипнула дверца шкафа, и из трубки донесся шелест перекладываемых бумаг.

— А чем он объяснил свой поступок, когда его поймали? — спросила Реми.

— Сказал, что недопонял правила… Полная чушь. Я лично их ему разъясняла. Он нагло врал, но так и не признался, что ему было нужно на самом деле. Мы его вышвырнули и известили кафедру в Эдинбурге.

— В полицию не обращались?

— Руководство решило не вмешивать полицию. Парню крупно повезло. Греки крайне щепетильны в подобных вопросах. Ему светил тюремный срок. Я слышала, что его уволили из Эдинбурга… уже кое-что. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. О, нашла отчет… Его звали Баклин. Томас Баклин.

— И что за химикаты при нем нашли?

Из динамика раздался шелест перелистываемой бумаги.

— Странно, — сказала Эвелин. — Надо же, совсем вылетело из головы. Он использовал азотную кислоту.

— Что же в этом странного? — спросила Реми.

— В археологии подобные тесты практически не применяются. Слишком едкое вещество. Мы не используем азотную кислоту.

— А кто использует?

Ответил Сэм:

— Специалисты, которые работают с металлами. Это тест на присутствие золота в породе.

Они поболтали еще несколько минут и прервали связь. Сэм открыл ноутбук — одну из немногих вещей, которую они привезли в рюкзаках из Кёнигзее, — и подключился к беспроводному гостиничному Интернету. Около двух тысяч людей носили имя Томас Баклин. Через несколько минут область поиска сузилась до одного.

— Баклин написал несколько работ по античной истории, в основном посвященных Персии или Греции. Последнюю работу он вывесил больше года назад, — сказан Сэм.

— Примерно когда его уволили, — сказала Реми, заглядывая Сэму через плечо. — А можно ознакомиться с его опусами?

— Похоже, они есть в сети «JSTOR»…

«JSTOR» представляла собой некоммерческий интернет-архиве учеными трудами на самые разные темы: от археологии и истории до лингвистики и палеонтологии. Сэм, Реми и Сельма постоянно пользовались его материалами.

— Скажу Сельме, чтобы загрузила и переслала нам.

Сэм напечатал короткое письмо. Через полминуты пришел ответ: «Пять минут».

— Там упоминается, где он работал после увольнения из Эдинбургского университета?

— Ни слова.

Затренькал электронный почтовый ящик Сэма. Сельма нашла четырнадцать работ за авторством Баклина; их она выслала вложенным файлом формата. pdf.

А вот это уже интересно, — сказал Сэм. — Оказывается, перед тем как появиться на пороге Эвелин, Баклин взял годичный творческий отпуск.

— То есть университет его не посылал, — отозвалась Реми. — Он действовал по собственной инициативе. Какого черта ему было надо?

Сэм перестал прокручивать страницу, его пальцы застыли над клавиатурой. Он прильнул к экрану и заморгал.

— А вот и ответ. Взгляни.

Реми оперлась о плечо Сэма и вперила взгляд в экран.

К одной из баклинских работ прилагалось фото автора. С небольшой черно-белой фотографии на них смотрело знакомое лицо: лысая голова, редкая поросль ярко-рыжих волос за ушами и очки в черной оправе.

Томас Баклин был человеком в белом халате из частной лаборатории Бондарука.

Глава 52

Работы Баклина в буквальном смысле пользовались жуткой популярностью. Если верить статистике «JSTOR», с момента первой публикации на них поступило всего два запроса: один от Сэма и Реми, второй от неизвестного пользователя. Впрочем, кому-кому, а уж Фарго этот пользователь был известен, и даже слишком хорошо.

Сэм закачал материалы в свой смартфон, отдал Реми ноутбук, и следующие три часа они провели за чтением, знакомясь с теорией Баклина. Чтобы не влиять раньше времени на мнение друг друга, дочитали до конца и только потом обменялись выводами.

— Что скажешь? — спросил Сэм. — Псих или гений?

— Зависит от его правоты. Очевидно, что он одержим Дельфами и Ксерксом. Его противоречивая гипотеза не лучшим образом повлияла на его репутацию в академическом мире. Другими словами, друзей он себе не нажил… Скорее наоборот.