Страница 21 из 36
— Незнание — грех.
Лоуренс постучал Коула по затылку. Мальчик вздохнул и кивнул.
— Хуже всего понимаешь… самого себя. Я это как-то слышал.
— Что ж, в этом есть мудрость, но, что важнее –
Лоуренса прервал стук копыт. Видимо, скакали речники с лодок, остановившихся позади. Лоуренсу они казались летящими меховыми ядрами, к которым цеплялись люди. Один, два, три… он насчитал семь всадников.
Быть может, они предчувствовали какую-то прибыль? Даже если они владели какой-то тайной, в нынешней ситуации извлечь доход будет очень непросто. И, что важнее…
— Что важнее — думать следует и о том, чему тебя другие неучили. Когда мы говорим «незнание — грех», мы имеем в виду мудрость, а не знание как таковое.
Коул распахнул глаза и стиснул зубы. Рука, держащая мешок с пожитками, сжалась так сильно, что костяшки пальцев побелели. Потом он поднял голову и поблагодарил Лоуренса.
— …Большое спасибо за урок.
Проклятье… значит, боги действительновсегда побеждают.
Шагать вместе с Коулом оказалось довольно весело. Лоуренс всячески пытался намекнуть Коулу, что хотел бы узнать, что Хоро ему сказала. Но прямо он мальчика не спрашивал: Хоро, надев на него свой плащ, как будто пометила мальчика своим запахом гнева.
— Ух ты, вот это вид!
— Да… Похоже, переполох получился знатный.
С высокого речного берега видно было далеко. Добираться им до места назначения предстояло еще долго, но его уже можно было разглядеть.
Как и говорил Рагуса, реку перегородил большой корабль, а рядом с ним застряло множество лодок. У берега была еще одна лодка — похоже, принадлежащая самому Рагусе. Рядом виднелись несколько человек на лошадях — возможно, посланцы от местных аристократов, прискакавшие за новостями.
— Выглядит почти как… праздник…
Лоуренс покосился на Коула, думая, уж не пробудилась ли в мальчике тоска по дому. Лоуренс оставил свою холодную деревеньку, потому что ее унылая атмосфера была ему невыносима. Тем не менее даже он иногда скучал по родине.
Глаза Коула покраснели отнюдь не только из-за отсветов закатного солнца. Лоуренс не удержался от вопроса.
— Скажи, откуда ты родом?
— Э?
— Если не хочешь, можешь не говорить.
Когда ему самому задавали этот вопрос, Лоуренс всегда называл город, близ которого была его деревня… это повышало уважение к нему собеседника. Но, по правде сказать, не имело значения, если бы он и истинное название говорил: все равно ведь никто не знал про эту крохотную деревушку.
— Это… я из Пина.
Коул ответил с боязнью в голосе. Но Лоуренс действительно ничего не слыхал об этом месте.
— Прости, название мне совершенно незнакомо… он где? Где-то на востоке?
По названию Лоуренс предположил, что этот город или село находится на юго-востоке… в краю известняка и теплых соленых озер. Если верить слухам, конечно.
— Нет, на севере… вообще-то не так уж далеко отсюда.
— Правда?
Человек, интересующийся Церковью и пришедший на север. Как правило, такие люди — уроженцы юга. Многие из них продали все, что у них было, и отправились на север, чтобы начать там новую жизнь. Но немалая доля так и не сумела к этой новой жизни и новой земле приспособиться.
— Вы слышали про горы Роеф, которые рядом с истоком реки Ром?
Лоуренс кивнул.
— Моя деревня вверх по течению отсюда, в предгорье. Там холодные зимы, но когда идет снег, там так красиво…
Лоуренс был в полном изумлении. В Ренозе они нашли историю Хоро в книге, которую взяли у Риголо. Судя по этой книге, Хоро пришла с гор Роеф.
Люди, пришедшие на север с юга и поселившиеся здесь, встречались редко. И горы Роеф были большие… в тамошних долинах жило много людей.
— Отсюда идти примерно полмесяца. Я вернулся на север, чтобы найти работу… но если не найду, думаю, придется просто вернуться домой.
Лоуренсу недостало духа, чтобы посмеяться над Коулом за эти его слова, произнесенные с таким смущенным видом. Чтобы покинуть родную деревню, требуется немалая храбрость и решимость. И неважно, с благословения родителей он ушел или против их воли — возвращаться домой, не достигнув своей цели, очень тяжело… так же тяжело, как сражаться с желанием вернуться.
— Люди туда переселились откуда-то?
— Переселились?
— Жители деревни пришли туда с юга?
Коул призадумался, потом покачал головой.
— Нет… но я слышал как-то, что раньше наша деревня была в другом месте, которое оказалось на дне озера из-за землетрясения…
— Нет, нет… я клоню к тому, что те, кто живут на севере, обычно не хотят изучать законы Церкви.
Услышав эти слова, Коул мигнул.
— Учитель… ну, учитель Лиент сказал, что для такого, как я, кто родился в стране с другой верой, лучше всего принять учение Церкви как можно скорее.
Коул усмехнулся, словно бы над самим собой… интересно, почему, подумал Лоуренс.
— Хмм… может быть. В вашу деревню приходили миссионеры?
Среди миссионеров попадаются люди миролюбивые и дружелюбные, искренне следующие учению Единого бога. Большинство, однако, прикрывались именем Папы, чтобы убивать людей и силой обращать селян в свою веру. Но если бы деревня Коула встретилась с одним из таких, он бы, скорее всего, возненавидел Церковь и совершенно не желал бы учить ее законы.
— Нет, к нам в Пин никто не приходил.
Произнеся эти слова, Коул устремил взгляд куда-то в пространство. На него лице было выражение, которого можно было ожидать от кого-то намного старше.
— Они приходили в деревню в двух горах от нашей. Там жили люди, которые хорошо умели ловить сов и лис. Она была даже еще меньше, чем Пин. Однажды туда пришел человек с юга и поставил там церковь.
Лоуренс надеялся, что Коул не скажет дальше, что тогда-то он и поверил учению Церкви.
В подобных ситуациях деревни, узнав об обращении своих соседей, должны надеяться, что не они станут следующими. Причина очевидна.
— Ведь у каждой деревни свои боги… они должны идти против Церкви…
Коул был явно поражен, услышав эти слова Лоуренса; он молча уставился на него. Это лишь укрепило подозрения Лоуренса.
— Меня вообще-то вполне можно назвать врагом Церкви… не хочешь поведать мне свою историю?
Удивление словно приклеилось к лицу Коула. Создавалось впечатление, что он хочет высказать, что у него на душе, но не может облечь мысли в слова.
Несколько секунд он молчал. Потом испытующе спросил Лоуренса:
— Правда?
Коул явно не привык подозревать других людей. Столь наивному пареньку, несомненно, трудно пришлось в жизни… но это в нем и подкупало.
— Мм, клянусь именем Господа.
Улыбка Коула после этого ответа Лоуренса была столь очаровательна, что Лоуренс не удержался от соблазна потрепать мальчика по макушке.
— …Я слышал, двести двадцать лет назад старейшины нашей деревни собрались и несколько дней совещались. О том, что нам делать… покориться Церкви или сражаться? Я слышал, Церковь никогда не вступает в разговоры… всюду говорят, как они убивают людей. Но той зимой какая-то большая шишка в Церкви заболела, и мы были спасены. Ну, конечно, если бы нам пришлось сражаться, мы бы победили… мы лучше знаем землю, и у нас больше людей.
Если это была правда, они бы начали сражаться сразу же, как только кого-то из них убили бы. Они не могли не понимать, что когда-нибудь Церковь пришлет больше людей, которые попытаются снова. Даже самая далекая деревушка в горах была частью большого мира.
— Но когда я услышал эту историю, как нам повезло из-за той болезни, я задумался.
Лоуренс уже видел, к чему ведет Коул. Мальчик был умен. Не будучи ограничен никакими верованиями, он выбрал надежный способ защитить свою деревню. Остановить сражения и общую неуверенность можно было, надев рясу высокопоставленного служителя Церкви. Система власти в Церкви была довольно занятна, и, выучив законы Церкви, Коул мог бы стать частью этой системы. Он действительно мог защитить свою деревню.