Страница 43 из 48
Проще говоря –
— Единственный шанс для меня продолжить путешествовать с тобой — это полностью отказаться от сделки.
Лоуренс удержал в себе другие слова, что рвались наружу, — что даже если это будет стоить ему его мечты, он ни за что не подвергнет Хоро опасности.
— Ты думаешь, от этого я буду счастлива? — спросила Хоро.
— Да, — без тени смущения ответил Лоуренс.
В следующую секунду он получил пощечину.
— Я не скажу, что счастлива. И никогда, никогда не скажу, что сожалею.
Хоро ударила его со всей силы, какая нашлась в ее маленькой ручке; возможно, ее ладони было больнее, чем щеке Лоуренса.
Эта мысль мелькнула у Лоуренса, когда он глядел на ее дрожащее лицо.
На этом все шансы, что любой из них скажет другому, что хочет продолжать путешествовать вместе, были порушены.
Хоро этого и желала. Лоуренс нет.
Он дал ей то, чего она желала, ценой собственных чувств.
Это была сама суть понятия «доброта», и потому Хоро этого боялась.
Со стороны Лоуренса то была тихая месть за внезапное заявление Хоро о конце путешествия.
— Я запомню тебя как холодного, расчетливого торговца, — сказала она.
При этих словах Лоуренсу наконец удалось улыбнуться.
— Было бы вредно для моей репутации, если бы ты запомнила меня дурнем. Ну, идем, заберем наше оружие, наши деньги.
Лоуренс зашагал прочь, Хоро двинулась чуть сзади.
Шмыганье носом, которое донеслось до его ушей, было вызвано явно не холодным воздухом.
Возможно, Хоро считала это несправедливым, но Лоуренс был не настолько великодушен, чтобы позволить Хоро покинуть его без маленькой мести.
Но месть пуста.
Когда они добрались до Торгового дома Делинка, Хоро уже вновь была самой собой.
Месть порождает месть.
И это к лучшему.
— Нет в этом мире никакого бога, — тускло пробормотала Хоро. — Если бы твой всеведущий, всемогущий Господь существовал, как он мог бы просто наблюдать за такими страданиями?
Лоуренс остановил руку, уже готовую постучать в дверь.
— Действительно, как? — кивнул он и лишь потом постучал.
Торговый дом Делинка выглядел простенько, как всегда, и внутри царила тишина, словно шум и суматоха снаружи их совершенно не касались.
Разумеется, торговцы прекрасно знали, что творится в городе, и, едва увидев Лоуренса, тотчас с радостью принесли деньги.
Неприятные улыбки на их лицах вполне показывали, что они думают; но по крайней мере Лоуренс мог довериться их полным достоинства заверениям, что безопасность его спутницы они обеспечат.
Каким бы бессердечным ни был торговец, на это бессердечие вполне можно было положиться, когда речь шла об аккуратном обращении с товаром.
Однако когда настало время передачи денег, торговцы вручили их не Лоуренсу, а Хоро.
То была мудрость заимодавца.
Если Лоуренс получит деньги из рук Хоро, заложницы, их важность прочнее запечатлится у него в памяти. Это должно будет отбить у него всякое желание отказываться платить по счету; и вообще, его стремление извлечь прибыль с помощью этих денег выйдет на совершенно новый уровень.
Хоро пристально посмотрела на мешочек с монетами, уютно уместившийся в ее ладошках. Потом перевела взгляд на Лоуренса.
— Когда получишь прибыль, я хочу лучшего вина, — с кислым видом произнесла она.
Столько, чтобы быть пьяной вечно.
Столько, чтобы это последнее воспоминание о нем осталось в ее сердце навечно.
— Ну конечно, — ответил Лоуренс, принимая деньги.
— Мы тоже будем молиться за твою удачу, — сказал торговец Делинка.
Скорее всего, он вмешался, чтобы прервать разговор. Опыт должен был подсказать ему, что такие прощания могут длиться и длиться.
Но Лоуренс и Хоро давным-давно уже попрощались.
— Когда мы увидимся в следующий раз, я буду городским торговцем, — высокопарно произнес Лоуренс.
— Моим спутником просто не может быть никчемный торговец, — улыбнулась Хоро.
Лоуренс не знал, какое выражение лица принять после такого заявления.
Он не знал; но когда он вышел из здания и оглянулся, Хоро стояла в дверях потупившись.
Лоуренс помчался в город, прижимая к груди мешочек с шестьюдесятью золотыми.
Он был не в настроении идти.
Он не знал, правильный ли выбор он сделал.
Просто не знал.
Хотя другого выбора не было, все равно он не знал, правильный ли выбор он сделал.
Это не казалось ему странным. Впереди лежал доход столь громадный, что о таком он не мог и мечтать.
А на сердце все-таки было неспокойно.
Сжимая золото, Лоуренс бежал по городу.
Когда он добрался до постоялого двора, в дверях стояли и обсуждали что-то несколько человек.
Даже не вслушиваясь, Лоуренс угадал, что они — по-видимому, постояльцы и их приятели — говорят о бунте в городе.
Лоуренс направился к стойлам, расположенным по соседству со складом.
В стойле были две лошади и повозка. Разумеется, одна из лошадей и повозка принадлежали Лоуренсу. Прекрасная повозка, козлы которой были чуть-чуть велики для одного.
Что заставило его нахмурить брови, так это вовсе не вес золота в его руках — а вес, навалившийся на сердце; слишком тяжелый. Стряхнув этот вес, Лоуренс направился к стойлам через складскую комнату.
Как всегда, здесь башнями в рост человека громоздились ящики с товарами; лишь тропки между башнями были проходимы. Никто не знал всего, что здесь хранилось. Идеальное место, чтобы спрятать что-нибудь небольшое.
Эта мысль пришла Лоуренсу в голову, когда он пробирался через комнату; как вдруг он врезался в кого-то, кто занимался ровно тем же самым.
— П-привет. Я уж устала ждать, — сказала пробиравшаяся между грудами ящиков Ив и присела возле одной из башен.
— Я принес деньги, — Лоуренс показал джутовый мешочек, и Ив прикрыла глаза, как человек, который после трехдневной жажды наконец пьет.
— Я договорилась насчет лодки. Я нашла лодочника, который из-за бунта потерял всю свою прибыль. Я предложила хорошую цену, и он сказал, что возьмется, даже если весь флот будет ему мешать.
У Ив отличный глаз, в этом сомневаться не приходилось.
Теперь все, что оставалось, — безопасно провезти шкуры через бунтующий город.
Потом они отвезут их вниз по реке и утроят свои деньги.
От одной лишь мысли об этом у Лоуренса закружилась голова.
Ив выудила откуда-то из груды товаров мешочек и спрятала на груди, потом встала.
— Те торговцы не будут качать головами, когда увидят наше золото. Их глаза будут смотреть только на деньги, и они кивнут, что бы они там ни думали.
Эту картину было легко представить, и Лоуренс улыбнулся, хотя и не был уверен, насколько убедительно у него это получилось.
— Ну идем! Сделка будет — легче легкого!
Ив была на редкость разговорчива — должно быть, от волнения.
Сделка была колоссальна. В монетах Тренни она тянула на две тысячи, и даже в легендарных золотых румионах, которыми Лоуренс и Ив пользовались ради удобства, — на шестьдесят монет.
Перед доходом, который можно извлечь из такого количества денег, человеческая жизнь начинала казаться какой-то мелкой.
Да она и была мелкой.
Ив, похоже, собиралась пройти к стойлу мимо Лоуренса, но он не сдвинулся с места. Он загораживал собой проход, так что ей пришлось остановиться.
— В чем дело? — спросила она, подняв глаза; в лице ее была заметна неуверенность.
— Когда мы на эти деньги купим меха, доход в итоге составит четыре тысячи серебряных монет, верно?
Ив была на голову ниже Лоуренса. Она сделала шаг назад, потом второй; капюшон полностью скрывал выражение ее лица.
— Да, — кивнула она.
— И ты договорилась насчет лодки, так что все, что нам остается делать, — только купить шкуры.
— Да.
— И ты хорошо знаешь, где можно продать эти шкуры.
— Да.
Взамен денег, которые Ив брала у Лоуренса, она предоставляла ему свои опыт и ум.
Она заранее все продумала, начертила схему, как ей проложить путь сквозь сложные взаимоотношения людей в городе, ухватить за хвост выгодную сделку и получить прибыль.