Страница 33 из 48
Отказ Лоуренса от участия в сделке был не просто нежелателен для нее — он почти наверное означал провал всего плана.
Конечно, сейчас она пытается угадать, что Лоуренс увидел и услышал сегодня в городе.
Если она собирается лгать, шансы, что ее ложь уляжется в канву собранных Лоуренсом сведений, будут весьма призрачными.
— Епископ здешней церкви — пережиток старых добрых дней, прошлого, которое он не может забыть, — начала Ив. — Он хочет власти. В юности он пришел сюда миссионером, вынес дьявольские тяготы, и пройти через них ему помогла его цель — стать сильной, влиятельной фигурой. Он хочет, чтобы здесь был кафедральный собор. Иными словами — он хочет стать архиепископом.
— Архиепископом…
Это слово было практически синонимом слова «власть».
Ив кивнула и продолжила.
— Как я уже говорила, я, может, и из падшей аристократии, но все же из аристократии. Когда я начала изучать здешние места в поисках хороших возможностей для торговли, я услышала о епископе, который пытался делать деньги, но неудачно. Это был ренозский епископ. В то время он пользовался как прикрытием одним торговым домом и пытался с помощью десятины, которую он собирал, пролезть в торговлю мехами, но в итоге он просто засел в своей церкви и считал цифры. Его дела шли все хуже и хуже. И тогда я предложила способ убить разом двух зайцев.
— Торговлю статуэтками.
— Именно. И я не только продавала ему статуэтки. В конце концов, я аристократка из королевства Уинфилд. Я по-прежнему могу разговаривать с власть имущими. Я свела его с тамошним архиепископом, человеком, власть которого абсолютно незыблема.
Лоуренс обнаружил, что мысленно кивает.
Если это было правдой, то статуэтки, скорее всего, изготавливали те же самые бродячие каменотесы, каких архиепископ нанимал для починки своего кафедрального собора. Обычно, когда каменотесы заканчивают чинить искусную каменную резьбу в соборе, они либо отправляются в другое место, либо занимаются разной работой по мелочи.
Но объем работ определенного типа ограничен, что вызывает трения между группами каменотесов в пределах страны. И по иронии судьбы именно бродячие каменотесы, проводящие время в оттачивании своего мастерства, были самыми способными; лишь они могли поддерживать в должном состоянии искусную каменную резьбу в соборах.
Поэтому в городах, где были кафедральные соборы, всякий раз, когда им требовалась починка, местные каменотесы волновались, что у них украдут их работу и что они станут никому не нужны.
Идея Ив, требующая работы по камню, избавляла их от этих тревог.
Она служила мостиком между кафедральным собором, желающим нанимать бродячих каменотесов лишь тогда, когда в них была нужда, городом и самими бродячими каменотесами. И тогда Ив могла сказать архиепископу, что ренозский епископ желает с ним познакомиться, и потом извлекать прибыль из перевозки статуэток из города в город.
Это была идеальная ситуация: в выигрыше оказывались все ее участники.
— Я рада, что ты понимаешь. Так проще будет объяснить. Все было так, как ты сказал. Я довольствовалась маленькой прибылью при продаже статуэток, потому что рассчитывала, что здешний епископ станет архиепископом. Но…
Лоуренс не мог понять, был ли прокравшийся в голос Ив металл ее игрой или же проявлением трудно сдерживаемого гнева.
Однако пока все факты стыковались; история Ив звучала даже слишком правдоподобно.
— По мере того как епископ греб деньги от сделки со мной и укреплял свою власть, люди вокруг него начинали понимать, какова его цель, и он принялся уничтожать препятствия, которые были у него на пути. Нынешняя ситуация послужила ему удобным поводом избавиться от меня. Он мне многим обязан. Возможно, он думал, что чем дольше я буду рядом с ним, тем больше в конце концов потребую. И, разумеется, я именно это и собиралась сделать. Я имею на это полное право. Но он решил, что лучше иметь дело с готовой торговой гильдией, чем с торговцем-одиночкой, который только создает себе имя. Даже я могу понять его резон, но это не значит, что я с ним согласна.
Лоуренс подумал про себя, что гнев обжигает так же зримо, как пламя.
— В общем, мы начали спорить и в итоге разругались, — закончила Ив.
Сидящая рядом с Лоуренсом Хоро была столь тиха, что можно было вообще забыть о ее присутствии здесь.
Лоуренс вновь прокрутил в голове рассказанную Ив историю.
Она выглядела абсолютно последовательной. По правде сказать — настолько последовательной, что это было подозрительно.
Если она была ложью, то так хорошо состряпанной, что Лоуренс был почти не против все равно иметь с Ив дело.
— Понятно. Вот, значит, почему тебе было так трудно обращать твои статуэтки в деньги и почему ты не можешь просто сидеть и ждать следующей северной экспедиции.
Ив молча сидела под своим капюшоном; ее молчание резко контрастировало с недавней многоречивостью.
Лоуренс сделал глубокий, тихий вдох.
Он закрыл глаза.
Если он будет сомневаться даже в столь непротиворечивой истории, ему вообще любую сделку будет трудно заключить.
С другой стороны, возможно, он только обманывает себя.
Лишь торговцам, которые постоянно обманывают других и которых постоянно обманывают другие, приходится волноваться о подобных вещах.
— Понятно, — наконец произнес он, высвобождая задержанный в легких воздух.
Он заметил, что плечи Ив чуть шевельнулись.
Он был уверен, что это не притворство.
Ни один торговец не способен оставаться абсолютно бесстрастным в подобные моменты.
— Давай обсудим подробности дела, — закончил он.
— …Давай.
Лоуренсу показалось, что в тени капюшона Ив мелькнула улыбка.
Ив протянула руку.
Лоуренс ее пожал; рука Ив еле заметно дрожала.
Позже Лоуренс, Ив и Хоро отправились в город.
Вовсе не для того, чтобы отпраздновать свежезаключенный договор. Торговцы ничего не празднуют, пока прибыль не окажется у них в руках.
Определить, когда именно Совет Пятидесяти озвучит свое решение и тем самым спустит с цепи свору торговцев, желающих взять торговлю мехами в свои руки, было совершенно невозможно, так что нужно было раздобыть необходимую сумму денег как можно быстрее.
Поэтому в город они отправились, чтобы договориться с торговым домом, который должен будет дать им деньги и взять в залог Хоро.
Назывался он «Торговый дом Делинка».
Располагался он в удобной близости от порта, но здание было маленьким и без собственного погрузочного двора.
То, что это торговый дом, выдавал лишь флажок, скромно висящий над дверью.
Однако каменная кладка была столь хороша, что между камней не протиснешь и волоса, а здание, хоть и пятиэтажное, не льнуло к соседним.
Поближе приглядевшись к флажку, тускло освещенному масляным фонарем, Лоуренс понял, что перед ним вышивка высшего качества. На фоне туманно-серых камней он придавал торговому дому впечатление скорее маленького гиганта, нежели какого-то недавно расцветшего предприятия.
Лоуренсу показалось, что отношение этого торгового дома к публичности было не таким, как у других.
— Я Луц Эрингин, представитель Торгового дома Делинка.
Обычаи торговцев, имеющих дело с разными товарами, широко разнились.
Четверо мужчин из Торгового дома Делинка вышли поприветствовать Лоуренса и компанию; все они были облачены в одинаковые одежды, никто не выделялся на фоне остальных.
Лоуренс слышал, что в организациях, торгующих людьми, качество товара всегда оценивают сразу несколько человек. Эти четверо, вне всяких сомнений, были высокопоставленными фигурами в Торговом доме Делинка.
— Я Крафт Лоуренс.
Лоуренс обменялся рукопожатием с Эрингином.
Рукопожатие этого человека было каким-то мягким; на губах застыла неясная улыбка, не дающая понять, что он думает.
У тех, кто торговал овцами, были громкие, подобные собачьему лаю голоса. А это, значит, улыбка работорговца?