Страница 29 из 59
Вот что такое разорение. Отдавать приходится абсолютно все, что есть.
- Что ж, тогда я отправляюсь, - сказал Лоуренс.
- Буду с нетерпением ждать послезавтрашнего дня. Да хранит тебя Господь!
Когда человек, находящийся в тяжелейшем положении, находит кого-то, кому еще хуже, вполне естественно, что его притягивает к этому человеку.
Лоуренс это понимал, но все же не смог удержаться от того, чтобы стиснуть кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
Впрочем, гнев его был наполовину на самого себя. На этот раз его неудача была непоправимой.
Не сопровождаемый никем, Лоуренс вышел из расположенной на третьем этаже переговорной комнаты и спустился по лестнице на первый этаж, в погрузочный двор.
Поскольку Хоро была одета городской девушкой, в переговорах она участвовать не могла и потому сидела на козлах, ожидая, когда все закончится, вместе с работником Гильдии, который должен был за ней приглядывать. Выйдя во двор, Лоуренс успел заметить, как на лице Хоро на краткое мгновение появилось потрясенное выражение; затем она быстро отвернулась.
По реакции Хоро Лоуренс понял, насколько страшным было его собственное лицо.
- Прости, что заставил ждать, - обронил Лоуренс, забираясь на козлы. Хоро рассеянно кивнула; время от времени она украдкой кидала на него взгляды.
- Поехали.
Не обращая внимания на наблюдающего за ними работника, Лоуренс натянул повод, чтобы развернуть повозку, и выехал с погрузочного двора. Работника, похоже, уже предупредили – он ничего не сказал, лишь молча проводил повозку взглядом.
Как только они выехали за деревянные ворота и очутились на маленькой, мощенной булыжником улочке, Лоуренс глубоко вздохнул, пытаясь тем самым подавить стремление завопить в голос.
Злость, нежелание смотреть в глаза правде, сожаление... все эти чувства вырвались из него вместе с этим вздохом.
Воздух, что он выпустил, был наполнен черными эмоциями до предела; если бы этот воздух вдохнул кролик, возможно, он бы умер на месте.
Однако гордость торговца с этим вздохом его не покинула.
Времени для пессимизма не было. В голове Лоуренса теперь царила лишь холодная ярость, и с этим чувством он немедленно принялся подсчитывать свои шансы собрать необходимую сумму.
- ...Эй, эй... ты.
Неуверенный голос Хоро прервал его мысленные подсчеты.
- Э?
- Что-то случилось?
Истинным обликом Хоро была волчица, способная с легкостью проглотить Лоуренса целиком, но сейчас она неестественно улыбалась, глядя на него; улыбка эта была исполнена тревоги. Хоро наверняка слышала разговор Лоуренса с Ремарио. То, что она нарочно задала этот вопрос, объяснялось какими-то другими причинами.
Глядя на Хоро, Лоуренс мог лишь вообразить, насколько страшным было сейчас его собственное лицо.
Для торговца выражение лица было важнее, чем что бы то ни было еще. Отпустив поводья, Лоуренс попытался расслабить натянутые мышцы лица.
- Если тебя интересует, что случилось, то груз за нашей спиной превратился в груду мусора, - ответил он.
- Мм... значит, я расслышала правильно.
- Я тебе еще одну вещь скажу, раз уж мы об этом заговорили. Если все пойдет своим чередом, я разорен.
Скорее всего, Хоро знала, что судьба разоренного торговца подобна судьбе несчастного ягненка, ожидающего заклания. После слов Лоуренса лицо ее исказилось, словно она ощутила боль. Но тут же выражение ее лица изменилось.
Холодный, всепроникающий взор мудрой волчицы был устремлен на Лоуренса.
- Хочешь сбежать?
- Один раз убежав, я буду в бегах до конца своих дней. Сеть агентов крупной гильдии подобна глазу Господа. Где бы ты ни был, как только ты займешься торговлей, тебя тут же обнаружат. Я не смогу снова стать торговцем.
- Но раненый зверь, как правило, очень быстро становится мертвым зверем. Не слишком ли ты оптимистичен?
- Вовсе нет, - твердо ответил Лоуренс. Хоро отвернулась и погрузилась в размышления.
Лоуренс тем временем продолжил.
- Если только я смогу выплатить сорок семь румионов, никаких проблем не будет. В конце концов, у меня по-прежнему есть на руках товар. Когда я рассчитаюсь с долгом, я смогу отвезти и продать его где-нибудь еще и выручить почти столько же. Для меня еще не все потеряно.
Хотя Лоуренс изложил все так, словно это был пустяк, по правде, убедительность его слов была не больше, чем его шансы сделать то, о чем он сказал.
Но ничего другого он сказать не мог. Если бы его спросили, почему - не из-за гордости ли торговца? – ответ был бы, наверное, «да». Как бы то ни было, даже если он сейчас сбежит, он не сможет более быть торговцем. А раз так, выбора у него не было: только бороться до конца.
Хоро, до этого момента не смотревшая на Лоуренса, наконец вновь повернулась к нему.
На лице ее было написано: «Ох, не знаю, что с тобой делать». Слабо улыбнувшись, она сказала:
- Я все-таки волчица Хоро Мудрая. Я наверняка смогу чем-то помочь.
- Уж конечно; если бы ты просто сохранила все, что потратила на еду, уже было бы намного легче.
Как только Лоуренс замолчал, Хоро своим кулачком ткнула его в левый бок.
- Разве я не говорила уже давно, что смогу заработать денег, чтобы расплатиться за свою еду?
- Знаю, - ответил Лоуренс, поглаживая левый бок. Хоро, подняв бровь, фыркнула и, похоже, перестала сердиться.
Затем лицо ее стало бесстрастным, и она молча уставилась на круп лошади. Когда она вновь раскрыла рот, голос ее был таким, каким обычно дают обеты.
- Клянусь своей честью, что, когда положение станет безнадежным, я помогу тебе сбежать, даже если для этого потребуется сила пшеницы.
В мешочке, что висел на шее у Хоро, была пшеница, в которой она сама обитала. С помощью этой пшеницы она могла с легкостью принимать свое истинное обличье.
Однако люди всегда смотрели на истинное обличье Хоро с ужасом, и Хоро эти взгляды ненавидела и боялась. Эти полные ужаса взгляды были словно клеткой, которая отрезала Хоро от остальных и оставляла в одиночестве. Конечно, Хоро приняла волчье обличье в подземелье Паттио, но она сделала это, скорее всего, потому, что тогда и ее собственная жизнь была в опасности.
На этот раз все было по-другому. Опасность угрожала лишь Лоуренсу.
Поэтому, услышав, что ради него Хоро готова была принять свой истинный облик, если положение станет отчаянным, Лоуренс в душе возрадовался.
- Ты обещал, что отвезешь меня в северные леса. Если тебя поймают здесь, мне будет трудно туда добраться, - пояснила Хоро.
- Да, я непременно сдержу слово. И... - Лоуренс закрыл глаза и сделал глубокий вдох, после чего вновь взглянул на Хоро. - ...если случится худшее, мне в самом деле может понадобиться твоя помощь.
Прежде Лоуренс бы подумал: «Если я ошибусь, это будет конец», - но сейчас все было по-другому. Даже в худшем случае останется кто-то, на кого он сможет рассчитывать. Хоро обещала ему это.
Улыбнувшись, Хоро повторила эти самые слова:
- Можешь на меня рассчитывать.
Когда ничего другого не останется, он попросит Хоро прийти ему на выручку.
Такой вариант действительно был возможен.
Впрочем, решая насущную проблему, думать об этом едва ли стоило. Если ситуация станет настолько плохой, это будет означать, что места для Лоуренса в мире больше нет.
Именно это имеется в виду, когда говорится, что у человека нет родины, нет дома; проиграв, он теряет все.
- Итак, что нам делать теперь?
Этот вопрос Хоро задала, стоя перед постоялым двором, после того как они оставили там повозку.
Больше всего Лоуренсу хотелось ответить: «Именно об этом я у тебя хотел спросить», - но времени для жалоб не было.
К счастью, за постой они уплатили вперед, так что им не нужно было беспокоиться, где переночевать и где оставить повозку. Кроме того, на руках у Лоуренса оставалось немного денег. То, что им не приходилось есть лишь воздух и спать под открытым небом, можно было считать островком удачи в море неудачи.