Страница 22 из 59
Ничего подозрительного в повозке не было; проверяющий, похоже, тоже пришел к этому выводу. Он лишь проверил, забравшись в повозку, не спрятано ли внутри доспехов что-нибудь облагаемое высокой пошлиной, вроде золота и драгоценных камней, после чего спрыгнул обратно. Проверка была довольно поспешной, и тем не менее, страж, при всей его видимой небрежности, не забыл проверить даже дрова и солому, предназначенные для костра. Да, судя по всему, провезти что-либо контрабандой было невозможно.
- Похоже, это действительно военное снаряжение из Поросона. Предпочитаешь оплатить пошлину деньгами или товаром?
Если считать пошлину как десятую долю, то за военное снаряжение ценой в сотню румионов пришлось бы заплатить десять румионов.
Десять румионов стоили более трехсот монет Тренни. Ни один торговец не будет носить при себе такие деньги, да и проверяющему будет непросто пересчитать столько монет.
Если уплатить пошлину частью товара, это позволит решить сразу несколько проблем.
Именно поэтому, когда Лоуренс ответил «товаром», страж вздохнул с облегчением и пробормотал себе под нос:
- Мудрое решение.
Затем, уже вслух, он сказал:
- Проследуй вон туда и сдай два комплекта снаряжения.
Еще не закончив говорить, он извлек перо и написал что-то на клочке бумаги, а потом передал бумагу Лоуренсу.
Два комплекта из двадцати нужно было сдать – это означало, что пошлина составляет десятую долю.
Это было приемлемо. Лоуренс без колебаний кивнул и взял бумагу.
Вдобавок, поскольку тихое и покорное поведение Хоро делало ее похожей на монахиню, ее страж расспрашивать вообще не стал. Рубинхейген был церковным городом, и если бы стражники начали подозревать всех священников и монахинь, они столкнулись бы с немалыми трудностями.
Как бы то ни было, Лоуренс ощутил облегчение, когда досмотр завершился без проблем. Прямо перед ним сейчас была довольно густая толпа, ехать сквозь которую на повозке было весьма опасно, так что он спустился с козел и, взяв лошадь под уздцы, повел ее вперед.
У стойки управляющего площадкой досмотра толпились люди в самых разнообразных одеяниях, говорящие на самых разных языках. Хаос был, как посреди поля брани. Слышались также пререкания и мольбы – обычное дело везде, где собирают налоги.
Разумеется, Лоуренс совершенно не собирался просить скостить ему налоги и делать другие глупости. Как покорная овечка, он сдал сборщику пошлин два комплекта снаряжения.
Однако когда Лоуренс подал сборщику вместе с доспехами тот листок бумаги, что ему выдал проверяющий, тот нахмурил брови.
Несколько встревоженный, Лоуренс подумал: «Неужели что-то не так?». Однако сборщик налогов спрашивать ничего не стал.
Из-за всего этого на сердце у Лоуренса было неспокойно; но все же, пройдя досмотр и оказавшись в городе, он снова влез на козлы.
Конечно, реакция проверяющего, когда тот узнал, что Лоуренс привез военное снаряжение, озадачивала, но, по крайней мере, Лоуренс прошел досмотр без приключений, так что волноваться, по-видимому, было не о чем.
В этом Лоуренсу удалось себя убедить, но все же окончательно стряхнуть легкое чувство тревоги он не мог.
- Ты.
Голос Хоро прозвучал внезапно, и Лоуренс тут же напрягся в ожидании плохих вестей.
- Что такое? – нервно спросил Лоуренс. Хоро раскрыла рот и ответила медленно:
- Я хочу есть.
- ...
Лоуренс снова развернулся вперед, выкинув из головы слова Хоро, а вместе с ними и свою тревогу.
Огромных размеров собор Рубинхейгена был виден здесь отовсюду. Улицы разбегались от него во все стороны; часть города вокруг собора, окруженная старой городской стеной, называлась старым городом. Вокруг него кольцом располагалась остальная часть города.
Рубинхейген был почти круглым, и самые большие его ворота (достаточного размера, чтобы через них могли с легкостью проходить осадные машины) находились на юге. Войдя через эти ворота, путник сразу попадал на огромных размеров площадь, которой позавидовали бы и короли. В центре площади располагался фонтан, возведенный с искусством лучших мастеров юга. На площади находился рынок.
Все по-настоящему влиятельные и богатые торговые дома города и иностранные отделения торговых гильдий, основанных в процветающих странах, находились здесь, рядом с этой площадью. Если обойти эти торговые дома сзади, можно было увидеть лавки помельче, а также жилые дома и мастерские.
Главный собор стоял посреди другой площади Рубинхейгена; а всего этих площадей было пять, и они образовывали пятиугольник, одна из вершин которого была обращена к южным воротам. Каждая из этих площадей отличалась от остальных и казалась словно отдельным городом в городе.
Лоуренс и Хоро въехали в город через ворота на юго-востоке. Площадь, представшая их глазам, была поменьше размером, чем площадь у южных ворот, но все же и она была весьма обширна.
На площади возвышалось множество статуй. На постаментах стояли бронзовые рыцари, проявившие выдающуюся доблесть в стародавних походах против язычников, а также священники и святые, прославившие себя на миссионерском поприще.
Повсюду стояли торговые палатки. Некоторые торговцы просто расстилали соломенные подстилки и раскладывали свои товары прямо на них.
Однако рядом со статуями на одной палатки не было. Вместо них там выступала труппа с музыкальными инструментами; в труппе также были менестрель, чередующий игру на простенькой флейте с пением, и пестро одетый шут, играющий известную комедию. Неподалеку виднелись проповедники в изорванных одеяниях, вооруженные Священным писанием; кучки людей, чьи одежды были даже еще более потрепанными, чем у них, слушали их проповеди.
Наслаждаться представлением, угощаясь едой, купленной в торговых палатках, а потом, после всех этих удовольствий, послушать проповедь и тем самым умиротворить свое сердце – здесь это был обычный уклад.
Найдя постоялый двор и оставив там повозку, Лоуренс и Хоро направились в иностранное отделение Гильдии Ровена, чтобы сделать кое-что необходимое; но тут их внимание привлекли веселые голоса и дразнящий аромат пищи, исходящий от торговых палаток на площади. Невольно они свернули на звук и запах.
В руках у них было по жареной миноге – это была самая дешевая и популярная здесь закуска. Вообще-то запах миног слегка отдает землей, но запах масла, в котором они жарились, его перебивал, так что есть было приятно. Ну а раз есть хорошая закуска, лишь естественно, что человеку хочется чего-нибудь выпить. Не успел Лоуренс и глазом моргнуть, как они с Хоро уже стояли перед палаткой, торгующей спиртным, и пили пиво, наблюдая одновременно за представлением шута.
- Мм... вкусно.
Хоро одним глотком осушила кружку и, не обращая внимания на прилипшую к уголкам рта пену, тут же потребовала вторую. Почуяв щедрого гостя, владелец палатки, не мешкая, вновь наполнил кружку до краев.
Разумеется, Хоро, средь бела дня уплетающая жареную миногу и пьющая пиво, уже не была одета монахиней.
Притвориться монахиней было очень полезно, когда Лоуренс и Хоро входили в город, но при передвижении по городу, поскольку в Лоуренсе с первого взгляда угадывался бродячий торговец, это могло создать затруднения. Никто не привлекал такого внимания, как служитель Церкви, идущий по улице в компании торговца.
Поэтому Хоро вместо своего балахона укуталась в накидку из кроличьего меха, а балахон, свернув, обвязала вокруг пояса и получила таким образом нечто вроде юбки, под которой и скрыла хвост. Что до волчьих ушей, которые могли причинить много неприятностей, то их она спрятала под косынкой, какие часто носят жены лавочников.
Такое одеяние превратило Хоро в обычную городскую девушку. Молодые женщины, улизнувшие с работы и пришедшие на площадь, чтобы поразвлечься, виднелись повсюду, так что подозрений можно было не опасаться. У тех, кто видел, как Хоро заказывает пиво, не беспокоясь об оплате, складывалось, должно быть, впечатление, что она просто выкачивает деньги из молодого бродячего торговца.