Страница 16 из 59
Сжав кулачки, она поднесла их к уголкам губ и произнесла печально и застенчиво:
- Я... хотела бы путешествовать лишь с тобой одним...
Говоря это, она специально изогнулась всем телом и робко отвернулась, но тотчас повернулась обратно. Выражение лица ее мгновенно переменилось, взгляд вновь стал холоден, изо рта вырвались слова упрека:
- Не веди себя как глупец.
Лоуренс был не в силах вымолвить ни слова; он чувствовал одновременно стыд и гнев, настолько сильные, что ему с трудом удавалось держаться на ногах.
Больше всего Лоуренс сейчас желал испариться на месте, долой с глаз Хоро. Он развернулся, чтоб отойти, но голос Хоро вновь остановил его.
«Что, недостаточно еще она надо мной поиздевалась?» - подумал он. Обернувшись, он увидел, что Хоро на козлах улыбается.
Эта улыбка говорила: «Ну, ты просто невыносим».
При виде улыбки Хоро на сердце у Лоуренса полегчало.
- Ох уж... - вздохнула Хоро. Лоуренс в ответ натянуто улыбнулся.
- Ладно, два дня я смогу скрывать от нее, кто я. Решай сам, как сочтешь нужным.
Хоро зевнула и решительно отвернулась, давая понять, что переговоры окончены.
Лоуренс кивнул и зашагал к пастушке.
У него было такое чувство, что они с Хоро стали чуть-чуть ближе друг к другу.
- Прошу прощения, что заставил тебя так долго ждать, - извинился он.
- Ничего, ничего. Ну так... эммм...
- Как насчет сорока трие до Рубинхейгена? Если на нас действительно нападут волки и мы останемся целы и невредимы, я доплачу еще.
Поскольку разговор Лоуренса и Хоро так затянулся, пастушка, видимо, ожидала получить отказ. Несколько секунд она стояла остолбенев; потом, когда значение сказанных Лоуренсом слов наконец дошло до нее в полной мере, она поспешно закивала.
- О... очень рада иметь с тобой дело.
- Это я хотел сказать.
Протягивая пастушке руку, чтобы рукопожатием обозначить заключение сделки, Лоуренс вдруг осознал, что до сих пор не знает ее имени.
- Позволь поинтересоваться, как тебя зовут.
- Ах, п-прошу прощения.
Пастушка словно только что поняла, что ее голова по-прежнему укрыта, и поспешно сдернула капюшон.
Лоуренс в последние времена частенько был смущен и сбит с толку – из-за Хоро, разумеется, - но увиденное им стало усладой для души.
Из-под капюшона показалось девичье лицо с тонкими чертами; эта хрупкость чем-то напоминала овечью. Светлые волосы, собранные в хвост, явно не знали гребня. Фигура казалась немного слишком худощавой, и от нее исходило ощущение бедности. Темно-карие глаза смотрели открыто и невинно.
- Мое имя Нора Арендт.
- Что ж, позволь и мне представиться. Я Крафт Лоуренс. В делах я известен как Лоуренс.
Лоуренс пожал робко протянутую Норой руку. Рука Норы, чуть более крупная, чем у Хоро, на мгновение отдернулась от неожиданности, но тут же успокоилась и мягко стиснула ладонь Лоуренса. При том же, что и у Хоро, размере ее ладонь оказалась жесткой на ощупь, выдавая, что перед Лоуренсом действительно пастух.
- Что ж, прошу тебя сопроводить нас в Рубинхейген.
- С превеликим удовольствием.
Улыбка Норы напомнила мягкую летнюю траву.
Лоуренс сперва думал, что с овечьим стадом он будет двигаться медленнее, чем прежде, но все оказалось совсем не так.
Овцы шли куда быстрее, чем он ожидал. Когда дорога шла под горку, им достаточно было чуть-чуть ускориться, и они с легкостью оставляли повозку позади.
Хотя блеяние их и звучало по-прежнему лениво, но бежать при этом они могли так же быстро, как горный поток несет белую тряпицу.
Разумеется, Нора держалась прямо позади стада без малейших усилий. В общем, положение было такое: стадо бежало впереди, Нора шла следом, а уже сзади ехала повозка Лоуренса.
- Энек.
Едва Нора позвала его по имени, черный пастуший пес Энек помчался к ней, словно стрела с наконечником из черного пламени, и принялся радостно прыгать вокруг нее в ожидании команды. Затем Нора качнула колокольчиком на конце посоха, и Энек тотчас ветром понесся к голове стада.
Лоуренс, конечно, не умел оценивать на глаз мастерство пастуха, но даже он мог видеть, что командовать Нора умела. Такого взаимопонимания, как у ее с Энеком, не достигнешь за несколько дней.
Однако Энек выглядел довольно старым, тогда как Норе было на вид не больше семнадцати-восемнадцати лет. Лоуренс предполагал, что отец Норы был пастухом, и пастуший пес достался ей по наследству.
Любопытство, являющееся неотъемлемой чертой любого торговца, было написано у Лоуренса на лице.
- Нора.
- Да?
- Скажи, ты давно занимаешься пастушеством?
Дождавшись, когда Лоуренс договорит, Нора подняла посох и один раз звякнула колокольчиком. Затем она замедлила шаг и подошла к правому боку повозки.
Сидящая на козлах слева Хоро глубоко спала.
- Всего четыре года, - ответила Нора.
Человеку, пожелавшему стать пастухом, нужно было хорошенько запомнить всего лишь пастушеские песнопения и танцы, а также несколько молитв о безопасной дороге. Поэтому частенько совсем юный пастух уже имел за плечами десятилетний опыт.
Посох и пастуший пес были необязательны: любой человек, способный хлестнуть овцу по заду хворостиной и направить ее вперед, мог стать хорошим пастухом.
- А этот пастуший пес... э... Энек, ты сама его вырастила?
- Нет, я его нашла.
Такого ответа Лоуренс не ожидал. Искусный пастуший пес был истинным богатством пастуха, и ни один пастух не позволил бы своему псу потеряться.
Он нашел лишь одно возможное объяснение: предыдущий владелец почему-то перестал заниматься пастушеством и оставил пса.
- Я стала пастушкой уже после того, как подобрала Энека.
- А до того? – не удержался Лоуренс.
- Я помогала в богадельне при монастыре, и мне было дозволено там же жить.
Лоуренс чувствовал, что лезть в чью-то личную жизнь неправильно; однако Нора вовсе не выглядела недовольной и отвечала довольно откровенно. Возможно, из-за того, что пастушки встречались очень редко, она уже привыкла, что ее расспрашивают о себе.
Прежде Нора жила в богадельне – это значило, что у нее не было ни семьи, ни денег. И все же она стала искусной пастушкой. Похоже, небеса не забывали одарять людей удачей.
- Когда я жила в богадельне, я все время мечтала, что у меня будет собственная работа, - произнесла Нора. – И мне действительно очень повезло, что я нашла Энека.
- Должно быть, ты смогла встретить Энека, потому что каждый день искренне молилась.
- Да, я тоже уверена, что моя встреча с Энеком – это судьба, назначенная мне небесами.
Нора качнула посохом, издав мелодичный звон, и Энек тотчас подбежал к ней.
Едва быстрый топоток лап Энека достиг ушей Лоуренса, Хоро чуть дернулась и прижалась к Лоуренсу. Некогда Хоро заявила, что чувствует приближение волков даже во сне. Похоже, то была правда.
- Землю, на которой стояла богадельня, обманом захватили торговцы, и я совершенно не знала, что мне делать дальше. Именно тогда я и нашла Энека.
Слова Норы вызвали у Лоуренса смутное раздражение, – он ведь и сам был торговцем, – но он не мог не признать, что такие вещи происходят довольно часто.
- Когда я его нашла, он был весь израненный, на него смотреть было страшно, - продолжила Нора.
- На него напали волки?
Лоуренс почувствовал, как Хоро шевельнулась. Возможно, она лишь притворяется спящей, мелькнуло у него в голове.
- Нет, думаю, то были разбойники или наемники... потому что никаких волков в тех краях не было. Энек тогда лежал, свернувшись, у подножия холма, и в зубах у него был этот посох.
- Понятно.
Нора погладила Энеку шею; тот радостно гавкнул.
Энек явно был не единственным, кто в те дни находился между жизнью и смертью у подножия холма. Все те, кого вышвырнули из богадельни, были почти наверное обречены на голодную смерть. Между человеком и псом, вместе прошедшими и пережившими те испытания, несомненно, образовалась связь, разорвать которую совсем непросто.