Оборотень

Вот избавлюсь от проклятия феи и попытаюсь найти других лошадиных оборотней. Должны же быть. Ведь даже змеиные оборотни не так уж редки. Когда-то я немало побегала по дорогам королевства, от весны до осени послонялась по городам от скуки, и разных встречала. Волкодлаки, медведи, барсуки. Только лошади ни одной.

* * *

— Не возражайте ему, не сомневайтесь в его словах, а главное не переспрашивайте его ни о чем. — голос нанятого парня был размеренный, поучающий. — Когда ему возражаешь, от этого он сильнее всего бесится. У старика дурной нрав, и хоть и выглядит он так, а все равно повадки, как у моего двоюродного деда.

— Как так? — уточнил Севэриан. О внешности колдуна ему было мало известно, только разнообразные невероятные слухи.

— Ну как… ну диковинно, лучше раз самому увидеть, чем пересказывать.

Проводник хотел сказать что-то еще, потом с досадой махнул рукой, видно устав предупреждать в третий раз, и, прищурившись, посмотрел на дом Веарана Джарриго.

— Ты поосторожней там, Сев. — Йин приплясывала вокруг, дуя на замерзающие руки и тоже нервно глядя на дом.

— И болтливых он не любит… — добавил парень.

— А может, мне с тобой пойти? — добавила Йин.

Только этого и не хватало, подумал Севэриан. Он не был до конца уверен, что сумеет выйти обратно и рисковать чужой жизнью не собирался. С проводником он уже особо договорился, что тот, если что, доставит девчонку обратно в целости и сохранности. Впрочем, брат с ней церемонится не будет, сразу выгонит, и как ни посмотришь, Йин девать совсем было некуда. И какое бы на ней ни было проклятье, тогда ей в одиночку его не снять. Севэриан поморщился. Стоило заранее обдумать и это, прежде чем идти сюда, с семейными делами разобрался, стоило и на счет нее распорядиться, да только Дагмир вряд ли исполнит. Йин ему не нравилась настолько, что его кривило в ее присутствии, как от чего-то кислого. Нет, лучше о плохом не думать. Он сумеет договориться. Он предложит ему то, чего у колдуна, затянутого в иллюзорный плен собственного магического таланта, опьяненного вечной жаждой нового и необычного, точно нет. Ребенок не виноват. Ребенку всего лишь нужно, чтобы его любили, а не быть послушной марионеткой в руках старого колдуна.

— …и когда без важной причины к нему приходят. — продолжал тем временем проводник, хотя его никто не слушал. — Когда старик в плохом настроении был, один господин значитца после этого еще три дня вокруг его башни кружил, вспомнить дорогу обратно не мог. Но это ему еще повезло, старик мог его и в жабу превратить, с него станется. Вот помню как-то он…

— Хватит. — не выдержал Севэриан, размышляя о том, откуда у некоторых берется эта редкая способность подбирать ненужные слова в нужное время и что это, дар или просто врожденная вредность. Потом искоса посмотрел на задумчиво глазеющую на дом колдуна Йин. Насчет нее у него сомнений никогда не возникало.

Севэриан проверил, хорошо ли выходят из ножен кинжалы. Жилище колдуна не выглядело неприступной крепостью и смотрелось бы довольно обычно для улиц Хаанна. В таких двух, трехэтажных особняках с покатой черепичной крышей, изукрашенными изразцами стенами и добротно сложенной печной трубой проживала половина города. Но среди безлюдной лесной чащобы дом в любом случае привлекал к себе пристальное внимание. К особняку вела аккуратная каменная дорожка, над трубой поднимался легкий дымок. Кто знает, Изгнанник вполне возможно готовил себе обед, не отличаясь в этом от всех обычных людей.

Дверь была не заперта, колдун вряд ли боялся незваных гостей, и он спокойно прошел внутрь. Внутреннее убранство комнат резко отличалось от того безмятежного миролюбивого вида, который внушал фасад дома. Даже Риан, иногда рассеянный и забывчивый, особенно во время проведения своих экспериментов на соискание более высокой ступени, не позволял своей лавке превратиться в подобное.

Повсюду валялись реторты и пробирки, вырезки из книг, измятые листы бумаги с корявыми записями иногда вдоль и поперек, какие-то сушеные корешки, неаппетитное месиво в банках, стоящих прямо на обеденном столе вперемешку с отгоревшими лучинами, внутренними высушенными органами непонятных существ и скрученными снопами трав. Под потолком висел изрядно пощипанный дракск, лишившийся половины чешуи. Вдоль стен было множество книжных шкафов, но книг в них не наблюдалось, все они были в беспорядке разбросаны по полу, стульям и диванам. В самих шкафах валялись самые различные предметы от тарелки, возможно, со старым заплесневелым ужином до одинокого носка. По углам комнаты висела паутина. Хозяин дома уже несколько лет явно не находил времени ее убрать. За мебелью и за шкафами виднелся годами сметаемый туда мусор, чтоб не мешал ходить. Севэриан подумал о том, что договориться будет еще труднее, чем он решил вначале. Помощник колдуну был жизненно необходим.

По слухам, колдун даже первое время брал себе учеников, но это было задолго до того, как его изгнали. Перебить его вполне понятное желание иметь чистый дом и ингредиенты для зелий на тех местах, где им и следует быть, сможет только что-то невероятное, что заинтересует этого фанатика. Он никогда не видел Джарриго и даже не представлял, как он может выглядеть. Визиты к нему это была не та тема, которую можно было обсудить в обществе, но Севэриан был уверен, что кто-то из хорошо знакомых ему господ наверняка наведывался в этот неприглядный дом. Причины у всех были разные. Но колдун был одним из лучших. И если бы не последнее отчаянное нарушение всех правил, ему бы прощали все безумства, как и раньше, только ради того что он мог им всем дать. Молодость. Везение. Любовь. Да и все то, что способно удовлетворить не особо приглядные человеческие страсти. Впрочем, к нему иногда заглядывали даже представители других рас.

Он повидал многое за свою жизнь, но поднявшись по лестнице, толкнув дверь в ту комнату, откуда доносились звуки, был поражен.

* * *

В башню колдовскую меня тоже не пустили, хотя какая это к лешему башня. Так навроде самого обычного двухэтажного дома с чердаком, разве только шпиль там какой-то странный, да балкончик для наблюдения за звездами. Проводник сказал, что колдуны тоже все с причудами, башней и сарай обзовут, лишь бы название их логова покрасивей звучало. Сев в нее вошел один, даже Тайрен внизу остался, чтоб старика лишний раз не злить. Норов у колдуна был бешеный, и от гнева отходил тот долго. И хоть его из города изгнали, насовсем переезжать колдун не хотел. Хаанн — терпеливый город, крови многих рас здесь понамешаны, и пусть он не может зайти внутрь, но те, кому надо, и так придут к нему. Приходили уже множество раз.

Было тихо. Вокруг угрюмо чернел лес, кое-где еще сохранились сухие листья, не до конца облетевшие осенью. Я утаптывала сырой сероватый снежок новенькими сапогами, которые раньше принадлежали подружке ельфа, прислушивалась не раздастся ли где предсмертный вопль и думала о том, как же далеко до весны. Что Талс наверное уже мою долю потратил и даже и не надеется, что я вернусь. Что хорошо бы кошака не прикончили, и зря он меня с собой не взял.

Сев вернулся довольно скоро, с откинутым капюшоном плаща, без маски и долго тер морду слежавшимся полурастаявшим снегом, словно пытаясь стереть невидимое прикосновение чужих пальцев. Маску далеко от себя откинул, и я, подобрав ее, молча стояла рядом, наготове держа, а он все тер и тер, пока шерсть не стала совсем ледяной и мокрой. Тайрен сочувственно похлопал его по плечу, а как его морду получше разглядел, так всего пару раз лишь и выругался. И то сдержанно. Ну и выдержка у этого типа, вот уж точно, ни кошаков ни колдунов не боится. Видывал наверное и не такое в этих проклятых чернокнижниками местах.

— Это у вас уже было, господин? Ну это… — опасливо спросил он, косясь на дом, на башню то бишь. — Или колдун это вас так?

Я запрокинула голову и на дом уставилась, кажется, за нами оттуда кто-то наблюдал, по крайне мере не отпускало ощущение чьего-то пристального взгляда. Даже не злобного. Но пугающего, именно потому что я кожей чуяла чей-то беспощадный расчетливый интерес. Я впервые подумала, что хорошо, что я не оборотень. Оборотня проклятый колдун мог сразу захотеть препа… пере… чучело из него сделать и поизучать, в общем. А с меня, какой спрос? Сиротинушка я. Но ощущение взгляда все равно не отпускало, я даже шапку на глаза надвинула, уж больно казалось, что пялятся только на меня.