Королевская кровь

Все присутствующие дружно воздели вверх полные до краев кубки, расплескивая вино.

— За святого Георгия! — И мгновением позже, после первого глотка, зал взревел еще раз: — За нашего короля!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Трудно обмануть того, кто предупрежден заранее.

Колокольный звон возвестил наступление нового часа. Королева Екатерина, выполнив обязанности хозяйки торжества, грациозно поднялась со своего места, пожелала аудитории покойной ночи и удалилась в сопровождении своих испанских фрейлин. После ее ухода столы незамедлительно сдвинули в сторону, освобождая место для танцев, а для тех, кто предпочитал азартные игры, слуги внесли подносы с картами, костями и монетами.

«До полуночи остается ровно час», — сказала себе Рене. Девушка нервничала, впрочем, не подавая виду. От Руже до сих пор не было никаких известий. Короля Англии вот–вот должны были убить — а ей предстояло выкрасть могучий Талисман у самого лорда–канцлера Британии. И каким же образом она сделает это?

По мере того как в подсвечниках оплывали свечи, а тени становились все длиннее, беспокойство принцессы нарастало. Ах, если бы здесь оказалась ее дорогая подруга Мэри! Уж она бы смогла развеселить ее, отвлечь от черных мыслей, подержать за руку… К несчастью, его светлость герцог Саффолк прислал посыльного с известием, что его лучшая лошадь потеряла подкову, вследствие чего он со своей новой супругой проведет ночь в городе и появится на балу лишь завтра. Но куда подевался проклятый Руже? Неужели все–таки перебрался в особняк Норфолка на Стрэнде? Безмозглый кретин!

Свечи догорали, и в воздухе повисло напряженное и восторженное ожидание предстоящего веселья. Пышный двор короля Генриха на глазах превращался в распутный бордель, о котором столь пренебрежительно отзывался герцог Бэкингем. Рене про себя подивилась тому, что англичане оказались еще хуже бесстыжих французов, для которых плотская любовь стала чем–то вроде национального вида спорта. Французов привлекала и очаровывала красота в чистом виде, и они находили ее во всем. Любовь в их среде почиталась настолько, что девушки становились эротическими игрушками благородных дам, а юноши — кавалеров. Беспорядочность в связях и распущенность процветали, но французы развратничали частным образом, в уединении своих спален, никогда не опускаясь до грубостей и непристойностей в общественных местах, как это делали англичане. Здесь же правил бал разгул низменных страстей. Подобно избалованным детям, англичане пили слишком много, тискали и открыто домогались друг друга. Дамы целовали мужчин, позволяли издеваться над собой, громко и вульгарно смеялись, отпускали непристойные шуточки, играли в кости и ругались, как извозчики, неистово и бурно резвились, бросая обидные упреки в адрес мужчин.

Рене, у которой столь грубое веселье вызывало неподдельное отвращение, потянулась к бокалу вина с пряностями. Горячая жидкость немного успокоила ее натянутые нервы и ослабила лихорадочное возбуждение.

Рядом с ней на скамью опустилась стайка беззаботных фрейлин королевы, гогочущих, как стадо гусей. Они оживленно обсуждали новую затею, придуманную сэром Уильямом Корнишем, главным советником по придворным развлечениям: до сих пор Англия ничего подобного не знала.

— Переодевание в совершенно итальянском духе! — захлебывалась от восторга леди Дакр.

— Облачение из шелка, с козырьками и шапочками из чистого золота, — вторила ей леди Перси.

— Джентльмены будут держать в руках факелы и издавать воинственные крики…

— Мы будем оказывать им сопротивление, а потом победители потребуют от побежденных станцевать…

— Я знаю, что это такое, — негромко пробормотала какая–то матрона. — Гадкая непристойность!

А взор Рене вновь устремился в дальний угол залы, где встретился со взглядом бирюзовых глаз, пристально наблюдавших за ней весь вечер. Личность светловолосого незнакомца по–прежнему оставалась для нее загадкой, но край стола говорил сам за себя. Он был никем.

Молодой человек улыбнулся ей, словно говоря: «Нравится это вам или нет, но отныне мы — негласные компаньоны, молчаливые соучастники, хранители чужой опасной тайны».

— Что за мужчина уставился на тебя?

Рядом с собой Рене увидела Анну Гастингс, с которой сегодня отчаянно старалась подружиться. От новой подружки пахло вином и потом, глаза у нее блестели неестественно ярко, и ее глубокое декольте уже лишилось прикрывавших его шемизеток. Впрочем, Рене не могла винить леди Анну за чрезмерное усердие, с которым та предавалась натужному веселью. Если бы ей приказали привести короля Генриха на место будущей гибели, она бы тоже напилась до бесчувствия.

Анна навалилась тяжелой грудью на плечо Рене, глядя в дальний конец залы.

— Он не сводит с нас глаз. Давай разыграем для него спектакль! Полагаю, он с легкостью справится с нами обеими, этакий златогривый жеребец. Пройдемся по зале и посмотрим, последует ли он за нами. — Подхватив Рене под руку, Анна увлекла ее за собой. — Ой, смотри! Наш обожатель идет к нам.

Рене совсем не была уверена в том, чей именно он обожатель, если к нему вообще применимо это слово, но, пока еще не разобравшись в нем, сочла жизненно важным держать его от Анны на расстоянии. Она подвела свою докучливую компаньонку к игорному столу, вокруг которого царило шумное веселье. Для того чтобы замысел Бэкингема увенчался успехом, Анне следовало возобновить знакомство с королем Генрихом.

— По–моему, он преследует нас! — восторженно захихикала Анна. — Какой чудный образчик мужской зрелости, настоящий самец.

— Да, пожалуй, ты права, на него приятно посмотреть, — согласилась Рене, не удостоив привлекательного незнакомца даже взглядом.

— И только? Покажи мне хоть одну женщину, которая откажется затеять с ним интрижку, и тогда я скажу тебе, что ей самое место в монастыре. Тебе не кажется, что ростом он ничуть не уступает нашему королю?

Рене бросила на красавчика мимолетный взгляд.

— Зато он не такой крупный и дородный. — Это была правда. Нездоровое пристрастие короля Генриха к развлечениям и пиршествам давало о себе знать, тогда как в высоченном незнакомце не было ни капли жира. — Я нахожу его пресным и скучным, — мстительно пробурчала Рене.

— Пресный! — Анна вновь сдавленно захихикала. — А я бы с удовольствием отведала, каков он на вкус.

Рене решила от греха подальше направить их разговор в иное, более конструктивное русло.

— А что за милая леди запустила коготки в короля?

— Элизабет — Бесси — Блаунт, — язвительно прошипела в ответ Анна. — Уж кто–кто, а эта красотка успела накрепко привязать его к себе.

Они остановились у стола, окруженного придворными, и стали смотреть, как вышеозначенная дама страстно целует на удачу кости, которые собирался метнуть король.

— Сестра, побудь рядом со мной, и мы вместе сразимся с великим Мидасом! — сделанной веселостью вскричал какой–то мужчина, стоя в тесной компании придворных, обступивших игорный стол короля. — Прекрасная сестрица, умоляю вас как можно скорее прийти ко мне на помощь! Мой проигрыш растет, и фортуна, похоже, отвернулась от меня.

«На удивление ловкий ход со стороны Бэкингема», — вынуждена была признать Рене. Фаворитка Блаунт запросто могла лишиться привилегии целовать игральные кости короля. Уловив, что Анна застыла в нерешительности, Рене легонько подтолкнула ее к стаду придворных кавалеров, уже изрядно набравшихся и оттого пребывавших в игривом настроении.

Дорогу им преградил очередной пьяница.

— Эй, послушайте! Заходят однажды в таверну Платон и Сократ…

— Фу, ну сколько можно! Мы уже сто раз слышали эту историю, — недовольно выкрикнул кто–то. — Милейший Комптон, пора бы уже и освежить свой арсенал, потому как шутки ваши повторяются из года в год!

— Тогда я займусь дамами! — Комптон обхватил леди Анну за талию, и приятели приветствовали этот его жест восторженным ревом. — Как поживаете, моя прекрасная леди? Ну–ка, быстренько поцелуйте меня, ведь нам вас очень не хватало.