Королевская кровь

— Я не успел бы освободиться вовремя, если бы ты не колебалась и проявила больше решительности.

Она долго, не мигая, смотрела на него. Глаза девушки потемнели, когда ей открылась правда.

— Ты хотел умереть.

Он отвернулся, чтобы не встречаться с ней взглядом, ласково перебирая пряди иссиня–черных волос.

— Майкл, ты должен примириться с тем, кто ты есть. Потому что поделать с этим ничего нельзя.

— Знаю. — Он провел рукой по ее шелковистой коже, в который уже раз восхищаясь изумительной красотой девушки. Он мог любоваться ею вечно, и это зрелище никогда не приелось бы ему. — Ты должна отвезти меня назад, Рене.

Фиалковые глаза потемнели.

— Ты не хочешь ехать со мной?

— В качестве кого? Супруга? — язвительно поинтересовался он. — Или любовника? Или твоего придворного шута? Или ученика твоего маляра? Ну–ка, скажи, какую роль ты отводишь мне в своей жизни?

— Друга! — мгновенно нашлась дерзкая девчонка, вернув себе врожденное самообладание придворной дамы.

Сердце юноши, и без того отягощенное откровениями прошедшей ночи, замерло и оборвалось. Глядя на нее, он негромко продекламировал:

Нет красоты достойней изваянья,

Когда она к ложу плывет беззаботно,

Счастливо ожидая того,

Кому известны ее сокровенные мысли,

Моя светловолосая богиня.

Но я прекрасно знаю, что, к моему отчаянию,

В ее сердце нет для меня места.

Его ладонь, к которой она прижималась щекой, вдруг стала мокрой.

— Ты плачешь, мартышка? А ведь это я должен проливать слезы над нашей судьбой, от которой отвернулись звезды. Ты лишилась такого права.

— Это ты у нас бессмертный вампир, — вспылила девушка. — А я — всего лишь женщина, век которой очень и очень недолог. И какое же будущее нас с тобой ожидает? Даже если предположить, что мы останемся вместе, сколько пройдет времени, прежде чем ты заметишь, как я увядаю у тебя на глазах? Пройдет много лет, ты будешь все так же молод и красив, как сейчас, а я превращусь в старуху с седыми волосами. Неужели ты бы согласился взять Адель в жены?

Майкл знал, что никогда не сможет превратить ее в вампира, обречь на страдания, которые уготовила ему судьба, даже если она сама попросит его об этом, чего Рене делать явно не собиралась.

— Молодая или старая, богатая или бедная, здоровая или больная — мне все равно. Ты — моя жизнь, мое сердце, моя боль и радость, Рене.

— Когда я умру, ты будешь жить дальше. Твое счастье не может зависеть только от меня.

— Это мое проклятие. Не твое.

— Вампир не может стать отцом. А я хочу иметь детей. Или ты намерен нанять кого–либо, чтобы он зачал мне ребенка?

— Нет, — гневно бросил Майкл. Убийственная логика девушка повергла его в уныние. Она была права. — У нас нет будущего.

— Зато у нас есть настоящее.

Рене перевернулась на живот, толкнула его в грудь, так что он повалился навзничь, и одним прыжком оседлала его. Руки юноши скользнули по безупречной линии ее спины и остановились на ягодицах. Он обхватил их ладонями. Она тряхнула головой, отбрасывая волосы, и наклонилась, чтобы поцеловать его. От ее ласкового поцелуя у него остановилось сердце. Он сбросил девушку с себя, перекатился на нее и принялся целовать, страстно и жадно, не жалея ее губ, стараясь забыться в ее объятиях. Майкл понимал, что выбор у него невелик: или похитить принцессу, или расстаться с ней в порту назначения. Он не собирался подвергать себя ненужной пытке: смотреть, как она воссоединится со своим художником. С таким же успехом он мог воспользоваться ее серебряным кинжалом прямо сейчас. Что же касается похищения, то мечты об этом лучше приберечь на потом, для тех холодных и бесконечных ночей, которые ждали его впереди, потому что ни за что на свете он не мог лишить девушку радости материнства.

— Сколько нужно времени, чтобы достичь берегов Франции? — спросил он.

— Иногда — несколько дней, иногда — недель, все зависит от погоды.

— В таком случае, не будем терять ни минуты.

Он скользнул губами по ее восхитительному, свежему и молодому телу, намереваясь оставить ей воспоминания, которые она сохранит на всю долгую жизнь, проведенную вместе со своим проклятым художником.

Рене, не открывая глаз, протянула руку, но не обнаружила его рядом с собой на смятых простынях. Остатки сна улетучились в одно мгновение, и девушка резко села на кровати. Майкл стоял возле окна и мрачно наблюдал за свинцовыми валами, с негромким плеском разбивавшимися о борт судна. В его напряженной позе угадывалась непоколебимая решимость.

— Майкл? — неуверенно произнесла она.

— Я передумал. — На лице юноши не дрогнул ни один мускул. — Мы не плывем во Францию. Мы возвращаемся в Англию.

— Ты шутишь! Я едва унесла оттуда ноги. И до сих пор, между прочим, еще не вышла из темного леса. И такое положение вещей сохранится до тех пор, пока я не избавлюсь от Талисмана.

— Я открыл серебряную шкатулку.

— Что?

Одним прыжком принцесса соскочила с кровати, но запуталась в простынях и наверняка бы упала, если бы Майкл вовремя не подхватил ее. Поддержав ее и поставив на ноги, Майкл вернулся на прежнее место. Рене принялась рыться в своем дорожном саквояже. Шкатулка исчезла.

— Господь с тобой, Майкл, что ты с ней сделал?

— Спрятал там, где ты ее никогда не найдешь.

Девушку охватила холодная паника.

— Только не говори, что ты выбросил ее за борт!

— Нет, я не выбрасывал ее за борт. Хочешь знать, что я обнаружил внутри?

— Что же? — Принцесса и хотела услышать его ответ, и боялась этого. Если он скажет ей, что в шкатулке не было ничего, кроме воздуха, она бросится за борт сама.

— Сначала расскажи мне, как они заставили тебя сотрудничать.

Его поведение не могло не встревожить девушку.

— Почему ты так холоден со мной?

Майкл долго молчал.

— Ты разговаривала во сне.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — неуверенно пробормотала принцесса.

— Ты стонала и всхлипывала, — сухим тоном продолжал он. — Ты сказала…

Рене потеряла терпение.

— Что, черт возьми, я такого сказала?

— Ты произнесла его имя — Рафаэль.

Рене подошла к нему и провела руками по широкой мускулистой спине.

— Это говорит моя совесть, — негромко произнесла она. — Он сейчас гниет в кишащей крысами тюремной камере, пока я забываю обо всем на свете, растворяясь в тебе. — Она прижалась губами к его плечу, не в силах устоять перед жаждой чувственных наслаждений. Рене обняла его за талию, а потом ее руки скользнули по его груди и с благоговейным трепетом легли на квадратики мышц живота. Привстав на цыпочки, девушка поцеловала его в шею, туда, где заканчивались завитки золотистых волос, и вдохнула его запах, от которого у нее опять закружилась голова. — Ты покорил меня сразу и навсегда, — сказала она. — Неужели ты сам этого не чувствуешь?

Майкл развел ее руки и убрал их со своей груди.

— Ты скажешь и сделаешь что угодно, лишь бы убедить меня вернуть тебе Талисман.

Рене улыбнулась. Она потерлась щекой о его лопатку, как кошка, которая хочет, чтобы ее приласкали. У нее еще никогда не было мужчины, который бы ревновал ее к другому. Но его негодование может обойтись ей слишком дорого. Девушка понимала, что может потерять все. Поэтому она сделала то, что было для нее совершенно не характерно. Она рассказала ему историю своей жизни, закончив ее сценой их случайной встречи в подвале дворца короля Генриха.

Майкл слушал ее очень внимательно, перебивал, задавал вопросы и высказывал свое мнение. Он то хмурился, то улыбался, то кивал, то неопределенно хмыкал. Он искренне переживал за нее и вместе с ней, в этом не было ни малейшего сомнения.

И мысль о том, что он останется совершенно один в целом мире, вдруг наполнила ее грустью и тоской.

— Тебе нужна защита. И покровительство, — заявил он, когда Рене закончила свое невеселое повествование. — И козырной туз в рукаве. Они запросто могут отказаться от своих обещаний, и тогда ты останешься ни с чем. Deletoris на самом деле служат кардиналу. Твои герцогства находятся под властью короля. Твоя сестра безвольна и беспомощна. Субиз — грязная свинья и опасность, от которой следует избавиться как можно скорее. А твой художник — просто бесхребетное ничтожество.