Посланник смерти

– Как поживает наш ужин? – спросил я, с надеждой заглядывая в котелок.

– Жидковато получится, – отозвался он, указывая пальцем в прохудившееся небо.

– Да, – спохватился я, – утреннюю рыбу-то ты достал или нет?

– Вот, черт, забыл!

– Не беда, – отозвался я и двинулся к лодке, под которой хранился наш продуктовый мешок, – сейчас принесу.

Я поднял лодку и засунул под нее голову, как вдруг застыл, пораженный внезапной мыслью.

«Стоп, – почему-то припомнил я последние показания магнетометра, – что же они так странно менялись?»

Забыв про рыбу, я чуть ли не бегом бросился к палатке.

– Сань, ты куда? – крикнул мне вслед Михаил, но я только отмахнулся.

Подтянув к себе рюкзак, я торопливо перерыл его содержимое и, нащупав мокрый блокнот, вынул его. Подбежав к свету костра, я открыл его на последней странице.

– 50 122, 50 218, 50 348, 50 565, 51 814, 50 955, 50 487, 50 335… – забормотал я, вглядываясь в размазанные цифры.

– Ты что, – подтолкнул меня под локоть влезший под полог Михаил, – совсем от голода ошалел? Потерпи еще минутку, сейчас будет готово.

– Да нет, не то, – покачал я головой, – тут у меня некий казус в показаниях выявился.

– Все казусы потом, – взял у меня блокнот Михаил, – давай подкрепимся, а все остальное после ужина.

– Действительно, – согласился я, ощутив очередной позыв болезненно сжавшегося желудка, – времени у нас все равно вагон.

Основательно подкрепив свои силы гороховым супом, запеченной рыбой и чаем, я вернулся к так заинтересовавшей меня проблеме. Дождь несколько поутих, и я, подбросив дров в огонь, пододвинулся к костру. Слева ко мне привалился заинтригованный Михаил.

– Видишь, Миш, – начал я, рисуя на чистом листе блокнота траекторию нашего движения. – Вот тут, перед тем как свернуть к берегу, какие у нас были показания?

– С две тысячи триста второго, что ли?

– Да.

– 50 058, 50 063, 50 081, 50 098, 50 116…

– Ага, – перебил я его, – значит, напряженность магнитного поля неуклонно росла?

– Росла, – выпучил глаза Михаил, – и что же из того?

– Подожди пока с вопросами. После поворота, вот я еще значок специальный поставил, показания опять продолжали увеличиваться на протяжении еще метров двадцати – двадцати пяти. Видишь?

– Вижу, и что же из этого следует?

– А вот отсюда они начали снижаться, от отметки 51 814, и далее все падали и падали, вплоть до причаливания.

– Угу, – кивнул Михаил.

– Нет, я вижу, что ты ничего не понимаешь. Такой ход кривой однозначно указывает нам, что тут, то есть там, – махнул я рукой в сторону реки, – есть значительная магнитная аномалия.

– Вот оно что, – наконец-то догадался он, – а я все думаю, что это ты так засуетился. Что, считаешь, мы еще один трактор откопали?

– Похоже на то, – не сразу отозвался я, перелистывая страницы блокнота в поисках результатов нашего недавнего эксперимента с утонувшим выше по течению ДТ. – Сейчас сравним.

Пока я занимался вычислениями, Михаил собрал посуду и понес ее к реке. Через несколько секунд я услышал громкий шлепок, звон кастрюлек и приглушенные шумом дождя, душевные, но ненормативные выражения. Вскоре показался и мой друг.

– Вот ведь не повезло, поскользнулся, да так «удачно», что вся посуда по камышам разлетелась, – сказал он.

– Не беда, утром мы ее соберем. Посмотри лучше, что у меня получилось, – я протянул ему блокнот. – Судя по всему, мы наткнулись на некий железный объект, с массой несколько поболее, чем тот трактор.

– Да ну, – оживился Михаил, – и что же?

– Это следует из того, что прирост последующих показаний магнитометра к предыдущим показаниям происходит более быстрыми темпами, да и наш прибор явно почуял добычу раньше, чем в прошлый раз. Вот исходя из полученного числового ряда я и делаю вывод о том, что найденная масса превосходит тракторную раза в полтора, никак не менее.

– А где же нули, – пожал плечами он, – они-то куда делись?

– Да никуда они не делись, – с досадой выдернул я блокнот из его рук, – мы просто не доплыли малость до лежащего на дне предмета. Вот если бы доплыли, то и нули бы увидели.

– Так что же мы завтра будем делать? – спросил через некоторое время Михаил, видя, что я задумался.

– Осмотримся сначала, – ответил я, – если место то самое, оно должно иметь ряд признаков.

– Это каких же таких признаков?

– Ясно каких. Ты припомни рассказ своего отца. Ведь на том берегу, где мы с тобой сейчас сидим, должен быть холм, вокруг которого и ехали к переправе немцы, а прямо напротив него должен находиться овраг.

– Ну и память у тебя, Саня, даже такие мелочи запомнил.

– От таких мелочей и зависит успех любого поиска. Вот проснемся мы с тобой завтра, оглядимся вокруг, но ни холма, ни оврага не заметим.

– И что потом?

– Да ничего особенного, дальше поплывем.

– И даже не нырнем ни разу?

– Ну, если только разочек, так сказать, для очистки совести.

Тем временем ветер усилился, и дождь, будто получившая подкрепление армия, вновь обрушился на нас всей своей массой. Похватав кружки с чаем, мы бросились к палатке…

Когда я открыл глаза, то сразу понял, что погода резко изменилась. Было довольно холодно, и сквозь брезент палатки медленно просачивалась противная сырость. Я повернулся на бок. Михаил, закутавшись с головой в куртку, еще крепко спал.

«Надо вставать, – с тоской подумал я, – иначе совсем закоченею».

Я торопливо натянул отсыревшие джинсы, куртку и вылез из палатки. Над рекой плыл плотный тягучий туман. Не легкий летний туманчик, готовый тут же вспорхнуть в небеса и рассеяться при первых лучах солнца, а тягучее и сопливое покрывало, мало отличающееся от обычного осеннего дождя. Вставив ноги в сапоги, я направился к лодке и, забравшись под нее, вынул пакет с зубной щеткой, пастой и прочими причиндалами. Обходя берег в поисках удобного места для умывания, я наткнулся на холмик, на котором вчера поскользнулся Михаил. Я вычислил его по примятой верхушке и раскиданной вокруг посуде. Я собрал ее в котелок и спустился к реке, чтобы помыть. Вода по сравнению с воздухом казалась теплой, и я без особых для себя мучений отчистил песком нехитрый «сервиз». Умылся и, зачерпнув котелком воды на чай и макароны, двинулся обратно. Когда я приблизился к остывшему кострищу, наша палатка огласилась мощным зевком и из нее выполз дрожащий Михаил.

– Что же за холодрыга на нас напала? – пробормотал он, озираясь по сторонам.

– Зима пришла, – отозвался я, чиркая отсыревшими спичками.

– Подожди, Сань, у меня же совершенно сухие есть.

Он вынул из нагрудного кармана полный коробок и бросил его мне.

– Одевайся скорее, – сказал я, – у нас сегодня, как мне кажется, и минуты свободной не будет.

Михаил кивнул и, накинув штормовку, побежал умываться. К тому времени, как мы закончили завтракать, налетевший с севера ветер рассеял туман.

– Очень кстати, – обрадовался я, – сейчас мы сходим с тобой на разведку. Определимся, так сказать, на местности.

Выбравшись из зарослей, мы оказались в неширокой низине, заросшей мелким кустарником вперемешку с камышом. Справа от нас действительно оказался довольно высокий, круто обрывающийся к реке холм. Дружно повернувшись налево, мы уставились на другой берег, но никаких признаков спускающегося к реке оврага нам обнаружить не удалось.

– Вот так, Саня, – подтолкнул меня в бок Михаил, – ошибочка вышла.

– Ты, Миш, подожди пока с выводами, из-за этих кустов нам ничего толком не видно. Давай лучше заберемся на горку и осмотрим окрестности оттуда. Ведь если и запомнили танкисты какой-то пейзаж, так только тот, что видели перед появлением немецкой колонны. Потом-то им некогда было природой любоваться.

Цепляясь руками за траву и кусты, мы полезли наверх. На вершине холма росла одинокая, скрученная ветрами березка. К этому времени ветер разогнал тяжелые облака, и когда мы, переводя дух, ухватились за ствол березки и повернулись к реке, всю открывшуюся перед нами панораму осветило робкое солнце.