Страница 87 из 113
— Да мне плевать на вашу клятву! — разъяренно завопил Жискра. — Я не принадлежу ни к каким орденам, служу только Богу и одному человеку, моему королю, присягал только им и держу слово. — Он явно напрягся. — Я должен подчиняться только Господу Богу и королю. Их враг должен быть обвинен и арестован, причем публично, чтобы свидетелей его предательства было как можно больше. Вы готовы сделать то, что должно, или предпочитаете отсиживаться здесь со своими клятвами и совестью, пока я один буду делать всю эту грязную работу?
Хорвати встал, потянулся к мечу.
— Нет, Жискра, — ответил он. — Я не буду отсиживаться и сделаю то, что обязан сделать. У меня нет выбора.
— Верно, нет.
Дверь открылась. На пороге появился солдат и молча кивнул.
Жискра обернулся к графу.
— Дракула здесь, — сообщил он.
Члены городского совета, которые располагались согласно рангу по обе стороны главного прохода, немедленно замолчали и повернулись. Хорвати сидел в кресле, поставленном на возвышение в самом конце зала, и напряженно всматривался вперед, но взор его снова помутился, теперь уже от яркого солнечного света. Постепенно из желтоватого тумана, застилающего его глаза, выступила темная фигура. Через мгновение граф уже мог ясно разглядеть ее. Он сразу обратил внимание на доспехи со следами недавних баталий и на запыленный, потертый плащ. Несколько мгновений он слушал Дракулу и улыбался, но потом вспомнил, что слова валашского князя уже ничего не значат.
Янош оторвал взгляд от валаха и посмотрел на членов совета. Эти богато одетые жирные бюргеры представляли собой разительный контраст стройному, подтянутому воину, доспехи которого были покрыты пылью и засохшей кровью.
Дракула подошел к столу, поставленному в центре зала. За ним шли двое его гвардейцев. Почти все люди, присутствующие здесь, смотрели на валаха недружелюбно, с явным страхом, памятуя о том, что три года назад он при помощи огня, меча и кола принудил их всех к покорности. Теперь этот человек приехал сюда, чтобы добиться их расположения, просить о помощи. На лицах членов совета Хорвати хорошо видел радость, даже триумф.
Влад не смотрел по сторонам. Он стоял около стола, на котором лежали фолианты в кожаных переплетах. Это были протоколы заседаний совета. Рядом с ними стояли два золотых изделия — символы богатства гильдии ювелиров, а заодно и образцы искусства местных мастеров. Одно из них представляло собой золотую луну, обвитую венком из виноградных листьев, второе — сцену охоты. Ястреб с распростертыми крыльями склонился над зайцем, приникшим к земле. Они были сделаны удивительно тонко, с отражением малейших, даже самых несущественных подробностей.
Влад несколько мгновений внимательно смотрел на хищника и его жертву, потом поднял голову и взглянул на членов совета Брашова. От его взгляда не укрылись ехидные улыбки, которые никто и намеревался прятать. Затем Дракула посмотрел на возвышение, устроенное в конце прохода, и на человека, сидевшего там. Валашский князь сразу уловил печаль в серых глазах графа, заметил, что Хорвати взглянул налево, тоже посмотрел в ту сторону, на Яна Жискру, и кивнул. Он все понял.
Двенадцать воинов, освещенных солнцем, быстро прошли по проходу. Некоторые из них держали в руках мечи, другие — булавы. Черный Илья увидел это, попытался обнажить меч, но на него тут же обрушились два удара. Один из них угодил в руку, другой — в живот. Илья упал на пол. Стойку тут же разоружили, приставив к горлу кинжал. К Дракуле воины пока не прикоснулись, но стояли вокруг него, приготовив оружие к бою. Возможно, его не трогали лишь потому, что он высоко поднял руки.
Влад подождал, пока уляжется шум, поднявшийся в зале, и просто спросил:
— Почему?
Члены совета зашевелились, но Дракула обращался вовсе не к ним, а к тому венгру, который теперь стоял в десяти шагах от него, у противоположного края длинного и широкого стола.
Прежде чем ответить, Хорвати вздохнул и кашлянул, дабы убедиться в том, что голос его звучит уверенно.
Он говорил медленно, почти нараспев, так как писцы, которые сидели в зале, должны были в точности записать все, что он скажет:
— Влад Дракула, бывший воевода Валахии! Мы с великим прискорбием узнали о твоем предательстве. Ты называл себя воином за веру, покорным подданным нашего доброго короля Матьяша, но предал владыку земного и владыку небесного.
Влад заговорил не сразу, но голос его звучал уверенно и сильно:
— Как же я оказался предателем, если всю жизнь совершал поступки, противоположные тому, что сейчас было сказано?
— У нас есть письма, Дракула!
— Какие же?
— Вот эти. — Граф указал на три свитка, лежащие перед ним на столе. — В одном из них ты обращаешься к своему двоюродному брату Стефану, воеводе Молдавии, такому же предателю, как и ты. Второе письмо адресовано великому визирю Турции, последнее же — самому султану, которого ты не раз провозглашал своим злейшим врагом. Эти три письма свидетельствуют о том, что ты лелеял планы предательства. Они подтверждают, что ты просил войска у моего суверена не для того, чтобы послать их против султана, а совсем наоборот — чтобы свергнуть при их помощи самого короля Матьяша. Ты собирался использовать золото, которое дал бы тебе город Брашов, для подкупа подданных короля. И наконец, эти письма говорят нам о самой отвратительной твоей задумке. — Хорвати взял один пергамент и поднял его, чтобы все видели. — Ты хотел похитить короля Матьяша и доставить его, униженного и босого, в плен к туркам.
В зале поднялся ропот. Члены совета бурно обсуждали обвинения Хорвати. Некоторые вскакивали со своих мест, громко выкрикивали проклятия, называли Дракулу предателем и даже плевали в его сторону, совсем уж осмелев.
Влад стоял неподвижно, не обращая на них никакого внимания. Он смотрел только на одного человека, на Хорвати.
Венгр поднял руку, призывая к тишине, потом продолжил:
— Все это написано здесь, подписано твоим именем и скреплено твоей печатью. Данные факты обязательно будут внесены в протоколы заседания совета города Брашова. Мы велим напечатать сообщения об этом. Их разнесут по всем городам и весям, чтобы люди узнали о твоей измене.
Хорвати опустил пергамент, заметил, что ладонь у него дрожит, и осведомился, понизив голос:
— Тебе есть что сказать?
— Только одно.
Влад наклонился и положил руки на стол. Несмотря на то что движение его было медленным, даже плавным, солдаты на всякий случай сделали шаг вперед и подняли мечи.
— Я знаю, почему жители Брашова хотят сделать это. Они слишком долго ненавидели и боялись меня. Я знаю, почему король Венгрии решил поступить так. Трон шатается под ним. Корвин жаждет укрепить его с помощью золота Папы, которое он взял для Крестового похода. Я не знаю лишь одного. Почему ты с ними? — Он поднял глаза на Хорвати. — Почему ты поступаешь так и позволяешь им действовать подобным образом? Брат-дракон, ты ведь знаешь, что это унижение отразится на всем нашем братстве. Вот где настоящее предательство! Оно станет проклятием для всех членов ордена и затупит, может быть, навсегда, копье правды и веры. Это происходит именно теперь, когда ему, этому копью, как никогда нужно быть острым, поражать быстро и верно.
Хорвати почувствовал, как у него подогнулись колени. Он тоже наклонился, уперся в стол и смотрел на человека, стоявшего напротив. Деревянная столешница, на которую оба они опирались, была тем последним, что еще объединяло их, мостиком над бездной.
— Я делаю то, что обязан делать, Дракула. Ради моего государства, короля…
— Ради себя самого! Я уверен, что ты поднимешься еще выше и быстрее, получишь больше привилегий в благодарность от Ворона, если сделаешь меня пленником и доставишь ко двору твоего властелина.
Влад напрягся, протянул вперед обезображенную руку. Четыре пальца были широко расставлены в предупреждающем жесте.
— Вот что я скажу тебе, Янош Хорвати! Ты никогда не найдешь удовлетворения в своем успехе, как бы высоко ни поднялся. Мое проклятие всегда будет сопровождать тебя. Я навечно проклинаю тебя и твою семью! Ты очень скоро узнаешь, что это — не пустые слова. Они так же реальны, как лжива та фальшивка, которую ты зачитывал здесь. Иначе я никогда не назывался бы сыном Дьявола! — Последние слова он произнес громко, почти выкрикнул.