Страница 67 из 113
— На самом краю лагеря располагаются те, кто мобилизован в турецкую армию, для кого война вовсе не является ремеслом. Эти бывшие крестьяне теперь составляют анатолийскую пехоту. С ними легкая татарская конница, акинчи, которая обычно движется впереди армии и ведет разведку. Все они нам известны. — Дракула снова улыбнулся. — Мы уже расправлялись с ними, валили тысячами.
Князь повернулся и направился к центру окружности, по-прежнему подбирая камушки.
— Вот здесь ставят свои шатры белер-беи, губернаторы провинций. Они окружены личными гвардейцами, спагами, которых привозят из Анатолии, Палестины, Египта, с берегов Красного моря.
Воевода один за другим клал камушки в каждую из четырех частей круга, указывая местоположение того или иного губернатора.
Ион заметил, что камушки у Влада закончились, и протянул ему еще несколько штук. Тот взял их и продолжал бросать на песок, изображая устройство турецкого лагеря.
— Ближе всего к султанскому шатру стоят отряды янычаров, отборные части. С правой стороны от логова Мехмета, вход в которое находится со стороны Мекки, рядом с тугом, начинаются султанские конюшни. Они обозначаются красным штандартом. Конюшни слева отмечает желтый штандарт.
Влад наклонил Коготь дракона. Одна из дужек на гарде меча до сих пор была погнута. Каждый мог взглянуть на нее и вспомнить победу Дракулы над двоюродным братом Владиславом в памятном поединке.
Князь помолчал и бросил в круг еще пару камушков.
— Здесь, в самом сердце лагеря, стоят два шатра. В одном султан спит, в другом заседает его совет, ближайшие помощники Мехмета.
Он бросал камушки и пояснял:
— Здесь люди с алебардами, те самые, у которых нет селезенки. Рядом гвардейские лучники, солаки. С одной стороны от шатра Мехмета стоят те, которые натягивают лук правой рукой, с другой — левой, чтобы султан все время был защищен. Он вот здесь, в самом центре. — Влад положил камушек на лезвие меча, и тот сам скатился вниз. — Один человек.
Князь отошел, протянул руку и указал на южную дорогу.
— Мы въедем здесь, — продолжил он. — Когда полная луна будет светить нам в спину. Я знаю, что в этом месте стоят акинчи. Они устали от войны и уже не очень-то горят желанием нести свою службу. Спаги, которые расположились за ними, не турки. Они с востока, и им немало досталось в последней войне, когда Мехмет подавлял восстание узбеков. Не все спокойно и под желтым штандартом, в левом крыле. Мехмет в прошлом году приказал задушить своего прежнего командующего кавалерией. Его преемник стремится покупать любовь своих подчиненных при помощи ракии. Теперь все турецкие всадники пьют ее, потому что воду они оставляют лошадям.
Когда Влад произнес эти слова, послышался ропот, гул удивления.
Князь поднял руку, чтобы успокоить людей.
— Дальше шатры пейков, — произнес он, повысив голос. — То, что у них отсутствует селезенка, конечно, сделало их послушными, но лишило ярости. Именно они будут последним препятствием на пути к Мехмету.
Дракула сжал рукоятку меча, потом поинтересовался:
— Может, кто-то хочет задать мне вопрос?
Вперед вышел Галес, один из двух бояр, но не успел он раскрыть рот, как его опередил зычный голос Черного Ильи:
— Воевода, кое-кому из нас приходилось бывать в турецком лагере, а некоторым случалось даже пожить с турками. Но каким образом, при помощи какого черта ты узнал обо всем этом?
Снова послышался смех.
Когда он стих, Влад улыбнулся.
— На твой вопрос легко ответить, Илья. Шатер Мехмета прохудился, и я ездил, чтобы зашить его.
Кто-то засмеялся снова, кто-то ахнул в изумлении.
— Вы все знаете, что турки разбивают два лагеря, — продолжил Дракула, дождавшись тишины. — Один настоящий, другой фальшивый, который отвлекает внимание. Так вот, сегодняшнее утро я провел в самом что ни на есть настоящем. Я слонялся между палатками, притворяясь ремесленником, разговаривал со слугами, рабами, таскал бревна, из которых турки строили стену вокруг ставки Мехмета. Потом меня позвали заштопать его шатер. Ты знаешь, — он повернулся к Иону, — я сам не ожидал, но похоже, не потерял навыков, которые приобрел в Эдирне на черный день, хотя свою работу сделал вовсе не безукоризненно. Разве угадаешь, когда султану еще раз захочется покинуть шатер через стену, а не через дверь или он решит выбросить через эту дырку какого-то нерадивого слугу. Так чего стараться?
Дракула снова обвел взглядом воинов и громко спросил:
— Есть еще вопросы?
Теперь, дождавшись своей очереди, заговорил Галес:
— Я не уверен в том, что все понял точно, воевода. Сколько же людей в турецком лагере?
— Они довольно широко расставили свои силы, разделились на отряды, чтобы контролировать как можно большую территорию. Я думаю, что вокруг султанского штандарта сейчас около тридцати тысяч. Чуть больше, чуть меньше — не имеет значения.
Боярин остолбенел.
— И вы, князь, собираетесь сунуться в самое логово, имея при себе всего четыре тысячи воинов?
— Нет, — невозмутимо ответил Влад. — При мне будет только две тысячи. Мы атакуем с юга. Еще две тысячи войдут в лагерь с севера, чуть позже, и поведешь их ты, Галес.
— Я? — Галес был явно ошарашен. — Но, воевода, даже если на нашем пути к султану будут стоять только ленивые, пьяные и те, у которых нет селезенки, их все равно получается никак не меньше десяти тысяч на каждый отрезок.
Он указал в круг, потом успокоился и спросил уже твердо:
— Вы, наверное, потеряли рассудок, князь?
Кое-кто свистнул, на Галеса зашикали, но Влад не выказал никакого раздражения.
— А ты утратил мужество, — ответил он и подошел к боярину.
Они были примерно одного роста, их взгляды скрестились. Мужчины неотрывно смотрели друг на друга.
— Видел ли ты, Галес, что уже натворил Мехмет на нашей земле? — жестко продолжал Влад. — Видел. Думаю, ты знаешь, что он еще сделает, если мы не остановим его. Турок нельзя одолеть в открытом бою. Мы можем только постепенно разрушать их армию партизанскими наскоками. — Глаза Влада блеснули. — Но этого недостаточно. Врага надо ударить в самое сердце. В суматохе, которая возникнет в лагере, среди ужаса и страха, станет действовать горстка людей. Они точно будут знать, что и как надо делать, чтобы спасти свою страну, возможно, и весь христианский мир.
Дракула говорил это, обращаясь к боярину, но его слушали все.
— Рыцари христианства, крестоносцы! — решительно произнес он, и голос его прозвенел над долиной, достигая ушей воинов, которые находились на самых дальних склонах. — Наша судьба теперь только в наших руках. Она — на острие наших мечей, осененных крестом Господним. Если мы погибнем в этой священной войне, то уйдем к нашему Небесному Отцу, станем святыми мучениками и будем восседать по правую руку от Его священного престола. Все наши грехи забудутся, будут прощены. Если мы победим, то вернем христианскому миру Константинополь. Мы опрокинем Завоевателя! — Князь крепко сжал рукоять меча и поднял его перед собой. — Пойдете ли вы за сыном Дракона по пути славы? — крикнул он. — К победе или в рай?!
Этот крик был услышан в самых отдаленных концах ущелья.
Именно оттуда, издалека, из-за спин старших офицеров, пока еще молчащих, покатился крик:
— Победа! Победа!
Влад позволил этим голосам звучать некоторое время, потом властно поднял руку.
— Идите к кострам, — распорядился князь. — Точите мечи, кормите лошадей, собирайтесь с силами, ешьте то, что у вас есть, спите, если сможете сомкнуть глаза. Используйте это время, чтобы поговорить с Господом и с теми, кто вам дорог. Мы собираемся на восточной окраине леса за два часа до полуночи. Приготовьтесь к тому, что дорога приведет нас к славе, здесь, на земле, или там, на небесах.
И снова послышался многоголосый крик:
— Победа! Победа!
Офицеры постепенно стали расходиться. Каждый из них направлялся к своим солдатам.
Рядом с кругом, начерченным на песке, остался боярин Галес. Его единственный глаз был широко раскрыт и с удивлением взирал на Влада.