Оракул мертвых

— Но, адмирал, зачем вы заставили меня приехать сюда?

— Ты должен послужить наживкой. Мы заманим их подальше, туда, куда не сможет добраться помощь, где никто не сможет помешать тебе. Понимаешь?

— А вы приедете?

— Да, приеду, и все будет хорошо… Это очень важно, это последнее, о чем я тебя прошу, а потом мы сведем счеты с Караманлисом и с остальными, в нужном месте, в нужное время. Я многое тебе объясню, после того как…

Он замолчал.

— Адмирал, адмирал, я вас больше не слышу. Вы еще там?

— Да, сынок, но я должен тебя покинуть. Тут вокруг началось подозрительное шевеление, и оно мне не нравится…

— Вам угрожает опасность?

— Меня трудно поймать, но, кажется, кто-то решил попробовать. Прошу тебя, сделай, как я тебе сказал. Ари сообщит тебе следующее место встречи.

— Я все сделаю, но будьте осторожны. Вы уверены, что я вам не нужен? Я могу добраться до Афин самое большее за три часа.

— Нет, справлюсь сам. А теперь я вынужден с тобой попрощаться и позаботиться о самом себе.

— Как хотите. Дайте мне знать, как все прошло.

Мирей решила припарковать машину на некотором отдалении и незаметно подкрасться поближе. Она прошла несколько десятков метров по тенистому бульвару и добралась до улицы Дионисиу. Прежде чем пересечь перекресток, она задержалась, заметив, что в это мгновение неподалеку остановился автомобиль. Из него вышел человек, спрятался за углом дома на пересечении двух улиц и, выглянув оттуда, посмотрел в сторону черного «мерседеса», стоявшего у тротуара метрах в ста. Рядом с первым, словно явившись из пустоты, возникли другие люди и окружили его: тот, по-видимому, давал им инструкции.

Мирей подошла поближе, и когда человек на мгновение повернулся в ее сторону, узнала его: это был капитан Караманлис. Она увидела, как он достал из машины рацию и отдавал распоряжения. Он что, расставил ловушку для незнакомца в черном «мерседесе»?

Мирей вернулась обратно, сделала большой круг, добираясь до переулка, пересекавшего улицу Дионисиу, и дошла почти до того места, где был припаркован черный автомобиль. Высунув голову, она посмотрела сначала направо, потом налево: с обеих сторон люди занимали позиции, или по крайней мере так ей показалось. Она подняла глаза, и ей почудилось, будто по крыше дома напротив тоже кто-то движется.

Она представила себе человека, позировавшего для таинственной маски: идеально правильные черты лица, благородный лоб, — подумала о фальшивом голосе и холодных руках Павлоса Караманлиса и, выбирая, на чью сторону встать, внезапно почувствовала — она должна подчиниться инстинкту. Она бросится к машине и затащит его в переулок, где еще нет полиции. Там стояли два маленьких домишка с балконами, и это могло обеспечить легкий путь к бегству по крышам города. Но, собираясь с духом, чтобы устремиться вперед, она вдруг разглядела два автомобиля, появившихся с разных сторон и заблокировавших оба выезда с улицы Дионисиу. Раздался визг тормозов, машины остановились поблизости от черного «мерседеса», оттуда выбежали несколько человек и окружили «мерседес» со всех сторон. Мирей прижалась к стене и спряталась в тени.

Караманлис подошел к водительской двери «мерседеса», держа в руке зажженный фонарик, и попытался открыть дверь, но застыл удивленно и рассерженно: внутри никого не было, автомобиль оказался пуст.

— Это невозможно, — сказал он, — я его видел! Я его видел, и вы его тоже видели.

— Да, капитан, — кивнул один из агентов, подходя поближе. — Мы тоже его видели.

Караманлис сделал шаг назад, он словно все еще слышал издевательский голос, заставивший его похолодеть в хижине на горе Перистери:

— Что вы здесь делаете, капитан Караманлис?

Он яростно воскликнул:

— Здесь наверняка какая-то ловушка. Осмотрите внизу, быстро.

Один из агентов лег на землю и стал осматривать днище автомобиля.

— Вы правы, капитан, — сказал он через некоторое время. — Под пассажирским сиденьем выдвижной пол, а ниже находится канализационный люк.

— Оттащите ее в сторону, — приказал Караманлис.

Машину перенесли на несколько метров вперед, и капитан в сопровождении двух человек спустился в люк. Мирей наблюдала за происходящим, время от времени оборачиваясь, проверяя, не идет ли кто-нибудь с другой стороны. Она услышала приглушенный голос Караманлиса:

— За мной, скорее, я слышу шум шагов!

Было холодно, и руки Мирей окоченели, но при этом она чувствовала, как пот струится по ее телу. Она пыталась представить себе происходящее под землей, где сейчас находился владелец черного «мерседеса». Быть может, преследователи уже настигли его, и он, задыхаясь, растерянно мечется под мокрыми сводами канализации, среди зловонных ручьев нечистот, а вокруг кишат отвратительные крысы.

— Караульте у других люков поблизости! — приказал офицер, оставшийся возле машины. — Он не должен сбежать.

Ари закончил обход и сел смотреть телевизор. В вечерних новостях вспоминали о событиях, лично пережитых им десять лет назад, передавали сцены атаки армии на Политехнический, видны были струи слезоточивого газа, слышался скрежет гусениц танков, крики в мегафон, показывали офицера полиции, стрелявшего перед собой на уровне человеческого роста. Но голос комментатора перекрывал собой трагедию прошлого, лишал ее актуальности, преподнося как историю, помещая ее среди воспоминаний минувшего.

Старик Ари почему-то нервничал, его охватило необыкновенное волнение. Он время от времени вставал и подходил к окну. На улице стояла кромешная тьма, шел дождь. На стекле отражались искаженные картинки из телевизора. В дверь позвонили, он пошел открывать.

— Кто там?

— Я Мишель Шарье. Вы меня помните, Ари?

Ари попятился в изумлении.

— О да, — сказал он через мгновение, поборов удивление. — О да, помню, мой мальчик, заходи, не стой под дождем, садись.

Он выключил телевизор, пошел к шкафу, достал оттуда бутылку и два стаканчика. На Мишеле был серый плащ, ветер растрепал волосы. Он сел и торопливым жестом привел себя в порядок.

— Любишь «Метаксу»?

— Ты не удивлен, видя меня?

— В моем возрасте уже ничему не удивляешься.

— Но ты не так уж стар. Тебе еще и семидесяти нет.

— У меня такое ощущение, будто мне уже все сто. Я устал, мальчик мой, устал. Но скажи мне, чем я обязан столь приятному сюрпризу?

Мишель смущался, словно стыдился чего-то.

— Ари, мне трудно подобрать слова… Мы не виделись с тех самых пор, как расстались в ту ужасную ночь.

— Да. Мы больше не виделись.

— И ты не хочешь знать почему?

— Судя по тому, как ты спрашиваешь, речь идет о печальной истории, которую трудно рассказывать. Ты не должен давать мне объяснения, мальчик мой. Я всего лишь старый сторож, пенсионер, явившийся окончить свои дни в этом спокойном уголке. Ты не должен ничего мне объяснять.

Он смотрел на Мишеля ясным и спокойным взглядом. Молодой человек какое-то мгновение молчал, отпивая свой бренди, а старик перебирал в пальцах комболои из чистого янтаря, и бусины сухо щелкали одна о другую.

— Меня схватила полиция, Ари…

— Прошу тебя, я не хочу…

— Меня заставили говорить.

— К чему мне это? Все давно прошло, все кончено…

— Нет. Это неправда. Клаудио Сетти еще жив, я уверен в этом… И ты наверняка о нем что-то знаешь… Кажется, его видели недавно в здешних местах… Разве не так?

Ари встал и пошел к окну. Из деревни доносились еле слышная мелодия флейты и пение. Он вперил взгляд во тьму.

— У Тассоса кто-то играет… Красивая музыка, слышишь? Красивая песня.

Звук теперь перерос в песню без аккомпанемента и без слов, и Ари тоже стал подпевать вполголоса фальцетом, следуя далеким нотам.

Мишель вздрогнул.

— Это его песня. Это он поет где-то неподалеку в эту ночь, чтобы заставить меня умирать от тревоги. — Он резко встал, пошел к двери и распахнул ее. — Где ты? — прокричал он. — Ты больше не хочешь петь вместе со мной? Где ты?