Страница 20 из 68
До Праздника сева, завершающего сезон Паводка и выбранного Апихетепом датой захвата Мемфиса, оставалось девятнадцать дней.
Вернувшись в город, Тхуту и Маху были удивлены тем, что жизнь там продолжалась как ни в чем не бывало. Зеленщики, торговавшие на улицах, расхваливали свой товар, а двуколки, запряженные ослами, развозили по лавкам разделанные коровьи туши и глиняные кувшины с вином.
Тхуту, все еще пребывавший в задумчивости, получил несколько больших кусков мяса, которые были приготовлены для него в царском дворце Мемфиса. Он обдумывал то, что сказал ему Нефертеп. Да, время тех, у кого он ранее находился на службе, миновало. И время Сменхкары. И время Ая.
Даже его время.
Было впечатление, что пыль прошлого опустилась на его плечи. Подумав о своей жене и четверых детях, он почувствовал растерянность: не занесет ли их этой пылью вместе с ним?
13
СОРОК ВТОРОЙ ПРЕСТУПНИК
Ночью, за четырнадцать дней до Праздника сева, один из тайных соглядатаев, которому Маху поручил следить за домом Апихетепа, расположенным в северной части Саисы, услышал, как залаяли собаки. К их лаю добавилось гоготанье гусей.
Состарившись на военной службе, этот соглядатай, командир по званию, мастерски мог перевоплощаться из одного образа в другой. При необходимости он вполне мог сойти за писца при храме, продавца дынь и огурцов или военного в отставке. Теперь он выдавал себя за освобожденного раба, который за несколько золотых колец желал вместе с сыном, роль которого играл молодой охранник, купить землю под огород и обосноваться в этих местах. Они снимали комнату у второго жреца храма Пта в Саисе, в поселке Белых Ибисов, что находился на расстоянии меньше одного хетта [9]от дома Апихетепа.
Сведения, полученные от писарей, подтверждались: именно там собирались заговорщики. Задача соглядатая состояла в том, чтобы узнать дату ближайшего собрания и сообщить о намерениях преступников.
В течение дня оба охранника помногу гуляли, притворялись, будто испытывают слабость к питию и отпускали скабрезные шуточки. На самом деле они изучали прилегающую к дому местность и все, что происходило вокруг него. Ночью они спали по очереди, чтобы ни на одно мгновение не упускать здание из виду.
Как только кто-либо из них замечал признаки необычной активности в жилище, его компаньон отправлялся в форпост, который находился в расположении одного из лагерей Нахтмина, в трех хетах в восточном направлении.
Этот соглядатай по имени Нефербека, что означает «Красивое утро», знал, что животные, в отличие от людей, не будут беспокоиться по пустякам. Дело шло к полуночи, когда это произошло. Что могло заставить лаять собак и гоготать гусей в такой час? Ветер принес запахи и звуки. Нефербека смочил палец слюной и поднял его повыше: ветер дул с северо-запада. Находясь в южной части города, он посмотрел в западном направлении, так как не мог видеть дороги, подходившей к дому с севера. Ночь была безлунная, и ничего не было видно. Он двинулся к виноградникам, которые простирались вдоль канала, в сотне шагов от дома, где он снимал комнату. Оставаясь невидимым, он также не мог увидеть больше.
Он крался в течение приблизительно двадцати минут, напрягая зрение.
Приблизившись к дому, он отчетливо разглядел там свет. Много света. В полночь? Собаки и гуси продолжали шуметь. Нефербека подошел еще ближе.
Наконец он различил за виноградниками движущиеся тени. Очертания людей. Он притаился и стал наблюдать. Они направлялись к дому. Попытался их сосчитать: судя по всему, их было около тридцати человек. Разве может столько людей прийти ночью в дом? Даже трактиры в Фивах не знали подобного наплыва людей. Он покачал головой и вернулся к своему жилищу.
Кто-то сумел заставить замолчать собак, но не гусей. Священное животное Амона не поддалось уговорам.
Он решил разбудить своего товарища.
— Тридцать человек только что подошли к дому с запада. В доме много света. Мчись туда, куда следует. Я буду тебя ждать.
Второй охранник сразу же поднялся, поправил набедренную повязку, надел сандалии, извлек из своей сумки несколько стеблей ката и отправился в путь.
Нефербека также вытащил из своей сумки стебель ката, который всегда использовался для бодрости, если надо было вести наблюдения, оторвал от него три листочка, положил их в рот и разжевал, затем сел на корточки. Он почувствовал терпкий вкус ката, и не сомневался, что теперь он будет оставаться настороже.
Он очень надеялся, что военачальник Нахтмин добьется успеха. Иначе будет бардак. Словом, еще более страшный беспорядок. Это насколько же должна ослабеть власть, чтобы у землевладельца внезапно появилось намерение захватить трон?
Человек, поднятый по тревоге, проходит пешком порядка четырех хетов в час. Два человека, идущих вместе, едва ли достигают такой скорости, потому что они болтают по дороге и еще потому, что большая часть двуногих животных не умеют делать надлежащим образом две вещи одновременно — двигаться и говорить. Но тогда чего уж требовать от военных! Если их не подгонять во время пути с помощью командиров и тамбуринов, которые задают ритм, это будет сороконожка на прогулке.
Нескольким сотням пехотинцев и лучников Нахтмина потребовалось три часа, чтобы преодолеть три хета, которые отделяли Саису от дома Апихетепа. Конников в этой операции не использовали, так как стук копыт и неизбежное лошадиное ржание могли спугнуть заговорщиков. Вначале солдат надо было разбудить, подождать, пока они справят нужду, попьют воды, возьмут оружие и выстроятся в колонну. Кроме того, они шли со всей осторожностью, так как ночью опасались побеспокоить гадюк.
Нефербека и его товарищ проявляли нетерпение.
— Ты уверен, что они отправились в путь?
— Уверен. Командир сразу же пошел будить Нахтмина, с которым я потом сам разговаривал. Он отдал приказ будить солдат и отправляться в путь.
— Не понимаю… Уже больше часа прошло после твоего возвращения, а они все еще не прибыли. Ты полагаешь, что они сбились с пути?
— Слушай! Нахтмин сам делал пометки, определяя направление, и я уточнил детали.
Время от времени один из них выходил посмотреть. Оба ждали, когда раздастся лай собак и гогот гусей, но внезапно Нефербека подумал, что ветер дул в направлении, противоположном тому, откуда должны были прийти войска, и поэтому животные ничего не чувствовали. Как просто! Он снова вышел на дорогу, и на этот раз он отчетливо различил движение большого количества людей в близлежащих полях. Он заметил приготовившихся к бою лучников. Атака была неизбежна.
Он возвратился, чтобы предупредить своего товарища, и они оба направились туда, где расположилось войско. У них был приказ Маху войти в дом и позаботиться о том, чтобы Апихетеп был взят живым.
Еще не забрезжил рассвет, но небо уже достаточно прояснилось, чтобы во время операции можно было действовать согласованно. Раздался приказ о наступлении. Атака началась. В течение нескольких минут около восьмисот пехотинцев и лучников окружили дом; этого количества воинов было достаточно для проводимой операции, но вряд ли они смогли бы противостоять даже четвертой части ополченцев Апихетепа. Часть солдат стояли в стороне, на случай, если понадобится прийти на выручку. Одновременно Нахтмин поднял по тревоге подразделения еще в пяти номах, отдав приказ занять управы и арестовать всех городских голов.
Шесть вооруженных стражников стояли у ворот. При виде пехотинцев, сомкнутыми рядами продвигающихся к зданию, они закричали и укрылись во дворе. Ворота были крепкими и вполне могли выдерживать атаки извне, но несколько мощных ударов смели это препятствие. С насыпей, заняв удобную позицию, по войскам стреляли лучники. Двое пехотинцев упали, но дождь стрел, который посыпался со стороны нападающих, быстро уничтожил защитников. Очевидно, Апихетеп не был готов к операции столь большого размаха. Самое большее, чего он ожидал, так это появления людей из охраны, и взять над ними верх для него не составило бы большого труда.
9
Хет равнялся приблизительно 2500 метрам.