Страница 6 из 63
Яххотеп стала еще печальней.
— Апопи не лжет. Я действительно умерла для мира людей.
Управитель царского дома, обычно сдержанный, на этот раз воспылал неистовым гневом.
— Он лжет, царица, и ты не смеешь ему потворствовать. Ты теперь повелительница двух царств, Верхнего и Нижнего Египта. Твой долг — продолжать сражение, начатое фараоном Секненра.
Лицо Яххотеп жалко исказилось.
— Ныне Верхний и Нижний Египет во власти жестокого врага. Секненра убит, я умерла вместе с ним.
Внезапно управитель царского дома в волнении простер руки к Яххотеп.
— Царица, гляди, твое послание фараону… Исчезло!
Яххотеп поднялась и взглянула на ветку акации, где только что был свиток папируса.
— Фараон Секненра получил его, царица! Разве это не долгожданный знак?
— Нет, Карис, я ждала другого.
Внезапно Яххотеп увидела, как из глиняной фигурки убиенного Осириса, лежащей у корней акации, брызнули колосья.
У царицы пресеклось дыхание, она едва не лишилась чувств, так потрясло ее видение.
Управитель царского дома широко улыбнулся.
— Фараон Секненра будет вечно жить в царстве правогласных. Отныне он присоединился к сонму богов. Он направит и наставит тебя, царица.
Даже в Фивах ложь Апопи распространилась с немыслимой быстротой. Одни говорили, что царица Яххотеп умерла, другие утверждали, будто она помешалась от горя и до скончания дней не покинет храма в Карнаке. Градоправитель Эмхеб уже приготовился сложить оружие и сдаться на милость правителя гиксосов.
Как вдруг Хирей, глава тайной службы Фив, возвестил на радость всем: царица Яххотеп жива и пребывает в добром здравии. Завтра на рассвете она намерена обратиться к воинам с речью.
Не все ему поверили.
Но на следующий день с первыми лучами солнца из дворца вышла царица в золотой диадеме тончайшей работы, в белом длинном одеянии. Все замерли в почтительном молчании, пораженные ее величавой красотой.
— Подобно солнцу, что умирает и возрождается вновь, фараон Секненра после смерти перешел в жизнь вечную. До тех пор пока сын фараона Камос не сможет сам возглавить наше воинство, замещать его буду я. Я поведу вас в бой. Я буду вечно хранить верность фараону, а потому торжественно приму в Карнаке титул Супруги бога, впервые даруемый египетской царице. Никого, кроме Секненра, не назову я мужем. Только он, пребывающий с Амоном, Сокровенным, — мой супруг и господин. Когда Египет избавится от ненавистного ига, я стану затворницей в храме, если еще буду здесь, а не в царстве мертвых.
6
Плутишка и другие ручные голуби вылетели на заре из Фив с посланиями в военный лагерь. Всем сообщалось, что исполняющая волю юного фараона Камоса Яххотеп жива и здравствует; что сопротивление ненавистным гиксосам продолжается; что каменных скарабеев с лживыми надписями следует немедленно уничтожить.
Отныне военный лагерь на севере священного города Амона перестал быть тайным. Его провозгласили ставкой действующей повстанческой армии, а Фивы — столицей законного правителя с царским дворцом, школой писцов, укреплениями, казармами, складами оружия, амбарами и домами простых жителей. Город охраняла собственная египетская стража. Никто здесь не пошел бы на сговор с гиксосами. Пример фараона Секненра, одержавшего столько побед и пожертвовавшего собой ради свободы Египта, вселял в каждого боевой дух. Всех вдохновлял прекрасный и благородный образ царицы Яххотеп.
Используя залежи серебра, недавно обнаруженные в пустыне, и следуя мудрым советам матери, царица постаралась восстановить прежнее великолепие дворца. Конечно, трудно было возродить величие прошлого. Старые стены заметно обветшали, но теперь на смену им, выщербленным и облупленным, возводили новые. Ремесленники состязались в мастерстве и усердии, управитель царского дома Карис надзирал за ними. Сведущие чиновники занялись государственными делами, в помощь им наняли множество писцов.
Яххотеп, Тетишери, Карис и Хирей внимательно разглядывали объемную карту Египта, протянувшегося от Элефантины до Дельты. Когда царица ознакомилась с ней впервые, свободным от захватчиков городом были только Фивы. С тех пор войска ее сторонников продвинулись вперед, хотя и ненамного.
— У нас три оплота: Фивы, Нехеб, Эдфу. Их жители нам верны, — рассуждал Карис. — Южнее находится Элефантина. Там хозяйничают нубийцы, союзники гиксосов. К тому же не станем забывать, что на пути из Фив в Эдфу располагается крупнейшая вражеская крепость Гебелен. К северу от Фив — Коптос. Здесь еще тоже немало гиксосов. Глава города, Тити, клянется, что успешно противостоит им, но ему необходимо послать подкрепление. Еще севернее — Гермополь. Возле него гиксосы выставили несокрушимый заслон. Не говоря уже о Дельте, где власть правителя Апопи нерушима и прочна.
— Какие вести шлют военачальники?
— Благодаря ручным голубям мы непрерывно узнаем обо всех продвижениях наших войск. Градоправитель Эмхеб расположился лагерем неподалеку от Кус в таком месте, где гиксосы не смогут атаковать его отряд открыто, где колесницам не проехать. Лишь вражеские лучники время от времени обстреливают лагерь.
Яххотеп спросила с недоумением:
— Отчего же Апопи медлит, отчего не бросит на нас всю свою армию?
— Надеясь на лучшее, предположим, что не мы одни ему досаждаем. А потому он откладывает пустяк, вроде восстания в Фивах, на потом, — отозвался Хирей.
— Наше войско под предводительством Эмхеба растет день ото дня, — сказал Карис.
— Достаточно ли у них оружия и продовольствия?
— Воинов кормят окрестные селения. Крестьяне на нашей стороне, царица. Усач и Афганец действуют очень успешно. Благодаря им наши сторонники проникают повсюду.
— А вот с оружием у нас по-прежнему плохо, верно?
— К величайшему сожалению, да. У нас все еще нет ни колесниц, ни странных животных, мчащих колесницы с немыслимой быстротой и именуемых лошадьми.
— Отсутствие колесниц еще не означает необходимости воевать как встарь. Созовем наших лучших оружейников и прочих мастеров!
Царица Верхнего и Нижнего Египта Яххотеп держала в левой руке выточенный из дерева скипетр, увенчанный головой длинноухого зверя, священного животного Сета. А в правой — священный серповидный меч Амона. Перед ней в торжественном напряженном молчании склонился ее старший сын Камос, серьезный и строгий. Вокруг собралась толпа мастеров.
— Этим скипетром я отмечу начало новой эпохи, эпохи освобожденного Египта, — проговорила царица. — Но мир и благоденствие еще не настали. Пока что нам нужен меч, дарованный могучим Амоном, покровителем Фив. Именем Амона я провозглашаю старшего сына фараона Секненра Камоса главой армии освобождения не ради уничтожения и гибели, а ради жизни и процветания. Пусть луч божественного солнца просветит его ум, и пусть отвага отца, пребывающего с богами, наполнит его сердце.
Острием священного меча из посеребренной бронзы, украшенного орнаментом из электра, сплава золота и серебра, царица прикоснулась ко лбу Камоса.
Клинок ярко вспыхнул в лучах солнца, и безмолвные зрители невольно зажмурились.
Глаза юноши расширились, засветились особенным блеском, будто внезапно узрели божество. Он принес клятву с такой твердостью, с такой убежденностью, что всех охватил трепет благоговения.
— Именем фараона Секненра и царицы Яххотеп я клянусь отстаивать до последней капли крови свободу Египта. Египтяне сбросят ненавистный гнет, и радость вновь наполнит сердца. Да не будет мне ни покоя, ни отдохновения, пока я не исполню свой долг.
Камос поцеловал священный меч Амона и низко поклонился матери. С этого момента он перестал быть ребенком и превратился в воина.
Царица обратилась к мастерам:
— Всем известно, что наше вооружение значительно уступает вооружению противника. Только вы, фиванские мастера, способны устранить это препятствие. Изготовьте нам новые копья, длиннее прежних, с бронзовыми наконечниками, пробивающими самую крепкую броню. Сделайте деревянные щиты с бронзовым покрытием. Оденьте пеших воинов в шлемы и доспехи из прочной кожи. Дайте им самые лучшие клинки, боевые топоры и палицы. Для отряда, который возглавит сам фараон, нужно также выковать побольше изогнутых серповидных мечей, подобных священному мечу Амона. Благодаря усердию мастеров и мужеству воинов, мы одолеем врага в открытом бою. Беритесь за дело, и да пребудет с вами милость Амона!