Страница 51 из 63
48
Минос по-прежнему часто, усердно и горячо ласкал Ветреницу, даря ей немыслимое блаженство. Ни с кем из любовников она не испытывала ничего подобного. И все-таки на сердце у нее было тяжело. Все вспоминался тот день, когда она подсмотрела, как художник украдкой говорил о чем-то с хранителем царского дома, заподозренном в измене Апопи.
Если Минос и вправду участвует в заговоре против правителя, ее долг донести на него. И тогда его отдадут на растерзание быку или бросят в лабиринт. Брат потешится на славу. Однако ей не хотелось верить, будто ее возлюбленный — подлый предатель. Пока что она ни с кем не делилась своими подозрениями.
Длинные тонкие пальцы Ветреницы скользили по груди и животу критянина.
— Мне кажется, любимый, ты что-то скрываешь от меня.
— От тебя у меня нет тайн.
— Иногда я сомневаюсь, что это действительно так.
— Ты права, я не хотел говорить тебе.
Наконец-то он признается ей во всем!
— Смелее, Минос, ты можешь мне доверять.
— Так трудно открывать душу… Для меня это так важно…
— Я никому не скажу, не бойся.
Художник судорожно сглотнул и начал:
— Дело в том, что меня оставило вдохновение. Наверное, я попросту бездарен. Мои прежние фрески выходили тусклыми и вялыми, но нынешние еще хуже. Я не сплю по ночам, не нахожу себе места. Раньше я доверял своей руке, а теперь вижу, что она подводит меня. Может быть, уверенность и радость еще вернутся ко мне. Что если мой дар истощился? Или его и не было вовсе?
Ветреница поцеловала его со страстью.
— Люби меня! Вот увидишь, у тебя все получится. Ты великий художник!
В полдень, когда все спрятались от зноя и отдыхали, Минос вышел из дворца. Он приветливо кивнул стражникам. Те едва ответили: любимчика правителя воины презирали. Подумаешь, пачкает стены, небось и копья поднять не сумеет! Такой никуда не годится в драке.
Между тем критянин направился к домам военачальников. Он шел медленно, с беззаботным видом, словно гулял без цели. Часто останавливался и озирался по сторонам. Наконец ускорил шаг и свернул в закоулок, к зернохранилищам. Стражи здесь не было, поскольку прежний запас зерна истощился, а нового привоза ожидали через неделю.
Художник огляделся, прислушался. Никого.
А ведь его сообщник, управитель царского дома, назначил встречу именно здесь. Неужели его схватили и Миноса уже ищут?
Тут послышался испуганный шепот:
— Скорее сюда.
Критянин повиновался, дрожа от страха.
Управитель царского дома ждал его в узкой щели между амбарами.
— Что нового? — спросил художник.
— Пока что я ни с кем больше не говорил. Из-за прибытия флотоводца Яннаса кругом полно стражи.
— Во дворце ходят слухи, будто флотоводец ненавидит распорядителя казны Хамуди. Многие считают, что Яннас был бы лучшим правителем, нежели Апопи.
— Яннаса боготворит вся армия, это правда. Но он сам всецело предан Апопи. Его не удастся привлечь на нашу сторону. Даже и не мечтай.
— А что если попытаться? Вдруг получится?
— Ни в коем случае! По крайней мере, сейчас. Яннас идет сражаться с бунтовщиками из Фив. Когда он вернется в Аварис с победой, его вражда с Хамуди достигнет апогея. Вот тогда мы попробуем сыграть на этом. А пока что лучше затаиться и выждать.
Минос вернулся к себе раздосадованный и огорченный.
Ясно одно: страх связал его сообщника по рукам и ногам. Даже если представится благоприятная возможность, он ей не воспользуется. Придется действовать самому. Вся надежда на критян, его земляков, вынужденных прозябать в этом мрачном проклятом городе. Пока правитель гиксосов жив, им не видать свободы!
Ветреница следовала за Миносом с предельной осторожностью. Боясь, что он заметит ее, красавица надолго затаилась и потеряла его из виду. Но звериное чутье не подвело ее и на этот раз. Она видела, как художник свернул в проулок, где его, вероятно, уже поджидал другой заговорщик.
Она могла бы подслушать их разговор, вскарабкавшись на крышу амбара. Однако побоялась, поскольку скат крыши был уж очень крутым. Чего доброго, свернешь себе шею.
Возвращаясь, Минос прошел совсем близко от нее, погруженный в раздумья, недовольный и мрачный. Важно другое: она разглядела лицо его собеседника. Сомнений нет. Художник действительно в сговоре с предателем, управителем царского дома.
Ужасное открытие жгло огнем. Минос покушается на жизнь ее брата. Обманывает, лицемерит. Она должна разоблачить его.
Флотоводец Яннас, невысокий, худенький казался добродушным, а в действительности был безжалостен и суров. Свято верил в непобедимость гиксосов и ни разу не отступил в бою. Не боялся самых свирепых врагов. Оставлял за собой горы трупов и не раскаивался. Но на этот раз Яннас предпочел послать вместо себя в Пер-Меджед одного из подчиненных. Сам он туда не поехал. Главе армии не пристало собственноручно исполнять такие приказы. Однако полностью уклониться от странного поручения он не мог, поскольку воинский долг требовал беспрекословного подчинения.
— Готово? — спросил он присланного гонца.
— Приказ выполнен в точности, господин.
— Было сопротивление?
— Никак нет!
— Где враг?
— Разведчики доложили, что он медленно продвигается в сторону Пер-Меджеда.
— Велика ли сила противника?
— Его армия немногочисленна, зато хорошо обучена и вооружена. И флот у них сильный. Впрочем, их дозорные не дремлют, так что нам не удалось подойти совсем близко.
— Готовьтесь. Скоро выступаем. Я не потерплю разгильдяйства.
В Лиште, [10]обезлюдевшем с приходом гиксосов, остались величественные пирамиды прославленных фараонов Среднего царства и «дома вечности» их приближенных. Здесь обитали исполненные мудрости души древних царей, и на каждого нисходили покой и умиротворение.
Вот их-то и задумал изгнать нечестивый и коварный Апопи.
— Отыщите вход в пирамиды, — приказал Яннас землекопам. — Нам необходимо добраться до саркофагов.
Пирамида Аменемхета I высотой более пятидесяти восьми метров располагалась в северной части некрополя. Пирамиду Сенусерта I высотой около шестидесяти одного метра окружали десять небольших пирамид-спутников. Хотя строители приложили немало усилий, чтобы никто не проник в «дома вечности», гиксосам удалось их осквернить и разграбить. По приказу Апопи они вынули мумии из саркофагов, разорвали пелены, сняли священные амулеты.
Итак, владыка гиксосов одержал верх. Прославленные предки Яххотеп и Камоса лишились силы и не смогут помочь египтянам. Их поражение неизбежно.
Расправу над останками древних фараонов сопровождало зловещее молчание. Флотоводец и его воины не привыкли сражаться с бессловесными мумиями. Многих поразило выражение кротости на их лицах.
— Мы все исполнили, господин, — доложил флотоводцу его помощник.
— Не совсем.
— Разве еще что-то нужно?
— Взгляни на пирамиды. Готов поклясться, они живые и угрожают нам возмездием. Мы их осквернили, но их мощь не уничтожили.
— Каков твой приказ?
— Я предпочел бы не оставить от них камня на камне. Впрочем, на это у нас нет времени. Впереди еще долгий путь.
49
Приближаясь к Пер-Меджеду, освободители Египта не сомневались, что им предстоит тяжелая битва с гиксосами. Воины с ужасом рассказывали друг другу о чудовищах-лошадях, послушных мысленным приказаниям Апопи, о копейщиках, одним ударом пронзающих сразу трех человек, о смертоносных колесницах, против которых бессильна даже магия царицы Яххотеп.
На передовом судне флотоводец Хонсухотеп вновь прощупывал дно Нила длинным шестом. Слух у него был исключительный, не хуже, чем у кошки. Он настороженно ловил малейший шорох, ожидая нападения с берега в любую минуту. Усач и Афганец хорошо знали эти места и глядели во все глаза.
10
Лишт находится в пятидесяти километрах к югу от Каира. Это царский некрополь XII династии, где сохранились руины двух царских пирамид и мастабы знати.