Страница 36 из 63
— Хорошо ли ты без меня трудился?
— Мы с бабушкой трудились без устали! Вот увидишь, все дома в городе выбелены и вычищены. Даже оружие блестит как новенькое.
Тетишери, казалось, помолодела лет на десять: Полагавшие, будто царица-мать — всего лишь ветхая старуха и не сможет как следует следить за порядком в городе, жестоко ошибались. Тетишери возмутили лень и неряшливость жителей Фив. Она заставила всех приняться за уборку и лично следила за беспрекословным исполнением ее указаний. Ей помогали управитель царского дома Карис и начальник тайной службы Хирей. Ни один дом, ни один амбар в городе не остались грязными. Их прибрали, вымыли раствором натра, чтобы избавиться от насекомых, окурили ароматическими свечами. Все без исключения жители обзавелись тазиками для омовения и небольшими кувшинами с носиками. Ткачи и швеи тоже не сидели без работы: Тетишери приказала горожанам и горожанкам приобрести новые одеяния. Женщины были особенно довольны этим решением старой царицы.
В тени полотняного навеса, натянутого на четыре шеста, цирюльники каждое утро брили мужчин и мыли им головы. Еще более искусные мастера ловко причесывали женщин и подкрашивали их, стараясь изо всех сил превратить каждую в красавицу. А также не забывали умащать благовониями, правда, пока что несовершенными. Со временем искусство изготовления притираний и духов должно было возродиться в прежнем великолепии.
Ремесленники заново учились делать парики для вельмож. Былую сноровку при гиксосах они утратили, однако вооружились щипцами, шпателями и воском, насадили заготовки париков на деревянные болванки и отважно взялись за дело.
Благодаря заботам Тетишери даже у бедняков появились чистые циновки, деревянные сундуки, глиняные горшки и миски, хлебные лари, кувшины для растительного масла и пива. В каждом жилище повесили изображение бога Бэса, что отпугивал злых духов оглушительным хохотом.
Хозяйки исправно выметали сор метелками из жестких пальмовых листьев. Прачки стирали не покладая рук.
Город больше не походил на военный лагерь. Он стал опрятным, нарядным и распространял по утрам дивный аромат свежих, только что испеченных лепешек.
Яхмос ничуть не преувеличивал: они с Тетишери потрудились на славу!
Чернокожую Кошечку поразили белые дома с ухоженными садами. Таких она еще не видела.
— О каком военном лагере ты мне рассказывал? При чем тут война? Мы здесь будем жить?
— Ты здесь поселишься, а я отправлюсь в Кусы. Воевать.
— Я же сказала, мы никогда не расстанемся. Я очень упрямая, меня не переспоришь!
— Кошечка, ну пойми…
— Отведи меня в тот беленький дом и дай нарядную одежду, а потом я хочу любви.
На террасе дворца царица собрала на совет только самых близких людей. Закат был так прекрасен, что ей самой не верилось, будто идет война и предстоят еще кровопролитные сражения. Хотелось порадоваться победам, успокоиться, передохнуть.
Но поддаться расслабляющей усталости было бы страшным преступлением, худшим предательством.
В первую очередь следовало выслушать доклад управителя царского дома Кариса.
— Плутишка вернулся из Кус, царица. Градоправитель Эмхеб получил твое послание и с нетерпением ожидает помощи. Беда в том, что мы рискуем потерять не только Кусы, но еще и Коптос. Наши наблюдатели сообщили, что гиксосы пытаются объединить против нас гарнизоны небольших крепостей, взимающих дань с караванов.
— Мы не допустим их нападения на Фивы. Коптос в данном случае важнее Кус, — сказал фараон Камос.
— Но градоправитель Эмхеб и его люди не могут больше ждать, — возразила Яххотеп. — Их силы на пределе. Ты, фараон, увенчанный белой короной Верхнего Египта, поспешишь к ним на помощь без промедления. Я вместе с передовыми отрядами Усача и Афганца отправлюсь отвоевывать Коптос.
— Матушка, это безумие!
— Прости царица, — вмешался Хирей, — но я согласен с фараоном.
— Мы часто вынуждены действовать вопреки разуму, разве нет?
34
Камос, всерьез испугавшись за мать, пытался отговорить ее от безумной затеи, но так ничего и не добился. В страхе, что больше ее не увидит, он уплыл в Кусы на передовом судне, возглавлявшем сильно поредевший египетский флот.
Маленький Яхмос страшно обиделся на Камоса: ведь брат не взял его с собой! Яххотеп с трудом утешила малыша. Тетишери сокрушалась, что избаловала его, и клялась впредь не давать младшему внуку никаких поблажек. Яхмос перестал дуться и пообещал матери ежедневно упражняться в стрельбе из лука.
— Матушка, ты не заметила ничего подозрительного, пока меня не было в Фивах? — спросила Яххотеп, когда Яхмос ушел играть.
Тетишери задумалась:
— Нет, ничего.
— Тебе не показалось, что Карис или, к примеру, Хирей занимаются чем-то странным?
— Нет, Яххотеп. Неужели ты подозреваешь их в предательстве?
— Умоляю, матушка! Будь бдительна!
— Ты ведь не отправишься в Коптос, правда? Ты просто хотела успокоить Камоса, а сама останешься с ними в Фивах…
Яххотеп невесело улыбнулась:
— Ты же знаешь меня лучше всех! Зачем задаешь глупые вопросы?
Царица выбрала в спутники Усача и Афганца по вполне понятной причине: они вместе не раз совершали опасные вылазки. Отряд образовался небольшой. Он не мог идти в лобовую атаку, но Яххотеп надеялась на успех быстрых перемещений и точечных ударов. Отдыхать им будет некогда, и в случае тяжелых потерь придется справляться своими силами. Помощи ждать неоткуда.
Она честно рассказала воинам, какие им предстоят испытания. Ни один из них не возроптал.
— Они молчат, не потому что смелые, а потому что трусы, — растолковал царице Усач. — Знают, что мы с Афганцем свернем шею всякому, кто отступит перед опасностью. Сделай милость, царица, позволь Кошечке отправиться с нами! Она поможет нести мехи с водой.
— Понимает ли она, что ее ждет?
— Чернокожие не страшатся ни змей, ни диких зверей. А моя упрямее всех женщин вместе взятых! Ой, прости, царица…
— Выступаем через час!
Когда Яххотеп приблизилась к главному храму Коптоса, на его ступенях градоправитель, его помощники и верховный жрец как раз обсуждали дальнейшие действия. Угрозы гиксосов напутали их до крайности. И достойные мужи уже подумывали, не перебежать ли им снова на сторону захватчиков, коль скоро молокосос Камос не способен их защитить. Сейчас Фивы свободны. Но надолго ли? Хорошенько поразмыслив, они пришли к выводу, что мятеж вскоре подавят. И чтобы избежать жестокой расправы, нужно как можно скорее заверить Апопи в преданности и умолять его о прощении.
Они уже окончательно решили сдаться гиксосам и громко высказывались в пользу этого предложения, как вдруг перед ними возникла царица Яххотеп.
В золотой диадеме и простом белом одеянии она была прекрасна как никогда.
Почтенные мужи осеклись на полуслове и смущенно склонились перед ней.
— Пока гиксосы владели Коптосом, они здесь многое разрушили. Жизнь в освобожденном городе наладить нелегко. У вас полно дел, а вы тратите время на бессмысленные разговоры!
— Царица, — начал верховный жрец, — мы твои верные слуги…
— Я слышала, как мои верные слуги сговаривались предать меня. Вы не верите в нашу победу. Напрасно.
— Помилуй! Прости! Гиксосы нас запугали.
— Я здесь, чтобы защитить Коптос и расчистить караванный путь в пустыне. Если вы снова струсите, знайте: с вами расправятся не гиксосы, а воины освободительного войска.
Царица вернулась в Коптос вовремя. Благодаря ее присутствию жители обрели твердую почву под ногами. Она вникла во все их нужды, объяснила, в какой последовательности вести восстановительные работы, назначила нового градоправителя и обязала его докладывать о положении дел в городе ей лично. Каждый мог беспрепятственно приблизиться к царице и говорить с ней. Достаточно было одного ее приветливого слова, чтобы в сердце человека возрождалась вера в будущее. Афганец и Усач наблюдали за ней с неизменным восхищением.