Страница 7 из 68
Алекперов не кричал и не размахивал руками. Он говорил негромко, стараясь не смотреть на нас, а мы держались тихо и неприметно, как мыши, потому что мы оба – ну уж я-то точно – чувствовали себя несколько не в своей тарелке. Не потому, что сделали то, что сделали, а потому, что непроизвольно подставили Алекперова. Его каналу эта акция конечно же пошла на пользу, но ему самому набранные очки дались слишком дорогой ценой. Случившееся накануне было для него, несомненно, немалым потрясением.
Закончив говорить, Алекперов сфокусировал наконец свой взгляд на мне. Именно меня он считал источником всех бед и от меня ждал объяснений.
– Во-первых, я прошу извинить меня за причиненное лично вам беспокойство, – сказал я со всей кротостью, на которую только был способен. – А во-вторых, должен признаться, что нисколько не раскаиваюсь в содеянном.
Я видел, какими глазами посмотрела на меня Светлана. Я с тобой полностью согласна, дружище, говорил ее взгляд, но все же поосторожнее на поворотах.
– Все прошло превосходно, – проявил я упрямство. – Нам нужно было громкое начало, и мы его добились. Прошел целый год, нас стали подзабывать. А теперь вот вспомнили – все одновременно.
– Ну хорошо, – примирительно сказал Алекперов. – Сам ход безупречно выверен, хотя с моральной точки зрения…
– А что такое здесь говорится о морали? – хмыкнул я.
– Вы поставили ничего не подозревающих людей в такие обстоятельства…
– А мы всех ставили в такие обстоятельства, – мстительно сказал я. – И все наши герои до поры до времени не подозревали о подоплеке происходящего. Вся наша программа построена именно на этом. При Самсонове тоже так было, и у вас почему-то это не вызывало протеста.
– Не со всем в работе Сергея я был согласен.
– Но в целом вы были довольны программой! – парировал я.
Светлана незаметно для Алекперова показала мне большой палец – молодец, мол. А Алекперов только пожал плечами, не найдя, что ответить.
– Мы будем показывать жизнь, – сказал я. – Такую, какая она есть. И будем делать это так, как делали при Самсонове.
Алекперов с обреченным видом кивнул. Не со всем он был согласен, но выбирать не приходилось. Он уже пытался делать программу без нас, вложил в проект деньги, а в результате не получил ничего, и ему оставалось только одно – искать компромисса с нами.
– Сценарии ближайших выпусков готовы? – спросил он, демонстрируя готовность к примирению.
– Да.
– Покажете?
– Непременно, – пообещал я.
– Техникой для съемок вас обеспечили?
– Да, спасибо.
– Людей хватает?
– Вполне.
– Вас ведь из прежнего состава только двое осталось?
– Ну почему же, – пожал я плечами. – Еще Демин.
И я увидел, как распахнулись глаза Алекперова. В его взгляде было что-то, чему я не мог найти определения. Это длилось всего секунду или две, после чего Алекперов опустил веки, пригасив полыхнувший в глазах огонь.
Мы еще побеседовали недолго – разговор был совсем бессодержательный, ни о чем, – и очень скоро мы со Светланой засобирались. Алекперов проводил нас до двери. Светлана вышла первой, а меня Алекперов чуть придержал за руку и сказал негромко, так что один только я его и слышал:
– С Деминым этим поосторожнее бы надо. И от программы его лучше отлучить.
Я посмотрел ему в глаза. В них было что-то такое, что подсказало мне: он не все сказал, что хотел.
7
Письма в адрес программы «Вот так история!», оказывается, продолжали поступать весь этот год. И хотя полноводная поначалу река посланий все мелела и мелела, превратившись в конце концов в тоненький ручеек, все-таки писем скопилось много – люди до сих пор не верили, что программа закрылась навсегда, и эта вера нас очень выручила. Мы просмотрели письма, поступившие в последние три месяца, и отобрали несколько, из которых что-то, по нашему разумению, могло бы получиться. Читали мы письма втроем: я, Светлана и объявившийся наконец-то Демин. Поначалу каждый отобрал то, что понравилось лично ему, потом мы все свели воедино, и в конце концов я выудил из пачки отобранных писем то, которое хотел использовать в первую очередь.
Оно было написано двумя молодыми людьми, которым хотелось разыграть своего друга. Тот был владельцем крохотной фирмочки, которая неизвестно чем занималась, и у него была мечта – создать собственное производство; но поскольку денег у него не было, он искал инвесторов, тех, кто согласился бы вложить деньги в его начинание. К письму прилагалась фотография потенциального кандидата на розыгрыш. Когда я увидел эту лопоухую голову с шутовской физиономией, я понял, кто будет первым героем нашей возобновленной программы.
На Светлану, впрочем, это письмо не произвело ни малейшего впечатления.
– Ну и что? – осведомилась она, прочитав текст.
Было видно, что она разочарована.
– Ты на лицо посмотри! – вскинулся я.
– А что лицо? И у меня лицо, Женя. И у тебя. Он бизнесмен, и этим все сказано. Да, фирма у него крохотная. Он там и швец, и жнец, и на дуде игрец, но тем опаснее с ним связываться. Это человек, живущий своим умом. Ну и как, скажи на милость, ты сможешь его подставить, чтобы он при этом до поры даже не догадывался, что его разыгрывают?
– Значит, если мы разыгрываем дядю Петю с цементного завода – это класс! – саркастически произнес я. – А буржуев уже и трогать не моги!
– Дело не в буржуях, Женя. Просто у этого парнишки склад ума несколько иной…
Светлана продолжала говорить, но я уже отключился. Мне вдруг отчетливо, до мельчайших подробностей представилось, как надо снимать этот сюжет. Шаг за шагом, фраза за фразой.
– Эй! – окликнула меня Светлана. – Да ты не слушаешь, кажется.
– Он хочет найти деньги! – сказал я. – Ты представляешь? Вот чтоб появился добрый дядя – и просто дал. Это же супер! Просто фантастика! Я его так разделаю!
Я рассказал, как мне все видится. Светлана смотрела на меня округлившимися глазами. А Демин просто сказал:
– Тебя будут бить.
– Пусть!
– Это очень больно, Женя.
– Пусть!
– Возможно даже, ты станешь инвалидом.
– Пусть!
Демин вздохнул и посмотрел на Светлану скорбным взглядом.
– Ты же видишь, он невменяем, – подвел он итог.
И Светлана тоже вздохнула.
– Идея, конечно, неплохая, – признала она.
Мне был знаком этот тон. Так говорят, когда хотят сначала усыпить бдительность, а потом попытаться отговорить человека от безумной затеи.
– Послушайте! – воскликнул я. – Ну что с вами, в самом деле? Вы все забыли, да? Вспомните, какие сюжеты мы с вами делали раньше! Мы рисковали точно так же! Когда год назад мы снимали историю про обменный пункт, где сто рублей меняют на сто долларов, я едва не схлопотал по физиономии. Ну и что? Зато какой был сюжет! Вся страна рыдала от смеха. И если надо будет рискнуть еще раз…
– Впрочем, почему бы и нет, – раздумчиво произнес Демин. – Если в кадре будет сам Женька…
Подразумевалось, что бить в случае чего будут меня. Я едва успел об этом подумать, как Демин закончил свою мысль:
– Да я рядом с ним, тогда мы с тем парнем уж как-нибудь справимся, вдвоем-то.
Я поймал его взгляд. В нем были озорство и решимость. И я засмеялся. И Светлана тоже. И уже только потом – сам Демин.
– Черти! – с чувством сказал я. – Какие же вы черти! И я вас люблю. Честное слово!
Мы опять были вместе. И опять были командой.
Колесо завертелось. Два дня у нас ушло на тщательную проработку сценария съемок и репетиций. Мы не могли допустить срыва после годичного перерыва. Ничто так не мешает достижению победы, как поражение в самом начале боя.
Еще три дня потребовалось на подготовку места съемок. Это место указал Демин: крохотное кафе на окраине Москвы. Демин со своей бригадой когда-то давал там один из своих шумно-бестолковых концертов. Кафе идеально подходило для съемок: там были небольшие – каждый на шесть персон – кабинеты, и стены между кабинетами представляли собой листы ДСП, задрапированные материей. Мы в этих стенах сделали окна и закрыли их зеркалами – теперь извне можно было проводить съемку происходящих в кабинете событий без риска быть обнаруженными.