Король и спящий убийца

– Ее тоже нет. Украли мальчишки.

– Понятно, – вздохнул мой невидимый собеседник. – В общем, я перезвоню через часок.

– Подождите! – взмолился я. – Ну почему вы мне не верите? Кассету действительно украли. Наш оператор пытался догнать воришек, но не смог.

– Послушай, а почему бы нам не встретиться? – вдруг осенило моего собеседника. – Тогда и у твоей подружки хлопот поубавилось бы.

– Согласен!

– Ты где сейчас?

Я объяснил.

– Так мы приедем, – сообщил голос. – Только ты не вздумай нас встречать не по-доброму. Голову быстро открутим.

Через пару часов в доме появился щупленький парнишка с повадками мелкого базарного жулика. Процедив сквозь зубы: «Привет!», он прошелся по дому, держа руки в карманах брюк, и когда убедился, что никого, кроме меня, здесь нет, развернулся и ушел, не прощаясь, а через пару минут вернулся с двумя товарищами. Эти выглядели покрепче и держались более уверенно.

– Ты Колодин? – спросил один из них.

– Он, точно, – подтвердил второй. – Я по телеку видел.

Я упустил момент, когда щуплый оказался у меня за спиной, и осознал свой промах, только получив резкий, чувствительный удар в основание шеи. После этого удара в сознании я не пробыл и полсекунды. Отключился, провалившись в темноту.

25

Очнулся я уже ночью. По крайней мере в комнате, в которой я полулежал на диване, светилась роскошная люстра. Свет был столь ослепительно ярок, что я только открыл глаза и тут же зажмурился, но раздавшийся поблизости мужской голос не позволил мне снова провалиться в темноту.

– А я думал, что тебя эти идиоты всерьез покалечили и ты уже не оклемаешься.

Я открыл глаза. Передо мной стоял здоровенный мужик лет пятидесяти. Внимательный взгляд, залысины на лбу, тщательно выбритый подбородок. Смотрелся он настоящим аристократом – до тех пор, пока не открывал рот. Все-таки внешний лоск бывает обманчив.

– Я же говорил этим козлам, чтобы поосторожнее с тобой обходились, а они вишь что отмочили.

Пока он говорил, я попытался повернуть голову, но тотчас мозг накрыло пеленой боли, и я поморщился.

– Болит? Может, коньячку?

– Не надо, – буркнул я в ответ.

– Ну, как хочешь.

Мой собеседник сел на диван рядом со мной и засмеялся каким-то своим мыслям.

– Да, вляпались мы, – сообщил он. – Ну надо же! Я же не думал, что вы – те самые ребята из телека.

И опять засмеялся, потом внезапно оборвал смех и склонился ко мне:

– Так где, говоришь, кассета?

– Где Светлана? – вопросом на вопрос ответил я.

Он замолчал и молчал долго – с минуту, наверное.

– Повторить вопрос? – осведомился он.

– Где Светлана? – повторил я, показывая, что готов проявить твердость.

– Ты, наверное, не понял. Здесь характер показывать не надо. Для здоровья вредно. И если я с тобой пока по-доброму, то это не значит, что через пять минут у меня не поменяется настроение и я не прикажу братве вправить мозги либо тебе, либо твоей подружке. Так что не серди меня, не надо.

Я увидел его глаза и понял, что он говорит сущую правду. Хорошо иметь дело с искренними людьми. Всегда знаешь, чего от них можно ждать. Если сказал, что пустит кровь, значит, сделает это обязательно.

Я рассказал, что приключилось с той злополучной видеокассетой. Мой собеседник молча и внимательно меня выслушал, лишь под конец поинтересовавшись, где мы храним все свои отснятые кассеты. Я сказал, он кивнул и ушел. Я тотчас попытался встать, и мне это удалось, хотя я и испытывал сильную головную боль. Но этот мой маленький подвиг, как оказалось, не имел практической пользы, потому что, поднявшись на ноги, я обнаружил присутствие в комнате двоих стражей. Это были те самые ребята, которые прибыли в мое убежище сегодня днем. Сейчас они не продемонстрировали ни агрессивности, ни даже настороженности, но я понял, что они опять покалечат меня, если я попытаюсь выйти из комнаты.

Тем временем возвратился мой собеседник.

– Ого! Значит, не все так плохо? – оценил он мои успехи.

– Я хочу видеть Светлану.

Он задумался, но лишь на мгновение.

– Хорошо, идем.

Мы вышли из комнаты. Те двое парней тоже увязались за нами. Мы прошли по коридору, поднялись на второй этаж. Судя по всему, это был большой дом, похожий на тот, в котором я скрывался прошлой ночью. Мой провожатый толкнул одну из дверей, и я увидел Светлану. Она полулежала в кресле, и ее глаза были закрыты.

– Что с ней? – воскликнул я и попытался войти в комнату, но мой провожатый не дал мне этого сделать, крепко ухватив меня за плечо.

– Ничего, – ответил он. – Спит.

Я недоверчиво посмотрел на него, но он, кажется, говорил правду. Прикрыл дверь и показал мне жестом, что пора возвращаться на первый этаж.

– Вы должны нас отпустить, – сказал я. – Я не знаю, кто вы такие и что вам нужно…

– Нам нужна пленка, – сообщил мужчина. – Только и всего.

Я хотел в очередной раз напомнить ему, что пленки у меня нет, но вдруг понял, что эту информацию он уже и так усвоил и даже, возможно, предпринял какие-то меры, о которых я ничего не знаю.

– Сейчас вас покормят, – сказал мой собеседник. – И вы сможете отдохнуть.

Он говорил таким тоном, что я понял: спорить бесполезно. Он здесь хозяин.

26

В очередной раз я увидел его утром следующего дня. Он сидел в той самой комнате, в которой я впервые увидел его накануне, и у него было осунувшееся лицо человека, проведшего ночь без сна. Но, несмотря на это, он вел себя достаточно дружелюбно, даже спросил, демонстрируя участие:

– Как вам спалось?

– Как в тюрьме, – огрызнулся я.

На ночь меня поместили в комнату, окна которой были забраны решетками. Не могу сказать, что это слишком уж меня расстроило, но на нервы, безусловно, подействовало. Мой собеседник усмехнулся в ответ.

– Ну что вы, – сказал он. – В тюрьме все совсем по-другому.

Я не стал спорить. Он-то, наверное, знал, о чем говорил.

– Я хотел кое о чем спросить у вас, – сказал он, жестом предлагая мне сесть.

Я опустился в кресло и вдруг увидел видеокассеты. Они лежали на столе россыпью, и я готов был поклясться, что эти кассеты мне знакомы.

– Итак, вы телевизионщики, – сказал мой собеседник. – Снимаете эти свои передачи.

– Да, – подтвердил я, с трудом отведя взгляд от столь заинтересовавших меня видеокассет.

– Давно этим занимаетесь?

– Программа существует несколько лет.

– А вы лично?

– Я лично существую уже больше двадцати лет! – съязвил я.

Мой собеседник, казалось, пропустил эту остроту мимо ушей. Сидел и смотрел на меня, ожидая ответа на свой вопрос.

– Во-первых, уберите этого типа, – сказал я. – Того, что стоит за моей спиной.

– Вы все время забываете, где находитесь.

Намекал, что здесь условия ставить не мне.

Знал свою силу.

– Итак, мне повторить вопрос?

– Не утруждайте себя, – буркнул я. – Я в этой программе с прошлого года. Тогда проработал с Самсоновым очень недолго, фактически несколько недель. После его гибели программа закрылась. Я уехал из Москвы и вернулся лишь недавно, чтобы вместе с участниками нашей группы все начать сначала.

– Как вы определяете, кого именно снимать? Где героев находите? Или это все артисты?

– Нет, почему же. Героев отбираем по письмам, которые приходят в адрес программы. Письмо может написать кто угодно: кто-либо из родственников человека или его близкий друг, да кто угодно.

Я увидел, как сидящий передо мной человек приподнял бровь. Как будто что-то в моих словах его удивило или насторожило.

– Допустим, – кивнул он. – А вот этот случай на дороге, со стрельбой – это как?

И он посмотрел на меня вопросительно-требовательно.

– Не понял, – признался я.

– Вы отсняли дорожное происшествие и то, как водитель «Жигулей» застрелил двоих человек. Это что – совпадение?

– Мы снимали очередной сюжет. И откуда же нам было знать, что у того парня окажется пистолет?