По соседству с герцогом

– Хм. – Стук. Стук. Стук. Затем девочка соскользнула со стула и пошла к выходу из комнаты. У двери она обернулась. – Полагаю, что будет нормально, если ты останешься в комнате мамы… так как ты знала ее.

Сочувствие пробилось у Дейдре сквозь злость. Брукхейвену нужно за многое ответить. Он вел себя почти так же скверно, как Мелинда, оставив свою дочь в Брукхейвене на все эти годы. Он и в самом деле должен поплатиться за это.

Важным шагом в этом процессе станет написание письма поверенным в конторе «Стикли amp; Вульф» о том, что ей, в конце концов, понадобится ее наследство.

Но сначала…

– Леди Маргарет?

Грязный ребенок обернулся.

– Что?

Дейдре улыбнулась. Манеры девочки были отвратительными. Как замечательно.

– Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я стала твоей мамой, не так ли?

Леди Маргарет сложила свои тонкие маленькие руки.

– Ты не захочешь даже предпринять чертову попытку.

Дейдре кивнула.

– У меня нет намерения делать это. Однако я хочу получить свои балы, свои вечеринки и свои новые платья.

Девушка уселась на чистые кремовые подушки дивана и похлопала рукой по месту рядом с собой.

– Посидите со мной минутку, миледи. У меня есть к вам предложение.

Глава 7

В спальне Колдера его камердинер Аргайл устроил все, чтобы приготовить своего хозяина к его брачной ночи. Рядом с лучшим шелковым халатом стояли миски с горячей водой, от которой шел пар, и единственный одеколон, который нравился маркизу, легкий лесной аромат, сделанный специально для него вполовину той силы запаха, которую другие мужчины сочли бы необходимой.

– Могу ли я снова поздравить вас, милорд? Какой захватывающий день для всех нас. – Камердинер широко улыбнулся маркизу. Неужели этот человек не присутствовал на катастрофическом представлении сегодня днем?

Колдер уставился на блестящие бритвенные инструменты и задумался, не лучше ли хранить их подальше от рук его новобрачной. Она вовсе не выглядела довольной ситуацией – да сам он тоже не был доволен сложившимся положением – и казалось просто неправильным приступать к… гм, брачным отношениям в такой деликатный момент.

Он откашлялся.

– Ее светлость – она не ожидает меня этим вечером. – Или ожидает? Может быть, сейчас она холодно пройдет через все эти движения? В конце концов, произнеся свои клятвы, она согласилась именно на это. Он обладает всеми правами, чтобы вторгнуться в этот ароматный оплот женственности и потребовать, ну, в общем, все, что ему угодно.

Обнаженная Дейдре, золотистые волосы которой струятся вниз по ее полной груди, покорно встает на колени у его ног…

Что, конечно же, будет отвратительно. Ни один здравомыслящий мужчина никогда не станет принуждать женщину, даже – или тем более – собственную благородную жену.

Ей может это понравиться.

Колдер беспомощно смотрел на дверь, ведущую в смежную спальню. На самом деле он не знал. Он женился на незнакомке – снова – и пока ничто не пошло так, как он запланировал.

Снова.

Мелинда, хотя и очевидно податливая, тихо плакала, когда Колдер осуществлял их союз. Он был нежным и аккуратным, и поэтому знал, что на самом деле не причинил ей боли. Маркиз подумал, что это был просто девичий страх и молча проклинал ее мать за то, что она так плохо подготовила его невесту. Хотя Мелинда, кажется, никогда по-настоящему не получала удовольствия от этого занятия, она в действительности никогда не отказывала ему – до той ночи, когда сбежала от него. Вплоть до того момента Колдер понятия не имел, что жена настолько презирает его. Она казалась довольно бледной в течение нескольких месяцев после рождения Мэгги, но он списал это на женские эмоции и уехал по своим делам.

Затем, встретившись с ним лицом к лицу в своем шелковом будуаре с покрасневшим лицом и сжатыми кулаками, Мелинда выплеснула всю свою ненависть и презрение с яростью прорванной плотины из горечи и восторженной несдержанности. Она уезжает со любовником, заявила ему жена, уезжает, чтобы сесть на первый же корабль, который увезет их подальше от Колдера и Брукхейвена, который, очевидно, она ненавидела так же сильно, как и своего мужа.

Затем появился ее любовник, откуда-то, где его спрятала верная горничная Мелинды, и тогда завязалась драка. Колдер очнулся, обнаружив, что лежит на ковре кремового цвета с шишкой на голове – от лампы, которой, очевидно, орудовала сама Мелинда – а затем выбежал из спальни, преследуя свою прекрасную, неверную жену.

С тех пор он не заходил в эту комнату. Сумели ли слуги отчистить кровь с ковра? Или восстановить расколовшуюся каминную доску после того, как Мелинда запустила вазой в его голову и промахнулась? На этой отвратительной сцене в его памяти появился налет времени, и она не была такой четкой или яркой, какой, возможно, должна была быть.

Что ярко всплыло в его сознании сейчас, так это то, как Дейдре, одетая в великолепное платье после их свадебной церемонии, стоит на ступенях Брук-Хауса и открыто бросает ему вызов, гнев ярко пылает в ее сапфировых глазах.

Возможно… возможно, он все-таки был прав в отношении мисс Дейдре Кантор. Он был грозным мужчиной, Колдер сознавал это. Большинство людей едва осмеливались говорить с ним, но прекрасная Дейдре приподняла свой подбородок и бросила ему вызов, на его собственной территории и к тому же перед всем штатом его слуг.

Колдер не позволил движению своих губ превратиться в улыбку, но посмотрел на закрытую дверь с немного б ольшей надеждой. Она великолепно выглядела в тот момент, не так ли? Энергичная, разъяренная и возбуждающая, если мужчина готов честно признаться в этом самому себе…

Почти не осознавая этого, маркиз потянулся, чтобы повернуть ручку двери. Он просто вспоминал ее глаза, яростные и как он сейчас понял, немного обиженные. Колдер может пойти к ней прямо сейчас и – ну, ему определенно не за что извиняться. Тем не менее, возможно, ему не повредит, если… если он закончит день на доброжелательной ноте…

Дверь не двигалась. Колдер с удивлением посмотрел вниз на первый замок, который был закрыт для него в этом доме. Он с недоверием толкнул сильнее. Дверь не двинулась с места.

Если бы он имел привычку ругаться, то с удовольствием выругался бы сейчас.

Маркиз резко повернулся и вышел из комнаты, решительно повернул налево и преодолел расстояние между дверьми несколькими большими, нетерпеливыми шагами. В этот раз дверь признала его собственность. Колдер распахнул ее, чтобы впиться взглядом в женщину в комнате…

Которая с удивлением вскинула голову и прикрыла свои влажные, обнаженные груди мыльными руками.

О, черт. Его воображение не подобралось даже близко к действительности. Вот она, его новобрачная, погруженная в воду в большой медной ванне перед огнем – обнаженная, влажная, сияющая, покрытая душистой пеной и сочной плотью…

И еще более разъяренная, чем прежде.

– Как вы смеете…! – Она запнулась. Это был его дом, в конце концов. Каждый чертов его камень, включая те счастливые кирпичи перед камином, которые поддерживали самую везучую медную ванну во всей Англии.

Дейдре приподняла подбородок, хотя и густо покраснела – ее щеки были почти такого же цвета, как и розовые соски, которые он увидел на краткий, но запоминающийся миг – и прищурила глаза, глядя на него.

– Что вы хотите… милорд?

Тебя. Сейчас. Горячую, с каплями воды, стекающими с тела на вот эти простыни и, может быть, все еще немного скользкую, так, чтобы мои руки могли скользить быстрее по твоей прекрасной коже.

Если Колдер считал, что она прекрасна, когда одета, то он и понятия не имел, что скрывается под этим идеальным, элегантным гардеробом. Зачем он разозлил это крайне желанное создание в день их свадьбы? Неужели он полностью сошел с ума?

Если бы он был более льстивым человеком – как его убедительный брат, например, – то он сказал бы что-то очаровательное, ласкательное, чуточку непристойное, что, несомненно, предоставило бы ему возможность пройти дальше, чем просто стоять у двери.