Страница 21 из 183
Серебрякову стало неудобно перед понятыми, которые не вполне уяснили, кому принадлежат изымаемые
сберегательные книжки, а поэтому он решил присутствующим дать некоторое пояснение:
— Александра Ивановна, как мне известно, вы за свою не такую короткую жизнь еще не имеете и одного года
трудового стажа. У вас двое детей школьного возраста, которых надо обувать и одевать. У мужа зарплата в 145
рублей. Возникает вопрос, откуда у вас такие накопления? Стоящий сейчас перед вами зверь изымает
сберкнижки не себе, а в пользу государства, у которого эти деньги похищены.
Прибыв в прокуратуру, Серебряков доложил прокурору результаты обыска.
— У Табаева два дома, оформленных на себя и жену, машина, много ценного имущества и вот, пожалуйста, еще две сберкнижки на 50 тысяч. Получается, что фактический капитал у него превышает недостачу почти в два
раза. Обычно получается наоборот, есть недостача, но нет имущества, подлежащего конфискации. Не
исключено, что у Табаева, кроме бойни, есть еще другой источник обогащения, — убежденно решил Шувалов. —
Ну как, трудно обыск дался? — переходя от одной мысли к другой, вдруг задал он вопрос Серебрякову.
— Я не новичок в проведении таких следственных действий, но нагрузка на нервную систему огромная, —
ответил Серебряков устало.
— Иди домой, отдыхай, сегодня у тебя работа не получится.
Серебряков не стал возражать и, попрощавшись, вышел из кабинета прокурора с намерением уйти с работы.
По пути домой он раздумывал о том, что его труд, необходимый и полезный обществу, требующий колоссальных
затрат времени, ума и здоровья, на поверку оказывается самым неблагодарным у нас в стране.
В капиталистических странах следователь защищен законом от оскорбления, клеветы и оговора.
Подследственный, оговоривший следователя в даче ему взятки, если он не доказал этого, привлекается к
уголовной ответственности, и мера наказания ему предусмотрена не меньше, чем следователю за получение
взятки.
В нашем законодательстве подследственный, подсудимый имеет право защищаться всеми имеющимися у
него дозволенными и недозволенными средствами, не неся за это никакого дополнительного наказания, так как
законом не предусмотрена ответственность за дачу ложных показаний.
В отношении следователя вольное обращение допускают и другие участники правоотношений.
Следователю постоянно приходится себя сдерживать, ограничивать,ущемлять, как будто он лицо второго
сорта перед подследственным. Он боится, чтобы не вызвать со стороны последнего жалоб, оскорблений, оговоров, так как придется одной рукой писать объяснения по всей этой грязи, а другой проводить следственные
действия, что не всегда удается, а если и удается, то немногим.
Глава 17
В течение нескольких дней Серебряков досконально знакомился с материалами ревизии, с бухгалтерскими и
другими документами, связанными с работой Табаева.
Он установил интересную закономерность: крупный рогатый скот и свиней Табаев сдавал на мясокомбинат
не в своем районе, что по логике должен был делать, а в соседнем.
Выехав на мясокомбинат соседнего района и подняв там приемо-сдаточные документы по партиям, что
сдавал Табаев, Серебряков с удивлением установил, что одна и та же партия животных, принятых Табаевым на
бойню от поставщиков, при сдаче в этот день на мясокомбинат, при том же поголовье, имела живой вес на 5—8
тонн больше первоначального. Выход мяса иногда был равен на мясокомбинате тому весу животных в живом
виде, который у них был на бойне заготконторы.
Уличенный представленными документами, Табаев был вынужден признаться в хищениях, совершаемых
вместе с Белозерским.
Остановившись на личности Белозерского, он уважительно сказал:
— Александр Борисович — голова. Другого такого специалиста на мясокомбинате нет. У него на
холодильнике внедрено столько разных новшеств, что потери от заморозки мяса сведены до минимума, да и
самой заморозкой можно регулировать потери, а поэтому на холодильнике имеется постоянно большая экономия
мяса.
Однако мясо с холодильника не вывезешь, кругом охрана, а поэтому я, привозя к нему на убой свои партии
животных, умышленно завышал их вес до допустимого предела, чтобы дать возможность Белозерскому с
большего веса вывести больший выход мяса. Тем самым я создавал у себя по подотчету излишек мяса.
— Которое не надо с мясокомбината похищать, — догадливо предположил Серебряков. — На сумму
образовавшегося у вас излишка на мясокомбинате по подотчету Белозерского ликвидировался излишек мяса, —
закончил он убедительно. — Кроме этого, вы, принимая сами от населения животных, имели возможность
выписывать фиктивные накладные на их прием через подставных лиц, получали деньги за мясо в своей конторе
или ваши знакомые приносили деньги вам, или подобные операции вы осуществляли через знакомых
заготовителей. Короче, способ превращения «мяса» в деньги очень прост, — уверенно закончил Серебряков.
— Мне осталось только сказать вам фамилии фиктивных сдатчиков. Не так ли? — усмехнувшись, спросил
Табаев.
— Ваших «сдатчиков» мы сможем найти и без вашей помощи, хотя от нее я не отказывался.
— Я скажу вам их фамилии, но мне интересно услышать, как думаете их найти без моей помощи?
— Фамилии и адреса сдатчиков известны по приемо-сдаточным документам. Мне придется допрашивать всех
сдатчиков продукции на сумму более тысячи рублей. Фиктивную накладную на одного поросенка вы не станете
выписывать.
— Вам не следователем надо работать, а торгашом, — горько усмехнувшись, заметил Табаев.
После этого Табаев еще долго давал показания Серебрякову по интересующим его вопросам, связанным с
мясокомбинатом и его взаимоотношениями с преступной группой расхитителей.
В заключение Табаев сказал:
— Вот, кажется, все, что связано с моей подпольной деятельностью.
Серебряков дал прочитать Табаеву и его защитнику протокол допроса и после подписания ими его сказал:
— Вы, Фахрат Паша оглы, рассказали мне только то, что не могли опровергнуть и скрыть, но я считаю, что у
вас были и другие источники обогащения.
— Мне больше нечего вам дополнить, — заверил Табаев.
Из следственной комнаты Серебряков позвонил прокурору и попросил его не уходить, так как он ему нужен
для важного разговора.
Прочитав протокол допроса Табаева, Шувалов спросил:
— Какие будут у тебя предложения на этот счет?
— Надо немедленно задерживать Белозерского, опечатывать холодильник, назначать бухгалтерскую
ревизию по его подотчету.
— Ты знаешь, какую кашу мы с тобой завариваем? Парализуем работу целого предприятия на неделю.
— На неделю надеяться не приходится, — возразил Серебряков. — А чтобы быстрее холодильник заработал, надо организовать пересдачу материальных ценностей Белозерским другому материально-ответственному лицу.
— Будем его арестовывать, а потом под конвоем возить на пересдачу или дадим ему возможность пересдать
холодильник, а потом арестуем? — спросил Шувалов Серебрякова.
— Видите ли, Иван Владиславович, Белозерский член партии, депутат сельского Совета. Его задерживать и
арестовывать нельзя. Пока он будет пересдавать холодильник другому лицу, мы подготовимся к его аресту, решим вопрос о его партийности и депутатской неприкосновенности.
— Имей в виду, — подумав, сказал Шувалов. — С Белозерским нельзя допустить осечки, иначе не только с
тебя, но и с меня верхи снимут шкуру.
— Я этого не боюсь, осечки не должно быть, но я боюсь тех высоких покровителей, которые у Белозерского
могут быть и которые начнут нам вставлять палки в колеса.
— Ох уж эти покровители, сколько они нашего брата съели и сколько еще съедят, — согласился Шувалов. —
Дай Бог, чтобы их у него не оказалось.