Собор без крестов

посмотреть на тебя, твоих детей. Они мне дороги, хотя бы потому, что в них есть твоя частица.

Положив ее голову себе на руку, Лесник выдавил из себя:

— Мне будет так очень трудно жить. Я же не могу разводиться.

— И не надо. Живи, как живешь, а я буду довольствоваться теми крохами счастья, которые будут падать со

стола твоей жены.

— Тебе так тоже будет нелегко жить, — сделал он вывод.

— Конечно, Витя, я обворована в любви и ласке, так как мне приходится ее делить с другой женщиной, но я

по-своему счастлива. Есть женщины, прожившие замужем всю жизнь, но так и не понявшие, что такое любовь, не

постигшие того счастья, какое испытала я с тобой. Выпитого напитка мне надолго хватит, а там незаметно

старость подойдет. — Расплакавшись, Лариса долго не могла успокоиться, а успокоившись, неожиданно

спросила у Лесника: — А может быть, постричься и пойти в монахини?

— Еще чего вздумала! Уж, кажется, от любого был я готов услышать такую глупость, но только не от тебя, —

возмутился Лесник.

Он еще долго с недовольством высказывался о несуразной ее идее, но чем больше возмущался, тем сильнее

крепло в ее душе желание поступить именно так.

«Зачем я буду мешаться у него под ногами, создавать сложности в его жизни, а их у него и без меня хватает?

Отрешусь от всех мирских забот и посвящу себя служению Богу. Буду замаливать свои и его грехи, а их у нас с

ним достаточно. Лишь бы не отказали моему желанию и приняли бы в монастырь», — спокойно определилась

она, не желая вступать с Лесником в дискуссию.

Расставаясь в Москве с Ларисой, слушая ее благодарность за предоставленную возможность отдохнуть с

ним, повидать мир, Лесник не знал, что видит подругу в последний раз. Ее синие глаза смотрели на него как-то

отрешенно, с каким-то с непонятным для него смыслом. Долго смотреть в ее глаза он не мог, так как боялся их

глубины, тех последствий, которые могли бы наступить после прочтения ими сказанного. Он и так зашел слишком

далеко в своих отношениях с ней, чего хотел и к чему стремился всей душой, но вместе с тем боялся и был

расстроен, так как хорошей перспективы в этом не видел...

Дома у Душмана Лесника ждал Лапа, о приезде которого уже был наслышан уголовный мир столицы. С

целью подведения итога его поездки в Америку и разработки на основании его сообщения своих планов работы

на будущее в ресторане Душмана вновь был проведен сбор воров в законе. На ней Лапа сообщил своим

«братьям», в какую передрягу ему там довелось попасть и как, благодаря помощи своих сообщников, ему

удалось избежать наказания за преступление, не упустив ту особую роль, которую сыграл в его освобождении

Лесник. Только после этого он поведал собравшимся условия сотрудничества американской мафии с ними, изложенные ему от ее лица Клодом Уильямсом.

Осторожность американской мафии в подходе к сотрудничеству с мафиозными группами российской мафии

удивления у собравшихся или возмущения не вызвала, так как все понимали, что каждая сторона желала бы в

результате такого сотрудничества пользу прежде всего себе, а уж потом задумывалась об интересах другой

стороны.

На сходке был избран рабочий комитет, члены которого решали: давать или не давать «добро» тем или иным

лицам на контакт и сотрудничество с американскими друзьями.

После того, как затронутые на сходке вопросы были решены, было устроено гулянье собравшихся в

ресторане, зачинателем которого стал Лапа.

Что ж, у него для этого и поводов, и оснований было больше чем достаточно: он праздновал удачное

завершение своей операции с банком, освобождение из тюрьмы и то, что он вновь в кругу своих друзей.

Покидая ресторан после воровской сходки, Лесник устало подумал: «Вот приеду домой и смогу ли я хотя бы с

недельку отдохнуть от разного рода ЧП или вновь придется подключаться к разрешению какого-нибудь дела?

Если все будет путем, то махнем с Альбиной в какой-нибудь санаторий и будем отдыхать, пока не посинеем», —

решительно заключил он, определившись в своих планах на будущее.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Беспристрастно, неумолимо движущееся вперед с постоянной скоростью колесо жизни, оставляя позади себя не

только даты великих свершений гения ума человека, но и судьбы уходящих из мира сего людей, как много

тысячелетий тому назад, так и сейчас, прокладывало себе путь по неразведанной дороге.

К счастью, за пятнадцать лет, отделяющих события, происходящие в первой части романа, от второй, смерть

унесла от нас не так уж много «героев» романа. Если одних унесла смерть, то другие, повзрослев, вступили в

самостоятельную жизнь.

После возвращения Лапы из Америки, где ему официальными властями была устроена холодная и жестокая

встреча, он прожил еще пять лет. Его смерть для Лесника была как неожиданной, так как Лапа никогда не болел, так и необычной по своему диагнозу. Он подавился куском мяса. На похороны съехался весь авторитет

преступного мира.

Через четыре года после его смерти умер Борода. Сердце старого вора-рецидивиста больше не посчитало

нужным продолжать служение своему господину и остановилось, исчерпав весь свой моторесурс. Похороны

Бороды Лесником тоже были устроены пышные, как и Лапе, но если расставание с Лапой Леснику было трудным

и неприятным, то со смертью Бороды Лесник как бы сбросил с себя те оковы, которые путали и держали его все

годы совместной жизни с Альбиной. Только теперь он почувствовал себя свободным, получившим возможность

принимать решения самостоятельно, без оглядки на кого-либо, не отчитываясь ни перед кем. Однако полученная

свобода распоряжаться своими, Лапы, Бороды финансами бурной радости у него не вызвала.

Он уже не был тем жеребенком, которому хочется порезвиться на поляне, побегать по росистой траве около

своей матери. Он уже сам был несколько раз дедом, жил заботами своих детей. Накопив огромный капитал, который уже оценивался в сорок семь миллионов долларов, пользуясь при этом всеми известными и доступными

методами, Лесник стал зубром в мире бизнеса, поедая слабых противников, не давая другим возможность стать

их жертвой; пользуясь заторможенностью в работе новой системы, которая, приступив к строительству в России

капитализма, продолжала руководствоваться старыми, отжившими законами и порядками социалистического

общества. Такая катавасия была на руку дельцам его пошиба. В этой обстановке он чувствовал себя как рыба в

воде.

За бесценок он скупал в России лес, нефть, хлопок, цветные металлы, руду. Эту продукцию он с огромной

выгодой перепродавал как на внутреннем рынке, так и экспортируя ее за рубеж. В его торговых операциях

активное участие принимал с немалой выгодой для себя Душман, имевший обширные связи в различных

министерствах и ведомствах, где ему надо было выбить разнарядки на право покупки, транспортировки, экспорт, продажу продукции.

Лесник не брезговал ничем, если видел в обозримом будущем от своей затеи выгоду. В сражение за

выгодный контракт он бросался не сломя голову, а обдуманно, после консультаций со специалистами, тщательной подготовки, но уж когда бросался в сражение, то действовал решительно, нахраписто. Так он на

одном сибирском металлургическом комбинате, вырабатывающем цветные металлы, за мизерную плату

подрядился очистить территорию комбината от шлака, который экспортировал в Германию. Руководство

комбината чуть ли не благодарило его за такую услугу. И лишь когда за рубеж было вывезено несколько

эшелонов шлака, на чем Лесник заработал кучу денег, поступило указание из министерства расторгнуть с

Гончаровым-Шмаковым контракт и прекратить отгрузку шлака на экспорт, так как из этого шлака в Германии

добывается в большом количестве золото, серебро и другие виды цветных металлов.