Страница 25 из 33
«Не сметь раскисать! — свирепо приказал он себе самому. — Эта судорога и эти слезы принадлежат давным-давно сгинувшему мальчишке. А я — я настоящий — отнюдь не таков!»
И он гулко закашлялся, пряча от посторонних глаз мгновение непростительной слабости.
— Вели всем приготовиться, — распорядился он. — Разверни корабль и брось якорь. Ответь им мирным флагом, чтобы подошли ближе. Пусть думают, что мы попались на удочку. А мы с кораблем покамест вышлем вперед наших змей. — И Кеннит оскалился, надеясь, что оскал сойдет за улыбку. — Вот тогда — добро пожаловать на переговоры, капитан Трелл.
— Будет сделано, кэп, — кивнул Йола. И мигом исчез. Кеннит же отправился на бак. Стук деревянной ноги казался ему неестественно громким. Туда и сюда сновали матросы — каждый торопился занять свое место для предстоявшего дела. Никто даже не оглядывался на капитана. Никто по-настоящему не видел его… его. Они видели перед собой лишь Кеннита, короля Пиратских островов. А не этого ли он всегда хотел? Чтобы в нем видели только то, во что он сам себя превратил? Так почему же он с наслаждением воображал, как мог бы яростно взреветь Совершенный при виде его недостающей ноги, как он вслух восхитился бы искусным кроем его парчового камзола. Оказывается, торжество не так полно, когда его с тобой разделяют лишь те, кто с самого начала привык видеть в тебе победителя. Между тем на все моря и океаны была только одна душа, доподлинно знавшая, через что пришлось пройти Кенниту, чтобы достичь нынешних заоблачных высот, лишь одна душа, вполне понимавшая, какие бездны он преодолел на пути к своим звездам, лишь одна душа, способная предать его, что называется, с потрохами.
И это значило, что Совершенному предстояло умереть.
Другого пути не было.
И на этот раз Кенниту предстояло все сделать наверняка.
Взобравшись по короткому трапу на бак, Кеннит с неудовольствием убедился, что Этта и Уинтроу находились уже там. Уинтроу стоял возле поручней, о чем-то беседуя с носовым изваянием. Этта же смотрела вдаль, на подходившего Совершенного, и выражение ее лица трудно было назвать иначе как странным. Ветер ерошил ее темные волосы. Кеннит прикрыл глаза ладонью от солнца и тоже стал смотреть вдаль. Совершенный неотвратимо шел прямо к ним. Кеннит вновь различил его жестоко изрубленное лицо, и сердце перевернулось в груди. Жгучий стыд вспыхнул в его душе и был тотчас смыт волной ярости, не менее жгучей. Существовало все-таки что-то, в чем его никто не мог обвинить! Никто, и даже сам Совершенный! Это сделал Игрот. И вообще все сделал Игрот.
Мертвящая жуть наплывала на Кеннита и жгла его. Он почувствовал, как закружилась голова, и поднес трясущуюся руку к лицу.
— Ты дал ему забрать всю твою боль, — выдохнул возле уха талисман. — Он сказал, что сможет это сделать, и ты позволил ему. — И деревянная рожица улыбнулась. — Она вся там, при нем. Ждет тебя с нетерпением.
— Заткнись, — проскрежетал Кеннит и попытался отстегнуть треклятую вещицу, чтобы выкинуть ее за борт, — и пусть потонет, навсегда унеся с собой свои сокровенные знания. Однако пальцы у капитана не просто слишком сильно дрожали — они были странно неловки, словно он отсидел себе руку. Кеннит никак не мог распутать залубеневшие узлы кожаных ремешков. Он даже попробовал разорвать их, сдирая талисман с руки, но завязки не поддавались.
— Кеннит! Кеннит! Тебе плохо?
Глупая шлюха. Вечно она задает ненужные вопросы. И притом в самый неподходящий момент. Кеннит отчаянным усилием совладал со своими чувствами. Вытянул из кармана носовой платок и промокнул со лба ледяной пот. Оказывается, он был еще способен говорить.
— Отнюдь, — сказал он, — мне вполне хорошо. А тебе?
— Ты просто так побледнел… Я даже испугалась, подумала, что ты сейчас упадешь! — Этта обшаривала взглядом его лицо, словно хотела что-то на нем прочесть. А потом попыталась взять его руки в свои.
Ну, этого потерпеть он уже никак не мог. Он улыбнулся ей своей обычной язвительной полуулыбкой. Ее надо было срочно отвлечь, и он сказал:
— Наш мальчик… Уинтроу. Боюсь, ему нелегко будет все это вытерпеть. Как он?
— На части рвется, — с готовностью поделилась с ним Этта. Да. Менее великий человек, чем он сам, пожалуй, обиделся бы на то, с какой готовностью она обратила свою заботу на Уинтроу вместо него самого. Но что с нее взять? Шлюха, она шлюха и есть. — Он все пытается добиться от корабля какого-то ответного чувства, — продолжала она. — Просит и требует, чтобы она вела себя с ними как Проказница. А она, понятное дело, не хочет. Как раз сейчас он пытается усмотреть в ней какие-то перемены от того, что рядом появилась Альтия. Ну а ей, похоже, без разницы. Даже когда он ей напомнил о твоем обещании не причинять Альтии вреда, она рассмеялась и заявила, что это было твое обещание, к которому она никакого отношения не имеет. Бедного паренька поразило в самое сердце, когда она сказала, что соглашение с тобой еще не означало обещания… — И Этта добавила вполголоса: — Не мог бы ты заверить его, что сдержишь данное слово?
Кеннит слегка пожал плечами.
— Попробую, — сказал он. — Как я уже говорил, я сделаю все, что от меня будет зависеть. Бывает, однако, и так, что некоторые люди предпочитают драться до смерти, и уж тут я бессилен. Надеюсь, он не ждет, что я позволю ей меня убить, только чтобы исполнить обещанное?
Этта как-то долго смотрела на него. Дважды она почти открывала рот, чтобы что-то сказать, но оба раза удерживалась. И наконец тихо спросила:
— Я подозреваю, что их мирный флаг может оказаться обманом. Но ты… ты все же постараешься сдержать слово?
— Странный вопрос, — сказал Кеннит, — естественно, постараюсь. — Он добавил своей улыбке тепла, подал Этте руку, и они вместе подошли к поручням. — Если дело пойдет к драке, — на ходу проговорил Кеннит, — полагаюсь на твое суждение на сей счет, но, в общем, если тебе покажется, что все может обернуться не так, как хотелось бы Уинтроу, уведи его вниз, — сказал он негромко. — Найди предлог, отвлеки его, придумай что угодно. Все, что угодно.
Этта искоса глянула на него.
— Уинтроу больше не дитя, — сказала она, — чтобы забывать одну игрушку, как только ему покажут другую.