Помнишь меня?

Затем доктор Харман подошел ближе и испытующе уставился на меня. У меня затряслись поджилки. Я смотрела сериал «Скорая помощь» и знаю, что означает подобный взгляд.

«Лекси, мы провели сканирование и обнаружили то, чего никто не ожидал. Может, волноваться рано и все еще обойдется…»

Но обычно в таких случаях никто легко не отделывается, иначе сюжет теряет смысл.

— Со мной что-то серьезное? — спросила я почти агрессивно, пытаясь подавить предательскую дрожь в голосе. — Вы можете мне прямо сказать?

Мысленно я уже прокручивала разные варианты. Рак. Порок сердца. Предстоящая ампутация ноги. Или, может, я уже без ноги, а они мне не говорят. Я незаметно начала ощупывать себя под одеялом.

— Лекси, позвольте задать вам еще вопрос, — обратился ко мне доктор Харман заметно мягче. — Какой сейчас год?

— Год? — изумленно уставилась я на врача.

— Не волнуйтесь, — ободряюще улыбнулся он. — Просто скажите мне, какой сейчас, по вашему мнению, год. Это стандартный вопрос теста, ничего более.

Мой взгляд метался по лицам присутствующих в комнате. Я видела, они готовят мне подвох, но не могла раскусить, в чем он заключается.

— Ну, 2004-й, — ответила я наконец.

В комнате повисла странная тишина, словно все перестали дышать.

— Ясно, — сказал доктор Харман и присел на кровать. — Лекси, сегодня шестое мая 2007 года.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Остальные тоже стояли с самым серьезным видом. На мгновение словно зияющая трещина разверзлась у меня в голове, но я тут же с огромным облегчением поняла, что это всего лишь розыгрыш.

— Ха-ха, — саркастически произнесла я. — Очень смешно. Это Фи вас подговорила? Или Каролин?

— Я не знаю никого по имени Фи или Каролин, — ответил доктор Харман, не отводя взгляд. — И я не шучу.

— Он серьезно, Лекси, — вступила в разговор стажерка. — Идет 2007 год.

— Но это же… будущее, — глупо возразила я. — Вы что, изобрели машину времени? — Я выдавила нервный смешок, который никто не поддержал.

— Лекси, это наверняка последствия шока. — Морин мягко положила руку мне на плечо. — Но сейчас действительно май 2007 года.

У меня возникло ощущение, что два полушария моего мозга как-то не коннектятся. Я слышала ее слова, но они звучали настолько абсурдно, что разум отказывался их принимать. Вчера был 2004-й. Как же за одну ночь можно перепрыгнуть вперед на три года?

— Да не может сейчас быть 2007-й, — сказала я наконец, пытаясь скрыть замешательство. — Сейчас 2004-й. Я не сумасшедшая…

— Не нужно расстраиваться. — Доктор Харман бросил на коллег предупреждающий взгляд. — Давайте все сначала и медленно. Скажите нам, какие последние события вы помните?

— Ладно. Так… — Я потерла лицо. — Последнее, что я помню, это как я с подругами после работы ходила в клуб. Это было вчера вечером, в пятницу. Потом мы пытались поймать такси, шел дождь, я поскользнулась на ступеньках и упала. Очнулась здесь, в больнице. Это было двадцатого февраля 2004 года. — Мой голос задрожал. — Я точно помню дату, ведь двадцать первого должны были состояться похороны моего отца. А я на них не пришла, потому что попала к вам!

— Лекси, все это произошло более трех лет назад, — мягко сказала Морин.

Она казалась абсолютно уверенной. Да и все остальные врачи, кто тут был, ничуть не сомневались в своей правоте. Глядя на их серьезные лица, я чувствовала, что меня охватывает паника. Но сейчас 2004-й, шестое чувство подсказывает мне, что 2004-й…

— Что еще вы помните? — спросил доктор Харман. — Отматывайте назад с того вечера.

— Не знаю, — с вызовом сказала я. — Работу… переезд в мою квартиру… Я помню все!

— Воспоминания четкие или спутанные?

— Немного спутанные, — неохотно призналась я.

В этот момент открылась дверь и появилась одна из стажерок, которая минуту назад выходила в коридор. В руках она держала «Дейли мейл». Подойдя к моей кровати, она взглянула на доктора Хармана:

— Можно?

— Да, — кивнул он. — Это хорошая мысль.

— Смотрите, Лекси. — Она показала на строчку вверху газетного листа. — Это сегодняшняя газета.

Новый шок—я увидела дату: б мая 2007 года. Но дело даже не в этом. Подумаешь, цифры, напечатанные на бумаге, — они ничего не доказывают. На первой полосе красовалась фотография Тони Блэра.

— Господи, он постарел! — вырвалось у меня.

Совсем как моя мама, промелькнула мысль. По спине побежали мурашки.

Но… это тоже ничего не доказывает. Может, его просто сняли при невыгодном освещении.

Дрожащими руками я перевернула страницу. В палате стояла полная тишина. Все смотрели на меня со жгучим любопытством. Мой взгляд метался по строчкам, выхватывая то «повышение процентных ставок», то «государственный визит королевы», пока не наткнулся на рекламу книжного магазина:

«Пятидесятипроцентная скидка на все романы-фэнтези, включая „Гарри Поттер и Принц-полукровка“».

Вот это да! Теперь мурашки бегали уже по всему телу. Я читала все пять романов о Гарри Поттере и не помню там ни одного бастарда царских кровей.

— Что это? — небрежно спросила я, указывая на объявление. — Что за «Гарри Поттер и Принц-полукровка»?

— Это последний роман, — сказала стажерка, которую доктор Харман представил как Дайану. — Сто лет назад вышел.

У меня захватило дух.

— Вышел шестой «Гарри Поттер»?!

— Скоро седьмой выйдет! — подалась вперед другая стажерка. — Угадайте, что случилось в конце шестого романа?..

— Ш-ш-ш! — воскликнула Николь. — Не говорите ей!

Они заспорили, но я уже не слушала. Я смотрела на газетный шрифт, пока буквы не запрыгали перед глазами. Вот почему мне все кажется не таким. Это не у матери крыша съехала, а у меня.

— Стало быть, я пролежала в коме… — Я с трудом проглотила комок в горле. — Целых три года?

Фантастика. Неужели я была коматозно спящей красавицей! Целых три года все ожидали, когда я проснусь. Жизнь в мире шла своим чередом, а для меня время остановилось. Друзья и родные, наверное, делали для меня записи событий, сидели у кровати, пели песенки и все такое…

Но доктор Харман покачал головой:

— Нет, Лекси, вас привезли сюда всего пять дней назад. Что?!

Хватит. Я так больше не могу. Я поступила в больницу пять дней назад в 2004 году, а теперь на дворе волшебным образом 2007-й? Да где мы, в Нарнии, что ли?

— Я не понимаю. — В отчаянии я отшвырнула газету. — У меня что, галлюцинации? Или я с ума сошла?

— Нет, — решительно возразил врач. — Лекси, ваше состояние называется ретроградной амнезией. Это обычное следствие черепно-мозговых травм, но, судя по всему, ваша амнезия может продлиться довольно долго…

Он говорил еще долго, но сказанное до меня доходило туго. Глядя на присутствующих, я вдруг заподозрила, что передо мной ряженые. Это не могут быть настоящие профессиональные медики. Да и вообще в больнице ли я?

— Вы что, украли мою почку? — в панике взвыла я. — Что вы со мной сделали? Не имеете права меня здесь держать! Я в полицию позвоню! — Я попыталась встать с постели.

— Лекси, — придержала меня за плечи Николь, — вам никто не пытается причинить вред. Доктор Харман говорит правду. Вы потеряли память и от этого запутались.

— Паниковать и подозревать всяческие заговоры в вашем состоянии вполне естественно. Но мы говорим вам правду. — Доктор Харман твердо смотрел мне в глаза. — Вы забыли большой отрезок своей жизни, Лекси. Забыли. Вот и все.

Мне захотелось плакать. Я не понимала, лгут мне или это какой-то масштабный розыгрыш, можно верить этим людям или пора бежать отсюда со всех ног. В голове царила полная сумятица.

И тут я обмерла. Широкий рукав больничной рубашки съехал к плечу, пока я отбивалась от врачей, обнажив маленький, но отчетливый V-образный шрам возле локтя. Шрам, которого я никогда прежде не видела. Шрам, которого я не помнила.

Причем довольно старый. Зажил минимум несколько месяцев назад.

— Лекси, с вами все в порядке? — спросил доктор Харман. Я не ответила, не в силах отвести взгляд от незнакомого шрама на своем теле.