Помнишь меня?

Что касается меня, скажу честно: я делаю парням комплименты. Лузеру Дейву я всегда говорю: «У тебя такие красивые плечи». Или: «Какие у тебя красивые глаза!»

Я утаила от девчонок, что в глубине души надеюсь услышать в ответ: «Ты тоже красивая, Лекси».

Не признаваться же, что этого до сих пор не произошло.

Ну и ладно, не больно-то и хотелось…

— Лекси!

Я увидела, что Фи оторвалась наконец от очаровашки парня. Она подбежала ко мне, натянула на себя половину моей джинсухи и достала помаду.

— Ну что, — язвительно спросила я, кое-как сморгнув дождевую воду, — куда подевался любовничек?

— Пошел предупредить свою девушку, что уходит. — Фи!

— Что? — как ни в чем не бывало пожала плечами Фи. — Девушка не стенка. Да у них и нет ничего серьезного. — Она тщательно накрасила губы красной, как лондонские почтовые ящики, помадой. — Я куплю целую гору косметики, — пообещала она, хмуро глядя на сравнявшийся с пластмассой огрызок, — от Кристиана Диора. Теперь я могу себе это позволить.

— Обязательно купи! — поддержала я подругу деланно веселым тоном. Через секунду до Фи дошло.

— Ну я и сморозила… Прости, Лекси. — Она обняла меня рукой за плечи и легонько сжала. — Тебе тоже полагался бонус. Это нечестно.

— Ничего. — Я попыталась улыбнуться. — В следующем году дадут.

— Ты как, нормально? — Фи пристально всмотрелась в мое лицо. — Хочешь, может, зайти куда-нибудь выпить?

— Нет, мечтаю поскорее забраться в постель. Завтра рано вставать.

Вспомнив о моих планах на следующий день, Фи изменилась в лице.

— Иисусе, я и об этом забыла! Черт с ними, с бонусами и всем остальным… Лекси, прости, пожалуйста. У тебя сейчас просто какое-то испытание на прочность…

— Да все нормально! — бодро ответила я. — Не будем делать из мухи слона.

Нытиков никто не любит, поэтому я изобразила радостную улыбку, демонстрируя всем вокруг, что счастлива быть кривозубой, одинокой девицей без единого бонуса, которая к тому же только что потеряла отца.

Фи помолчала. Ее зеленые глаза блеснули в свете фар проезжавшей машины.

— В твоей жизни скоро все изменится, — вдруг сказала она.

— Ты так думаешь?

— Угу, — энергично кивнула она. — Просто заставь себя в это поверить. — Она неслабо стиснула мои плечи. — Кто ты, в самом деле, женщина или инфузория в туфельках? — Фи использует это выражение с пятнадцатилетнего возраста, но всякий раз, услышав его, я невольно улыбаюсь. — Знаешь, я считаю, твой папа хотел бы, чтобы ты пришла на его похороны с большого бодуна.

Фи встречала моего отца всего пару раз, но тут, пожалуй, попала в точку.

— Слушай, Лекси… — Голос Фи вдруг стал мягче, и я инстинктивно собрала волю в кулак. События сегодняшнего дня довели меня до ручки, и если подруга начнет говорить о моем папаше что-нибудь хорошее, я могу заплакать. Мы не были с ним так уж близки, и я не так уж горячо его любила, но ведь отец у каждого один… — У тебя не найдется запасного презерватива?

Я сразу очнулась. Пожалуй, можно не волноваться, что Фи сляжет с горя от переживаний за меня.

— Просто на всякий случай, — подмигнула она с лукавой ухмылкой. — Мы скорее всего будем болтать о мировой политике или о всякой всячине…

— Ну да, так я и поверила. — Я пошарила в зеленой сумке от «Аксессорайз», подаренной мне на день рождения, отыскала такой же зеленый кошелек для мелочи, извлекла из него «Дюрекс» и незаметно сунула Фи.

— Спасибо, киса. — Она чмокнула меня в щеку. — Слушай, хочешь прийти ко мне завтра вечером, после всего? Я приготовлю спагетти с ветчиной.

— Хорошо, — отозвалась я с благодарной улыбкой. — Это будет здорово. Я тебе позвоню. — И я тут же принялась мечтать о завтрашнем вечере. Тарелка вкуснейшей пасты, бокал вина и мой подробный отчет о похоронах. У Фи настоящий дар выставлять в смешном свете самые мрачные события. Не сомневаюсь, что к концу вечера мы будем кататься по дивану от смеха… — Эй, вон такси! Такси-и-и! — Я поспешила к бровке тротуара, рядом с которой затормозила машина, и поманила Дебс и Каролин, теперь оравших «Танцующую королеву». Очки Каролин были залиты дождем, и она на пару тактов опережала Дебс. — Здрасте! — Я наклонилась к окну водителя, и мокрые волосы облепили мое лицо. — Не могли бы вы отвезти нас сначала в Болхэм, а потом…

— Извини, дорогая, караоке не вожу, — оборвал меня таксист, злобно взглянув на Дебс и Каролин.

Я растерянно уставилась на него:

— Что значит — караоке не возите?

— Нечего мне в моей же машине песнями нервы трепать. Я думала, он шутит. Нельзя же в дождь отказаться везти в такси поющих людей!

— Но…

— Моя машина — мои правила. Не употреблять, не нюхать, не ширяться и не петь.

Не успела я ответить, как он нажал на газ и с воем исчез за пеленой дождя.

— Вы не имеете права запрещать караоке! — гневно крикнула я вслед таксисту. — Это дискриминация! Это противозаконно! Это…

Я беспомощно замолчала и оглянулась назад. Фи снова присосалась к мистеру Очаровашке, а Дебс и Каролин исполняли самую худшую версию «Танцующей королевы», которую мне доводилось слышать. Глядя на них, пожалуй, можно было отчасти понять водителя такси. Машины с шумом проносились мимо, обдавая нас водопадом брызг. Дождь барабанил по промокшей ткани куртки, ручейками затекая мне под волосы. Мысли крутились в голове, как носки в центрифуге.

Мы никогда не найдем такси. Застрянем здесь на всю ночь под дождем. Банановый коктейль — сущая отрава, незачем было брать пятый и шестой. Завтра похороны отца. Я еще никогда не бывала на похоронах. Что, если я разрыдаюсь и все будут на меня смотреть? Лузер Дейв, наверное, сейчас нежится в постели в объятиях какой-нибудь девицы, шепча ей, что она красавица, а она стонет: «Буч! Буч!» Мои ноги, натертые до волдырей, начинают замерзать…

— Такси! — в следующий миг заорала я, еще толком не успев соотнести желтый огонек с желанной целью. У машины замигал левый поворотник. — Не сворачивай! — Я бешено замахала рукой. — Сюда! Сюда давай!

Мне нужно это такси. Просто необходимо. Удерживая куртку на голове, я побежала по тротуару, время от времени оскальзываясь и вопя во всю глотку, рискуя сорвать голос:

— Такси! Такси!

На углу толпились люди. Огибая их, я кинулась вверх по каменной лестнице какого-то огромного муниципального здания к площадке с балюстрадой, откуда начиналась вторая лестница, спускавшаяся на соседнюю улицу. Я окликну такси сверху, затем сбегу вниз и прыгну в салон.

— Такси! Та-а-а-акси-и-и-и!!!

Йес! Машина остановилась. Слава Богу! По крайней мере попаду домой, наполню ванну горячей водой, забуду весь этот неудачный день.

— Сюда! — кричала я. — Уже бегу, подождите секунду… К своему ужасу, внизу на тротуаре я заметила одетого в костюм мужчину, направившегося к такси.

— Это наше! — заорала я. — Я его остановила! А ну пошел прочь!.. А-а-а! Че-е-е-е-рт!

Поскользнувшись на мокрой ступеньке, я не сразу поняла, что случилось. Уже падая, я никак не могла поверить, что поскользнулась в своих дурацких дешевых сапогах с гладкой подошвой и сейчас, как трехлетняя, слечу с самого верха лестницы, пересчитав ступеньки. Я отчаянно хваталась за каменные перила, обдирая пальцы, выворачивая запястье, роняя сумку от «Аксессорайз», пытаясь схватиться за что-нибудь и удержаться на ногах, но все оказалось бесполезным.

Нет, ну выдастся же такой день!

Асфальт тротуара приближался с угрожающей быстротой, а я ничего не могла сделать и знала, что сейчас мне будет очень, очень больно.

ГЛАВА 1

Интересно, я давно проснулась? Уже утро?

Самочувствие самое паршивое. Что случилось вчера вечером? Господи, как голова болит! Никогда больше пить не буду, никогда…

У меня так кружится голова, что я не в состоянии даже думать, не говоря уж о…

О-у-у… Интересно, я давно проснулась?

Голова раскалывается, все как в тумане. Во рту пересохло. Это самое ужасное похмелье в моей жизни. Никогда больше не буду пить, никогда.