Всадник без головы

— Ох, милый Стумп, не говорите так! Клянусь, что здесь опять змея! Я уверен, что она еще в хижине. Только минуту назад я чувствовал, как она ползала по мне.

— Это тебе приснилось, наверно? — сказал охотник полувопросительно и более спокойно. — Говорю тебе, что ни одна техасская змея не переползет через волосяную веревку. Та наверняка была уже в хижине до того, как ты положил лассо. Вряд ли тут спрятались две сразу. Сейчас поищем…

— О Господи! — кричал ирландец, задирая рубашку. — Вот он, след змеи, как раз на ребрах! Значит, была здесь вторая! О Пресвятая Дева, что со мной будет? Жжет, как огнем!

— Змея? — воскликнул Стумп, приближаясь к перепуганному ирландцу и держа над ним свечу. — Как же, змея! Нет, черт побери, клянусь, что это не змея! Это хуже!

— Хуже змеи? — воскликнул Фелим в отчаянии. — Хуже, вы сказали, мистер Стумп? Вы думаете, это опасно?

— Как тебе сказать… Все зависит от того, найду ли я кое-что поблизости и скоро ли. Если нет, то я не отвечаю…

— О мистер Стумп, не пугайте меня!

— В чем дело? — спросил Морис, увидев на груди Фелима ярко-красную полосу, словно проведенную раскаленной спицей. — Что же это, в конце концов? — повторил он с возрастающим беспокойством, заметив, как озабоченно смотрит охотник на странный след. — Я ничего подобного не видел. Это опасно?

— Очень, мистер Джеральд, — ответил Стумп, поманив мустангера за дверь хижины и говоря шепотом, чтобы не услышал Фелим.

— Но что же это такое? — взволнованно повторил Морис.

— След ядовитой многоножки.

— Ядовитая многоножка! Она его укусила?

— Нет, не думаю. Но этого и не требуется. Хватит того, что многоножка проползла — это может быть смертельно.

— Боже милосердный! Это так опасно?

— Да, мистер Джеральд. Не раз я видел, как здоровый человек отправлялся на тот свет с такой полосой. Нужно помочь, и поскорее, а то у него начнется страшный жар, а потом помутится рассудок, все равно как после укуса бешеной собаки. Но не надо пугать беднягу, пока я не выясню, нельзя ли ему помочь. В этих краях встречается трава — вернее, одно целебное растение, и если мне удастся быстро его найти, тогда вылечить Фелима будет нетрудно. На беду, луна скрылась, и придется искать на ощупь. Я знаю, что на обрыве много этого зелья. Идите, успокойте парня, а я посмотрю, что можно сделать. Через минутку я вернусь.

Этот шепот за дверью ничуть не успокоил Фелима, а, наоборот, привел его в паническое состояние. Не успел старый охотник отправиться на поиски лечебного растения, как ирландец выбежал из хижины, вопя еще жалобнее. Прошло немало времени, прежде чем Морису удалось успокоить своего молочного брата, убедив его, что опасности нет никакой, хотя он сам вовсе не был в этом уверен. Скоро в дверях появился Зеб Стумп; по спокойному выражению его лица нетрудно было догадаться, что целебное растение найдено. В правой руке охотник держал несколько овальных листьев темно-зеленого цвета, густо и равномерно усаженных острыми шипами. Морис узнал в них листья кактуса орегано.

— Не бойся, мистер Фелим, — сказал старый охотник, переступая порог хижины. — Теперь бояться нечего. Я достал цветочек, который живо вытянет жар из твоей крови, быстрее, чем огонь сожжет перо… Перестань выть, говорят тебе! Ты разбудил всех птиц, зверей и гадов на двадцать миль вверх и вниз по реке. Если ты будешь продолжать, сюда сбегутся все команчи, а это, пожалуй, будет похуже, чем след стоногой твари… Мистер Джеральд, пока я буду готовить припарку, найдите, чем его перевязать.

Прежде всего охотник снял ножом шипы. Затем, удалив кожицу, он нарезал кактус тонкими ломтиками, разложил их на приготовленной мустангером чистой тряпке и ловко приложил эту «припарку», как он ее назвал, к багровой полосе на теле Фелима.

Кактус быстро оказал свое действие — его сок был хорошим противоядием. И Фелим, успокоенный уверенностью, что опасность осталась позади, а также от усталости, забылся крепким освежающим сном. После неудачной попытки найти многоножку — отвратительное пресмыкающееся, которое, в отличие от змеи, не боится переползать через волосяную веревку, — врач-самоучка вернулся на свою лужайку, где спокойно проспал до утра.

Едва рассвело, все трое были на ногах. Фелим уже оправился от перенесенной лихорадки и позабыл все страхи. Позавтракав остатками жареного индюка, они стали спешно готовиться к отъезду. Вместе со старым охотником бывший грум из Баллибаллаха готовил диких лошадей к путешествию через прерию, привязывал их друг к другу. Морис тем временем занимался своим конем и крапчатой кобылой. Особенно большое внимание он уделял прекрасной пленнице: он тщательно расчесывал ее гриву и хвост и счищал с блестящей шерсти пятна грязи — следы упорной погони, свидетельствовавшие о том, как трудно было накинуть лассо на ее гордую шею.

— Бросьте! — сказал Зеб, не без удивления наблюдая за мустангером. — Зря вы так стараетесь. Вудли Пойндекстер не из тех, кто отказывается от своего слова. Вы получите двести долларов — поверьте старому Зебу Стумпу. Черт возьми, она и стоит этих денег!

Морис ничего не ответил, но, судя по улыбке, заигравшей в уголках его рта, можно было догадаться, что кентуккиец совсем не понял причины его особенного внимания к крапчатому мустангу.

Не прошло и часа, как мустангер уже двинулся в путь на своем гнедом коне, ведя за собой на лассо крапчатую кобылу. Сзади резвой рысью бежал табун, за которым присматривал Фелим.

Зеб Стумп на своей старой кобыле с трудом поспевал за ними.

Позади, осторожно ступая по колючей траве, трусила Тара.

Никто не остался охранять хижину: они просто закрыли дверь, обтянутую конской шкурой, чтобы внутрь не забрались четвероногие обитатели прерии. И теперь тишина, царившая кругом, нарушалась лишь криком ушастой совы, визгом пумы и заунывным лаем голодного койота.

Глава IX. ПОГРАНИЧНЫЙ ФОРТ

На высоком флагштоке форта Индж развевается флаг, усеянный звездами; он отбрасывает колеблющуюся тень на своеобразную, удивительную панораму.

Это картина настоящей пограничной жизни — правдиво передать ее могла бы, пожалуй, только кисть Вернэ Младшего, — жизни полувоенной, полугражданской, наполовину дикой, наполовину цивилизованной; картина, пестрящая людьми разнообразного цвета кожи и в самых разнообразных костюмах, людьми всех профессий и положений в обществе.

И самый форт имеет столь же необычный вид. Звездный флаг развевается не над бастионами с зубчатыми стенами, он отбрасывает свою тень не на казематы или потайные ходы: здесь нет ни рвов, ни валов — ничего, что напоминало бы крепость. Это просто частокол из стволов алгаробо, внутри которого находится навес — конюшня для двухсот лошадей. За его пределами — десяток построек незатейливой архитектуры, обыкновенные хижины-хакале с плетеными, обмазанными глиной стенами; самая большая из них — казарма. За ними расположены госпиталь, интендантские склады; с одной стороны гауптвахта, с другой, на более видном месте, — офицерская столовая и квартиры. Все чрезвычайно просто: оштукатуренные стены выбелены известкой, которой изобилуют берега Леоны; все чисто и опрятно, как и полагается крепости, в которой военные носят мундиры большой цивилизованной нации. Таков форт Индж.

На некотором расстоянии видна другая группа построек, не больше той, которая называется фортом. Они тоже находятся под покровительством американского флага; и, хотя непосредственно над ними он не развевается, ему они обязаны своим возникновением и существованием. Это зародыш одного из тех поселков, которые обычно появляются вблизи американских военных постов, быстро развиваются и в большинстве случаев становятся маленькими городками, а иногда и большими городами.

В настоящее время население поселка состоит из маркитанта, на складе которого хранятся припасы, не числящиеся в военном пайке; хозяина гостиницы и бара, привлекающего бездельников своими полочками, уставленными гранеными бутылками; кучки профессиональных игроков, очищающих при помощи фараона и монте [18]карманы офицеров местного гарнизона; двух десятков черноглазых сеньорит сомнительной репутации; такого же количества охотников, погонщиков, мустангеров и людей без определенных занятий, которые в любой стране, как правило, слоняются возле военных лагерей.

18

Фараон и монте — азартные карточные игры.