Грешная любовь

Граф молча смерил Саймона взглядом, тяжело дыша сквозь раздувающиеся от гнева ноздри, словно разъяренный бык перед нападением. Уэскотт лениво улыбался, глядя на старика, и держался довольно самоуверенно для человека, на котором не было ничего, кроме одеяла, обернутого вокруг талии вроде набедренной повязки. Раздосадованная Катриона подумала, что Саймон имеет немалый опыт подобного противостояния с разгневанными отцами и ревнивыми супругами-рогоносцами.

Дядя Росс перевел негодующий взгляд в ее сторону: — Как ты могла допустить такое? И это после того, как я принял тебя в свой дом и обращался с тобой как с родной дочерью! Как ты посмела опозорить меня и свою тетушку, тайком приведя сюда этого… этого… — граф махнул рукой в сторону Саймона, так и не найдя подходящего обидного слова, — этого чужака в наш дом, в твою постель?

Катриона молчала, не зная, что ответить. Зато Саймон отреагировал очень быстро и заявил, продолжая нежно поглаживать девичьи плечи:

— Как вы двое можете осуждать наши чувства, вы, кто уже забыл, как спят вместе в одной кровати!

Пылающее лицо графа покрылось пятнами, а тетушка схватилась за сердце и с отчаянием воскликнула:

— Да как же можно такое говорить!

Саймон учтиво улыбнулся и подмигнул старушке:

— Простите, миледи, мое несогласие, но хотя бы пару раз это случалось и в вашей жизни. А иначе, откуда бы взяться Джорджине и Альберте?

— Элис, — прошипела двоюродная сестра Катрионы. — Меня зовут Элис. Кстати, я совсем не понимаю, папа, что вас так удивило. Вы же сами всегда говорили, что мать Катрионы обычная шотландская проститутка, которая вначале совратила моего дядю Дэйви, а потом заставила жениться на ней. Дядю Дэйви и убили из-за нее. — Элис насмешливо фыркнула. — Да, при такой матери неудивительно, что и эта нахалка выросла настоящей проституткой.

Перед мысленным взором Катрионы промелькнули любящая улыбка, и радостные глаза ее покойной матери. Невольно для себя она шагнула к Элис, сжимая кулаки:

— И это ты мне такое говоришь? Вспомни лучше о своих похождениях.

Саймон удержал Катриону за плечо и вновь привлек ее к себе. Все так же улыбаясь, он заговорил, но теперь его голос звучал громко и резко. Казалось, Уэскотт не произносил слова, а хлестал ими, словно плеткой:

— На твоем месте, Абигайль, я бы десять раз подумал, как обращаться к моей невесте.

Катриона бросила на него изумленный взгляд. Впервые она подумала, что Саймон может быть очень опасным. Возможно, опаснее Эддингема.

— Твоей невесте? — повторила Элис, становясь белее надетого на ней пеньюара.

— Твоей невесте? — проревел дядя Росс.

— Боже милостивый, — едва вымолвила тетя Маргарет и тут же опустилась в стоящее рядом кресло, прижимая свой неизменный носовой платок к трясущимся губам.

Саймон поклонился графу с примирительным видом:

— Смею надеяться, вы простите мне мою дерзость, милорд. Но когда я впервые заметил вашу племянницу на балу, я понял сразу — это единственная девушка в целом мире для меня. Катриона затмила всех других женщин.

Графа ничуть не тронуло прозвучавшее заявление, и он продолжал сердито смотреть на стоящую перед ним пару. Саймон решительно повернул Катриону лицом к себе. С необычайной нежностью, сжимая и поглаживая девичьи руки, он ласково посмотрел ей в глаза.

— Я просто влюбился в ее мужественный характер, ее силу духа, ее особенную красоту. После встречи с Катрионой мне уже не нужна ни одна другая. Признаюсь, я не идеален. Более правильный мужчина на моем месте воздержался бы от попыток насладиться ее очарованием. Однако мое желание было таким сильным и нестерпимым, что ни Бог, ни дьявол не могли бы помешать мне, овладеть ею.

Сверкающие изумрудом глаза Саймона уже не выглядели такими дерзкими и насмешливыми, в них пылала неподдельная любовь. Элис стояла в полной растерянности, а шокированная происходящим тетя Маргарет принялась тут же обмахиваться кружевным платочком, словно веером.

Когда же Саймон опустился на одно колено перед Катрионой и страстным поцелуем прижался губами к ее руке, названая невеста тоже пришла в совершенное замешательство. Уэскотт поднял голову и посмотрел ей в лицо с самым серьезным и умоляющим выражением.

— Мне остается лишь молить Господа, чтобы она простила меня. Да, я жестоко воспользовался ее доверием и добродетелью. Однако теперь я мечтаю, чтобы мне позволили искупить вину, чтобы Катриона согласилась войти в мою жизнь и принять мое имя.

Удивлению Катрионы не было предела. В мечтах она давно представляла себе сцену такого признания в любви, но сейчас ей даже захотелось попросить Элис ущипнуть ее. Не верилось, что это не сонное видение.

В глубине души Катриону терзали серьезные сомнения в искренности слов Саймона, но ее сердце страстно желало поверить всему услышанному.

Поверить означало ступить на дорогу безумия и… несчастья.

Разыгранная Уэскоттом сцена если чего и стоила, то бурных аплодисментов и восторженных криков «браво». Надо признать, этот парень кое-чему научился за годы, проведенные за кулисами театра. Возможно, мальчишкой он лишь помогал в разных театральных эффектах за сценой или подавал цветные юбочки для занятых в спектакле танцовщиц. Но у повзрослевшего Саймона был явно выраженный талант настоящего артиста. Пожалуй, он неплохо бы смотрелся на подмостках королевского театра «Друри-Лейн» даже на фоне Джона Кембла и Сары Сиддонс.

Думая так, Катриона внимательно изучала Саймона и вовсе не готовилась упасть ему в распахнутые объятия, всхлипывая от радости и признательности. Почувствовав это отношение, Уэскотт окинул ее пристальным взглядом:

— Так что же ты скажешь мне в ответ, моя дорогая Кити? Ты окажешь мне честь стать моей женой?

— Кити? — фыркнула Элис и закатила глаза. — Когда я назвала ее таким именем, она в отместку подкинула мне в постель мышь из амбара.

Подавив сильное желание нагрубить обоим любителям неприятного для нее имени, Катриона чинно промолвила:

— Хорошо, поскольку вы столь любезно и учтиво все объяснили, сэр, полагаю, у меня нет иного выбора. Я принимаю ваше предложение и готова стать вашей женой.

Услышав эти слова, Саймон встал и заключил Катриону в пылкие объятия, рискуя при этом уронить на пол простыню и одеяло, служившие им вместо одежды.

Элис сердито топнула изящной ножкой:

— Но это будет нечестно, папа! Первой Уэскотт скомпрометировал меня! Он должен жениться на мне!

— Да пусть меня лучше повесят в Ньюгейтской тюрьме, — шепнул Саймон на ухо Катрионе.

— Боже правый, сударь! — вновь закричал дядя Росс, в изумлении глядя на Уэскотта. — Да скольких же дам из нашего семейства, вы успели соблазнить?

— Ну, я еще не пообщался с прелестной Джорджиной. — Отпустив руки Катрионы, Саймон одарил хищной улыбкой победителя хозяйку дома. — Также не имел еще удовольствия побыть наедине с вашей очаровательной супругой.

Графиня, не сдержавшись, прыснула в свой платочек. Дядя Росс, напротив, не оценил шутки новоявленного жениха и выкрикнул:

— И не будешь иметь, пока я жив!

Метнув в сторону супруги укоризненный взгляд, граф решительно подошел к Катрионе и высвободил ее руки из рук Саймона. Горячие потные ладони дяди были так не похожи на прохладное сухое пожатие рук Уэскотта. Никогда еще граф не прикасался к племяннице, открыто проявляя при этом какое-то чувство привязанности.

— Дитя мое, ты уверена, что хочешь этого? — Дядя беспокойно вглядывался в ее лицо, и казалось, он способен прочитать мысли. — Если нет, то я лучше отправлю тебя за границу, пока не уляжется весь этот скандал. — Затем граф с явным усилием проглотил подступивший к горлу комок. — В случае же возможных… осложнений мы можем найти для младенца приличную семью где-нибудь в сельской местности. Тебе не придется никогда заботиться о нем, и он никогда не будет напоминать тебе об этой ужасной ночи. Ты сможешь и дальше жить в моем доме столько, сколько захочешь. Я не буду принуждать тебя выходить за этого подлеца или какого-либо другого мужчину, если ты этого сама не пожелаешь.