Темное очарование

Не дожидаясь, пока ошеломленный Джулиан вновь обретет дар речи, Порция нагнулась. Ее жаркое дыхание обожгло его плоский живот, и по телу Джулиана пробежала дрожь. Он с трудом проглотил вставший в горле ком, дыхание стало хриплым и неровным.

— Кажется, я начинаю думать, что это становится одной из твоих милых привычек.

Почувствовав мягкое прикосновение ее губ Джулиан судорожно вытянулся на постели. Хриплый стон вырвался из его груди. Сильное тело обмякло — теперь он был полностью в ее власти. Порция торжествовала. Она была твердо намерена доказать, что ее аппетиты не уступают его собственным.

Усталая Порция, не в силах пошевелиться, лежал а в объятиях Джулиана. Она чувствовала себя довольной и насытившейся. Сон понемногу принял ее в свои объятия. Девушка уже стала потихоньку засыпать, когда вдруг что-то твердое принялось настойчиво тыкаться ей пониже спины.

Не открывая глаз, она чуть слышно застонала, тело ее машинально прижалось к нему.

— Мне казалось, что ты собирался соблазнить меня раза три за ночь, не больше. А на самом деле сколько раз это было? Я уж и со счета сбилась… семь? Или девятнадцать?

Горячее дыхание Джулиана обожгло ей ухо.

— Шесть с половиной, если уж быть точным. Впрочем, я не считал. Кажется, я забыл предупредить тебя о том, что есть одно несомненное преимущество в том, чтобы стать вампиром, так сказать, в расцвете лет.

— Ммм? Что-то не понимаю… о каком преимуществе речь?

Обхватив руками ее груди, Джулиан осторожно принялся покручивать соски, пока они не превратились в тугие бутоны.

— О неутомимости.

В первый раз за много-много лет Джулиан позволил себе увидеть сон.

Он стоит в церкви, зная, что Господь уже больше не отвергает его. Сквозь разноцветные витражные стекла струится яркий солнечный свет, согревая его лицо и заставляя темные кудри Порции сверкать и переливаться подобно драгоценному шелку. Она улыбается ему, в ее голубых глазах сияют нежность и любовь. На ее шее завязан белоснежный газовый шарф, в волосах — венок из еще не распустившихся розовых бутонов, и выглядит она точь-в-точь как ангел. Впрочем, она и есть ангел.

Взгляд его спускается вниз, с любовью и нежностью обегает ее слегка округлившийся живот. Внезапно он понимает, что она ждет ребенка — ребенка, которого подарил ей он, — и сердце его наполняется радостью.

Слегка повернув голову, он видит стоящего неподалеку Эйдриана, который не сводит с него глаз, и читает в его глазах гордость за младшего брата. Рядом с мужем Каролина с маленькой Элоизой на руках.

Джулиан украдкой шутливо подмигивает ей. Заметив это, непоседа протягивает к нему пухлые ручонки.

— Дядя Джулс! Дядя Джулс! — требовательно кричит она, подпрыгивая на руках у матери.

Смех Порции, звонкий и чистый, словно перезвон серебряных колокольчиков, песней звучит в его душе. Он обнимает свою невесту, упиваясь ее красотой. А потом нежным поцелуем прижимается к ее губам и впервые открыто называет ее своей женой.

Открыв глаза, Порция в первую минуту решила, что еще спит и снова видит сон. Собственно говоря, это и неудивительно — сколько раз она вот так просыпалась на рассвете, представляя себе, как нежится в объятиях Джулиана.

Он лежал возле нее, вытянувшись на пуховой перине, жестом собственника закинув на нее длинную ногу. Глаза его были закрыты, судя по всему, он мирно спал. Порция затаила дыхание — тусклый дневной свет, пробившись сквозь щелку в портьерах, давал ей полную возможность всласть полюбоваться этим совершенным образчиком мужской красоты. В длинном поджаром теле Джулиана чувствовалась скрытая сила. Порция невольно подумала, как сильно оно отличается от ее собственного — шероховатое в тех местах, где ее тело было гладким, и твердое в тех, где она была мягкой. Перекатившись на бок, она приподнялась на локте и принялась с удовольствием разглядывать его. Если это сон, решила Порция, то нужно попробовать растянуть удовольствие.

Как обычно, спутанная прядь волос по-мальчишечьи спускалась ему на лоб. Она машинально протянула руку, чтобы убрать ее с лица, но тут же отдернула, испугавшись, что потревожит его мирный сон. На твердых, резко очерченных губах Джулиана играла слабая улыбками от этого лицо его казалось безмятежным, как у спящего ребенка. Взгляд Порции скользнул ниже, задержался на широкой груди, узких мускулистых бедрах, скользнул по гладкой коже, над которой кое-где поднимались струйки синеватого дыма.

Вскрикнув, Порция сорвалась с постели. Только сейчас до нее дошло, что это вовсе не сон. Взгляд ее метнулся к окну — и Порция с ужасом увидела, что из-за горизонта уже пробиваются первые лучи солнца.

Повинуясь исключительно инстинкту, Порция с силой встряхнула Джулиана. Он что-то замычал, не просыпаясь, и девушка, застонав от натуги, кое-как стащила с постели его тяжелое тело.

Джулиан с грохотом приземлился на пол.

— Какого дья…?! — прохрипел он, с трудом открывая глаза.

Порция, сопя от натуги, какое-то время суетливо металась по комнате, прежде чем ей наконец удалось найти одеяло. Несмотря на заиндевевшее стекло на окне и на стоявший в комнате стылый холод, оба они прошлой ночью как-то совсем забыли о его существовании. Скомканное одеяло обнаружилось на полу возле одной из ножек кровати. В той же куче валялось то, что еще оставалось от ее шемизетки. Порция метнула отчаянный взгляд на окно. Солнце поднялось заметно выше, окрасив небо над горизонтом в золотые и розовато-алые тона. Не обращая внимания на охи и причитания Джулиана, она кое-как завернула его в одеяло.

Моргая, Джулиан попытался было сесть. Но прежде чем он успел отшвырнуть одеяло и снова оказаться в лучах утреннего солнца, Порция прыгнула на него и всем своим весом придавила к полу.

Ошеломленный Джулиан затих, даже не пытаясь сбросить ее с себя. Порция удовлетворенно хмыкнула. И только заметив босую ногу, торчавшую из-под одеяла в каких-нибудь двух дюймах от собственного носа, сообразила, что в спешке уселась ему на голову.

— Знаешь, по-моему, не набрось ты мне на голову эту штуку, — сдавленно пробормотал он, имея в виду одеяло, — было бы куда забавнее…

Охнув, Порция скатилась на пол. Потом, приподняв одеяло с одной стороны, ужом протиснулась под него и крепко прижалась к Джулиану. Он лениво разглядывал ее — в точности, как огромный, зловредный кот перед тем, как одним прыжком наброситься на свою ни о чем не подозревающую жертву.

— Мы проспали! Смотри, уже рассвет! Солнце встает! Ты же можешь сгореть!

Из-под одеяла снова послышались проклятия, только на этот раз куда более крепкие и замысловатые. Неожиданно для нее Джулиан выскользнул из-под одеяла, метнулся в узкий простенок между кроватью и стеной, потянул за собой одеяло и исчез.

Растерявшись от неожиданности, Порция захлопала глазами, немного подумала, потом осторожно заглянула под кровать. И встретилась взглядом с Джулианом — скорчившись в три погибели, он смотрел на нее, лицо его и взъерошенные волосы были перепачканы пылью. К счастью, ветхая кровать оказалась достаточно большой, а ножки — достаточно высокими для того, чтобы он смог уместиться под ней. Завернувшись в одеяло, Джулиан развалился на полу, словно зверь — в уютном, хоть и несколько темном логове.

— Пройдет несколько часов, прежде чем солнце сядет и мы сможем выбраться из дома, — прошептала Порция, отчаянно жалея Джулиана. — Я могу чем-нибудь тебе помочь?

Ухватив ее за руку, Джулиан рывком втащил ее под кровать. На губах его играла уже хорошо знакомая ей сатанинская ухмылка.

— Составь мне компанию.

Порция, прислонившись к краю кровати, придирчиво разглядывала в свете луны один из своих шелковых чулок.

— Мог бы и сразу сказать, что это была твоя гравюра. Помнишь, та, которую я случайно нашла в книге? А я-то грешила на Эйдриана! — сварливо бросила она.

Джулиан, убрав с ее лица прядь волос, наклонился, чтобы прижаться губами к ее затылку, и по спине Порции пробежала восхитительная дрожь.