Первый поцелуй

— Спасибо за теплый прием. Ты хочешь, чтобы я снова уехал?

— О, конечно нет, дорогой. Но почему ты не дал мне знать?

— Мне захотелось сделать тебе сюрприз. Похоже, в этом я преуспел. Почему мое появление так не своевременно? — Голос его звучал сухо.

— На пятницу я наметила чудесную встречу: собиралась встретить тебя в аэропорту. А теперь ты застал меня врасплох, — чуть не плача жаловалась Ева, показывая на свой наряд и волосы. — И в доме нет никакой вкусной еды. Только консервированные сардины и салат… а ты терпеть их не можешь!

— Боже мой, дорогая! Прическа! Одежда! Сардины! Все, что мне нужно, это ты! Можно подумать, ты не рада, что я приехал раньше, чем ожидалось? Что здесь произошло?

— О, дорогой! Прости меня, прости, — с раскаянием сказала Ева. — Я с нетерпением ждала твоего возвращения домой. Но я хотела выглядеть для тебя как можно лучше… Забудь об этом. Не обращай внимания. Ты хорошо доехал?

Мартин спросил о детях и заглянул в коляску.

— Это Стефани?

— Кто же еще? — резко ответила Ева, нервы которой были на пределе. Она готова была разрыдаться из-за того, что долгожданная встреча прошла не так, как она планировала.

А Мартин был раздражен тем, что жена совсем не казалась обрадованной. И хоть в дом они вошли рука об руку, между ними выросла стена непонимания.

Позже, когда Ева наверху укладывала спать Стефани, Мартин взялся за Джоанну.

— Почему Ева была расстроена моим неожиданным появлением?

— Это может понять любая женщина и не поймет ни один мужчина. — И Джоанна поведала Мартину в деталях план Евы: заказанный номер в отеле, билеты на концерт, новое платье и восхитительная ночная сорочка. — Она хотела хотя бы на один вечер забыть, что она мать троих детей, и провести второй медовый месяц, — закончила Джоанна.

Выражение его лица смягчилось.

— И это все?

— Все. Ева зачеркивала в календаре дни, оставшиеся до твоего возвращения. Она очень скучала по тебе.

— А мы не сможем поехать в пятницу в город и использовать бронь в отеле и билеты на концерт?

— Почему же нет?

Мартин пошел наверх, где Ева сидела на краю кровати и безутешно плакала.

— Ты глупая сумасбродка! — сказал он, обнимая жену и крепко прижимая к себе. — У нас будет этот восхитительный вечер, не беспокойся.

Она прильнула к нему.

— О, Мартин! Я действительно глупая. Но я была так разочарована. У нас должна была быть такая чудесная встреча.

— Но она и так чудесная. Для меня, во всяком случае. О, дорогая… Мне так тебя не хватало…

— А мне тебя, — вздохнула Ева и тут же перестала сожалеть о несостоявшейся встрече, упиваясь блаженством настоящей.

Они все еще были в комнате, когда Мэнди и Стивен вернулись из «Яблоневого сада» и бросились вверх по лестнице.

— Папочка! Папочка! Что ты нам привез? — наперебой кричали они.

— Дети! — Мартин схватил их поочередно на руки и стал рассказывать о подарках, которые ожидали их.

Оставшаяся внизу Джоанна увидела у калитки Джейка рядом с «лендровером», на котором он привез детей домой.

— Не хочешь прогуляться? — небрежно поинтересовался он.

Девушка накинула кофточку и выбежала, чтобы присоединиться к нему.

— Я чувствую себя немного лишней в доме. Мартин только что приехал, и какое-то время им нужно побыть одним.

— Это единственная причина, по которой ты согласилась пойти со мной?

— Разумеется, нет. Дай мне посмотреть на тебя. Твои ссадины уже едва заметны. Это хорошо.

Над одним глазом у него еще был приклеен кусочек пластыря. Они внимательно всматривались друг в друга.

— Ты не слишком хорошо выглядишь, — сказал он.

— Я лежала в постели с простудой.

— В постели? Почему никто мне не сказал? Я думал, что ты сыта мной по горло, поэтому тебя не было рядом.

— А я думала, что это ты сыт мной по горло, потому что я довольно много времени провела в саду с Ларри.

— Тогда мне это не понравилось. Но потом я узнал, что ваш разговор касался аферы с контрабандой, так что все забыто.

Они сели в автомобиль.

— Куда мы отправимся?

— Как насчет устья в лунном свете?

— Звучит заманчиво. — Голос ее был нарочито сухим, но глаза взволнованно блестели.

— Я обязательно пришел бы навестить тебя, если бы знал, что ты больна, — сказал он. — Бабушка наседает на меня. Она с нетерпением ждет, когда мы все уладим между собой. Но я хочу, чтобы ты все обдумала, прежде чем сделаешь решительный шаг. Кристина выходит замуж, поэтому я снимаю с себя ответственность за нее и за Кевина, но нужно будет присматривать за бабушкой и ладить как с ней, так и со мной. А это не так-то просто. Что ты на это скажешь, Джоанна?

В ее карих глазах заплясали озорные огоньки.

— Я не совсем улавливаю смысл твоих слов, — сказала она. — Тебе нужна домоправительница или жена?

— Обе, — ответил он и остановил машину. — Неужели ты не понимаешь, что я прошу тебя выйти за меня замуж. А причина, по которой я скрывался эти последние дни, заключается в том, что я выглядел как чудовище. Один глаз заплыл, а губы так распухли, что я не смог бы поцеловать мою девочку.

Внезапно она очутилась в его объятиях. С его губами теперь все было в порядке. Это она почувствовала сразу же, как только они коснулись ее губ.

Это был первый настоящий поцелуй в жизни Джоанны. Она больше не сомневалась ни в своих чувствах к Джейку, ни в его чувствах к ней. Она постигла ту гармонию эмоций и рассудка, в существование которой не верила ее бедная мама и которую вряд ли удалось бы познать ей самой, не повстречай она на своем пути рыжеволосого грубияна с голубыми глазами. И поэтому, когда его язык проник между ее полуоткрытыми губами и белоснежными зубками, она не удивилась, не испытала шок, а полностью отдалась зародившемуся в ней чувству блаженства. Его руки, скользнувшие под ее кофту, тем временем гладили ее спину, ласкали ее грудь под тонкой тканью летнего платья. И, повинуясь древнему как мир инстинкту, дремавшему в ней до сей поры, она отвечала на его поцелуи, зарываясь пальцами в его огненные волосы.

Довольно просторный салон «лендровера» казался им все меньше и меньше, заставляя их теснее прижиматься друг к другу. Им не было дела до того, что их может увидеть кто-то из любящих посудачить местных жителей, словно то, чем они занимались, было самым естественным делом на земле.

— О, Джейк, — выдохнула она, когда на миг он прервал свои поцелуи и, раскрасневшаяся и растрепанная, она высвободилась из его пылких объятий. — Нам так о многом нужно поговорить. Столько всего объяснить…

— У нас вся жизнь впереди, чтобы сделать это. Теперь я не сомневаюсь, что ты выйдешь за меня замуж, Джоанна. Я не святой, у меня отвратительный характер, но клянусь, нам будет чертовски хорошо вдвоем.

— Знаю, — прошептала она. — А мне и не нужен святой. Я была бы недостойна его. Пусть лучше это будет грубиян — такой, как ты. Любимый грубиян. — И снова поцеловала его.