Нелегкое счастье

Эмили Роуз

Нелегкое счастье

Глава первая

Муж. Она любила его. Ненавидела. Теперь его нет. Чувство вины и острая боль не оставляли Линн Риггэн ни на минуту. Она хотела покончить с этим браком, но не таким же путем. Ей и в голову не приходил подобный вариант.

Каблуки в восемь сантиметров и тесное платье довели ее почти до слез. Платье было такое тесное, что она весь день не могла сесть. Наконец она закрыла парадную дверь за последним соболезнующим и без сил прислонилась к притолоке. Боже, как она ненавидела это платье! Но это единственная вещь черного цвета, которая нашлась в ее шкафу И к тому же декольте не слишком обнажало ложбинку на груди. И Бретту оно нравилось. Однако приятно, что сегодня она в последний раз должна одеваться не так, как ей хотелось, а соблюдая правила, принятые в приличном обществе.

— С тобой все в порядке? — раздался спокойный баритон деверя.

Она сжала зубы, с трудом скрывая свою досаду, и открыла глаза. Выпрямившись, подбоченилась и заставила себя улыбнуться. Конечно, ей не удастся обмануть Сойера.

— Линн? — Он пересек холодный мраморный холл и встал перед ней.

— Я думала, ты ушел. — Она хотела, чтобы он ушел. Отвратительна сама мысль, что он увидит ее такой. Слабой. Нуждающейся в поддержке.

— Я пришел на минуту. — Он тяжело переживал потерю любимого младшего брата. Горе переполняло его кобальтово-синие глаза, углубило морщинки около рта. Красивые черты лица обострились. Темные блестящие волосы были взъерошены, точно их растрепал ветерок поздней весны. Застыли широкие плечи под черным пиджаком.

— Сойер, тебе надо поехать домой, отдохнуть. — Мысленно она добавила: пожалуйста, уезжай, пока я окончательно не сломалась.

— Да, наверное. Но я чувствую себя таким опустошенным. — Он запустил руку в волосы и еще больше разлохматил их. Кудрявая прядь упала на лоб. Он выглядел похожим скорее на студента колледжа, чем на тридцатидвухлетнего босса частной компьютерной компании. — Обычно я ждал Бретта. Он выходил из этой двери, смеялся и кричал: «Черная метка».

Да, Бретт любил жестокие шутки. Жертвой некоторых из них бывала и она. А самая злая шутка, что он оставил ей финансовый хаос, в котором еще предстоит разбираться. Но превратить в шутку автомобильную аварию, отобравшую у него жизнь, ему не удалось.

— Ты сможешь остаться тут одна? — Глаза Сойера изучали ее.

Одна. Стены этого дома-мавзолея уже сомкнулись вокруг нее. В данный момент Линн больше всего нуждалась в поддержке.

— Со мной все будет хорошо.

От бессонной ночи у нее были воспалены глаза, от бесконечного вышагивания по комнате ныли мышцы. Лучше бы она не находила ключ в пластиковом мешке, в который персонал больницы сложил личные вещи мужа. Если бы она не нашла ключ, то не открыла бы сейф. И если бы она не открыла сейф… Линн резко вздохнула, потом еще раз, стараясь не паниковать.

Что делать?

Она искала полис страхования жизни, чтобы покрыть расходы на похороны, а вместо него нашла совсем другое. Уведомление из банка, что денег на счету нет. И личный дневник, в котором муж писал, что никогда ее не любил. А в постели считал таким бревном, что искал наслаждения у другой женщины.

— Линн? — Указательным пальцем он поднял ее подбородок. — Хочешь, чтобы я остался на ночь? Я мог бы спать в гостевой комнате.

Нет, не мог бы. Много месяцев назад она сама переехала в гостевую комнату. Если бы Сойер увидел там ее вещи, тотчас бы догадался, что не все в порядке в королевстве Риггэнов. Ей не хотелось рассказывать деверю, что у них с Бреттом давно испортились отношения. Она подозревала, что у мужа есть женщина. Она даже консультировалась с адвокатом о разводе. Но Бретт считал причиной их проблем его загруженность работой и упросил ее дать ему еще один шанс. Вопреки своим намерениям, она позволила ему убедить ее, что их сблизит ребенок. Они спали вместе. Последний раз за несколько минут до того, как она обнаружила доказательство его неверности. Линн вспылила и выгнала Бретта из дому. Спустя час он погиб в автомобильной катастрофе.

— Нет, я в порядке. — На последнем слове голос будто треснул и дрожь пробежала по всему телу. Ни денег, ни работы, ни возможности оплатить экстравагантный дом, который они купили по настоянию Бретта. Плату за дом и машину нельзя отложить. А она понятия не имеет, каким образом это сделать. И будто этого мало…

Нервы напряжены до предела. Она прижала руку к животу, моля судьбу, чтобы результатом близости с мужем три ночи назад не стала беременность. Линн любила детей и всегда хотела иметь большую семью. Но как она справится с этим сейчас? Одна и с ребенком…

Сойер притянул ее к себе, прервав поток жалоб на судьбу. Еще мгновение — и она положила голову ему на плечо. Можно разрешить себе такое эгоистическое удовольствие — нежиться в тепле его сильных рук. Рыдание узлом стянуло горло. Она крепче сжала губы, стиснула зубы и выпрямила спину. Она не проигравшая. Она выживающая.

— Тшш, — пробормотал он ей в висок, и она почувствовала как его дыхание проскользнуло по лицу. Его руки гладили ей спину. Пряный запах его одеколона возбуждал чувства. Дрожь другого рода пробежала по коже. В ужасе Линн попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Его грудь вздрагивала от беззвучных рыданий.

В горле встал ком, сердце сочувственно сжалось. Сойер стоял рядом на опознании тела Бретта. Он был с ней рядом во время всех похоронных приготовлений. Фактически он спрятал свою скорбь, чтобы быть ей поддержкой. И этот контроль потребовал от него больших усилий.

Чтобы успокоить его, Линн сделала то, в чем отчаянно нуждалась сама. Она обняла его за талию и, прижавшись к нему, поглаживала его по спине. Шептала обычные успокаивающие слова. Но ничего из того, что она могла сказать или сделать, не меняло прошлого. Ничто не вернет Бретта.

Руки Сойера крепче сжали ее. Он нагнул голову и уткнулся лицом ей в шею. Его дыхание согревало кожу. Она старалась не замечать давно забытое ощущение от этой согревающей нежности.

— Прости. — Он провел рукой по лицу и нахмурился, недовольный собой. — Мне нужна была минута сочувствия.

— Все правильно. — Вид этого сильного мужчины, разбитого горем, еще больше расстроил ее. Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Он неожиданно повернул голову, и их губы соприкоснулись. Резко втянув воздух, она попятилась назад. Странно, но се тело отреагировало… желанием. Постыдись, призвала она себя.

Последние проклинающие слова Бретта — «фригидная ведьма» — будто эхо отдавались в ее сознании. Всякий раз, когда он касался ее, она внутренне невольно сопротивлялась ему. Интимная сторона их брака пугала се, она видела в сексе только свое поражение как жены и женщины.

— Я хочу забыть.

У нее екнуло сердце от его шепота, полного страдания.

— Понимаю, я тоже. — Нетвердой рукой она провела по его щеке, пытаясь успокоить. Успевшая отрасти щетина уколола ей пальцы, и словно электрический ток пробежал по руке.

Доли сантиметра разделяли их губы. Боль в глазах Сойера медленно переходила в удивление, если не сказать больше… Что-то согревающее ее, пугающее задавало старт невероятной гонке сердца. Линн облизнула губы, напрасно подыскивая слова, чтобы покончить с этим смущающим, невероятным моментом.

Сойер опустил ресницы, желая избавиться от странного ощущения. Но не успела она сделать попытку отстраниться от него, как он обхватил ее локти и завладел губами в отчаянном поцелуе. От шока она будто окаменела.

Сойер на мгновение поднял голову, и их взгляды встретились. Дрожащей рукой он провел по ее лицу, заключив подбородок в тепло своей ладони. Большой палец обвел влажную нижнюю губу. Медленно двигаясь, словно оставляя ей возможность возразить, он снова наклонился над ней и целовал, целовал…

Останови это безумие, велела себе Линн. Но ее тело так долго томилось без любви. Прикосновения Сойера будто разбудили ее. Точно он откатил камень от входа в пещеру, где последние четыре года была погребена се душа.