Все красное

— Пани ожидает ещё кого? Какие гости?

— Ради бога, не приглашай больше гостей! — взмолилась Зося.

— Не знаю, — неуверенно ответила Алиция. Я никого не приглашала.

Г-н Мульгор сделал успокаивающий жест.

— Можно приглашать множество. Тут станет дозор. Мой работник будет стеречь безопасность. Нужно было сразу сделать так. Не сделали. Ошибка.

Алиция кинула на него неодобрительный взгляд.

— Пусть сидят, только чтоб мы их не видели.

Каждый день к нам приходил Торстен. (Честно говоря, я так и не смогла понять, чей он сын и какое родство связывает его с Алицией). Он давно уже заинтересовался событиями в Аллеред, но никак не мог закончить какой-то исторический труд. Сейчас наконец у него дошли до нас руки.

После покушения на тётю жизнь в Аллеред стала чрезвычайно оживлённой и разнообразной. Полиция преисполнилась боевым духом. По вечерам вместе с г-ном Мульгором приезжали какие-то высокие чины и пытались объясниться с нами на разных языках. Родственники больше не скрывали неодобрения: польский темперамент польским темпераментом, но покушение на тётю — это уж чересчур.

Казалось совершенно естественным, что от такой жизни Алиция совсем рехнулась. Но, как выяснилось, дело обстояло ещё хуже.

Несколько дней подряд Алиция звонила со службы и узнавала, нет ли писем из Англии. В понедельник и вторник я ей ответила отрицательно, а в среду пришло письмо. Вернувшись вечером домой, она быстро разорвала конверт и, начав читать, побледнела.

— Холера… — прошептала она голосом полузадушенной бешеной фурии. В этот момент в дверь постучала кузинка Грета.

Мы с Зосей сразу поняли, как просто на самом деле стать убийцей. Кузинка Грета чудом не была отправлена в мир иной насильственным способом.

— Что случилось?.. — шёпотом спросила я, строя одновременно приветственные гримасы в адрес кузине Грете.

— Не спрашивай! — прошептала Алиция, с огромным усилием скаля зубы в радостной улыбке. — Может, я уже лопну от злости? Не знаю точно — не дочитала письмо до конца.

— А где у тебя письмо? — насторожилась я.

— Тут… Нет, сейчас… Куда я его положила?

Зося тихо ойкнула. Я подумала, что если и это письмо пропадёт, придётся нам чтение её корреспонденции взять на себя. Кузинка Грета мне никогда особенно не нравилась, а сейчас показалась прямо отвратительной. Лицом она напоминала лошадь, зато фигура была один к одному корова. Производила впечатление могучего столба с огромными лапами, на который водворили конскую челюсть. Отвращение росло во мне как снежный ком.

— Посмотри на неё, — с ненавистью шепнула я Зосе. — Алиция не первой свежести, на ней ужасная юбка, зад обтянут, на брюхе собрано, и что? Рядом с Агнешкой Алиция выглядит последней лахудрой, а с Гретой — нимфой. Как же выглядит Грета?

— Как корова, — коротко ответила Зося. — Оставь её в покое. Ищи письмо.

Я взяла себя в руки и мобилизовалась.

— Подожди, сейчас испробуем дедуктивный метод… Она тут стояла и читала. Эта шлюха постучала. Алиция перестала читать, открыла дверь, глупость какая, нужно было запереть на все засовы… стояла тут же, за мной и ещё держала письмо в руке. Что она сделала потом?

— Не знаю. Я была на кухне. Когда она вышла из передней, письма в руках уже не было. Она к себе не заходила?

Мы закрылись в комнате Алиции. На ночном столике лежала куча рекламных брошюр. Из любопытства к датским товарам мы стали их просматривать и только поэтому наткнулись на письмо.

— Давай я его спрячу, — сказала Зося решительно. — А ты будешь свидетелем.

— Только не клади в доступное для неё место — она его куда-нибудь переложит. Положи в сумку. Или в чемодан. Отдадим ей, когда Грета пойдёт ко всем чертям.

— В чемодан. Посмотри, я кладу за подкладку…

Мы были счастливы и годы собой до самого ухода кузинку Греты, после чего с триумфом вручили Алиции находку.

— Идиотки, — с состраданием сказала она, взяв письмо в руки, — это же письмо от тётки. Не видите, что оно написано по-датски? А то было по-польски, от Бобуся, из Англии. Куда я его, черт возьми, засунула?

Я мрачно на неё посмотрела и снова пошла путём дедукции, который привёл меня к ящику комода. Письмо лежало на самом верху.

— Это? — с беспокойством спросила Зося.

— Это… Да, это.

— Слава богу!

— Читай быстрей! — вмешалась я. — И говори, что случилось.

Мы ни секунды не сомневались, что в письме содержится что-то ужасное. Алиция прочитала, тихо опустила письмо на пол, посидела ещё с минуту и разразилась звуком, какой издаёт локомотив, выпустив пар.

— Этого мне и не хватало, — процедила она с мрачным удовлетворением. — Кругом покой, тоска начала заедать… Ну ничего, теперь будет веселей! Раньше тут только убивали, а теперь ещё откроется бордель. Бобусь пожелал увидеться с Белой Глистой. Лучшего места, чем Аллеред, для этого, конечно, не найти. Меня он даже не спросил. Любовь его распирает! Я думала, хоть эта шлюха не получит паспорта, хотела написать, что это исключено, и вот тебе, пожалуйста! В какое положение он меня ставит?!

Я все поняла. Бобусь, балбес высшего класса, много лет назад нелегально покинул Польшу и осел в Лондоне. Там он женился на милой, кроткой женщине с большим приданым, которой Алиция симпатизировала. Единственное, что Алиция вменяла ей в вину, — это безнадёжное ослепление Бобусем.

Белую же Глисту он пламенно и без взаимности полюбил ещё в юности. Теперь она была женой одного из приятелей Алиции. Когда Белая Глиста узнала, что Бобусь разбогател, роман их извергся, как вулкан. У Белой Глисты хватило мозгов, чтобы не настаивать на разводе, который привёл бы к потере состояния. Она держалась собственного мужа и только время от времени выезжала на Запад на романтические свидания, сохранявшиеся в великой тайне.

Алиция не выносила Белой Глисты, терпеть не могла Бобуся, зато чрезвычайно симпатизировала её мужу и его жене.

Зося прекрасно знала и Бобуся, и мужа Белой Глисты. Знала, как относится к Бобусю Алиция, не подозревала только о старательно скрываемом романе.

— При чем тут любовь? — поразилась она. — Ничего не понимаю. Что за Белая Глиста?

— Жена Славека, — буркнула Алиция. — Двуличная, лицемерная гнида, которая всегда одевалась в белое. Любовь Бобуся.

— Как же так, они со Славеком приятели! Она же говорила, что улаживала с Бобусем их общие дела.

— Общие, точно. Бобуся и Белой Глисты.

Зося была потрясена.

— Не может быть! Ну и сволочь этот Бобусь! А Славек идиот! Ты уверена? Откуда ты знаешь? И они хотят встретиться здесь? Ты их, может, и благословить должна? Но ты же не согласишься?!

— Поздно, — угрюмо сказала Алиция. — Они уже выезжают. Будут здесь завтра, самое позднее — послезавтра.

— Может, с ними ещё что-нибудь случится? — с надеждой сказала Зося. — Предупреждаю, что я из-за Бобуся не уеду! Пусть Агнешка уезжает. Кстати, она ещё долго намерена тут торчать?

— Пока не придут деньги, — ответила Алиция со вздохом. — А где Павел?

— В Копенгагене. Дежурит в «Англетере». Зося его услала подальше от колдовских чар. Где все-таки Агнешка?

— Не знаю, — пожала плечами Алиция. — Я её сегодня не видела. А мой старый халат в красный цветочек тоже никто не видел? Агнешка его надевала после ванны…

Павел вернулся поздно и безо всяких результатов. Он принимал во внимание, что я могла ошибиться и спутать нашего героя с кем-нибудь другим, но в «Англетере» вообще не было никого похожего.

— Где Агнешка? — спросил за завтраком Павел.

— Почему тебя это интересует? — сразу ощетинилась Зося. — Наверное, спит ещё.

Я почувствовала беспокойство.

— Не нравится мне это. Не хочу преувеличивать, но Владек и Марианн тоже спали, тётя спала, теперь спит Агнешка.

Некоторое время Зося и Павел молча смотрели на меня, потом вскочили и помчались в последнюю комнату. Я догнала их у закрытых дверей.

— Боюсь, — дрожащим голосом сказала Зося. — Может, сначала заглянуть в окно? О боже, боюсь…