Жар ночи

— Гомфри разрушил ваши планы, предъявив вам карточный долг. Но вы решили, что Джулиана бросится ко мне и станет умолять расплатиться. Вы знали, что я не позволю ей стать любовницей Гомфри. Несложно было догадаться, что я дал бы вам деньги и наказал бы Гомфри за оскорбительное предложение.

— Вы говорили с ним сегодня. Как это происходило?

Как, как — Алексиус хотел убить его за то, что он посмел коснуться Джулианы и поверг ее в ужас.

— Я сломал ему нос и челюсть, и не исключено, что и пару ребер. Былой красотой он теперь похвастать не может А после я вызвал его на дуэль.

— Прекрасно! — Лицо маркизы расплылось от гордости и удовлетворения. — Я знала, что могу на вас рассчитывать! Да Джулиана поклялась, что никогда не простит вас. Однако я человек немолодой и отношусь к таким вещам более практично. Я знала, что вы придете на выручку, когда Джулиане понадобится помощь.

Да уж, в смекалке этой дамочке отказать было нельзя. Им манипулировала профессионалка. И, что самое удивительное, он не возражал против этих манипуляций: лишь бы ему дали шанс увидеть Джулиану вновь.

— Где она, леди Данкомб?

Маркиза лукаво ему улыбнулась.

— Джулиана переехала к своему будущему супругу.

Алексиус кинулся на нее, как дикий зверь; дочери истошно завопили. Прижав маркизу к спинке дивана, он впился в нее лютым взглядом.

— Когда это вы успели найти ей нового супруга?! — взревел он.

Алексиус не верил своим ушам. Едва он вырвал Джулиану из цепких лап одного негодяя, как ее похитил другой!

Леди Данкомб сочувственно похлопала Алексиуса по плечу. Бесстрашная, что ни говори, женщина!

— Такова была цена кузена за выплату моего долга. — Она, подтянувшись, смело посмотрела в сверкающие глаза Сина. — Я же говорю вам, милый мальчик: в этом только ваша вина. Я махнула на вас рукой, и мне не оставалось ничего иного, кроме как принять омерзительные условия лорда Данкомба.

— Он нас не пускает к ней, — пожаловалась, едва не плача, леди Корделия. — Говорит, чтобы ждали до свадьбы.

— Разумеется, маркиз не разрешает мне оставаться наедине с его невестой.

Если бы Алексиус не разгадал смысла хитроумных старушечьих игр, то мог бы поверить, что она и впрямь уязвлена и озадачена распоряжением кузена. На самом же деле ей хотелось одного — отмщения, — и она понимала, что никто не справится с этой ролью лучше, чем Алексиус.

И маркиза была права.

Алексиус ухмыльнулся ей. Эта старая плутовка начинала ему нравиться.

— Что скажете, лорд Синклер? — Маркиза бросила ему вызов. — Вы готовы помочь мне вмешаться в жизнь моей дочери еще разок?

Глава 22

— Ты такая красавица!

Джулиана сидела у трюмо, некогда принадлежавшего ее матери, и изучала свое отражение в небольшом овальном зеркале. На ней по-прежнему было то белое атласное платье, в котором она пошла в театр с лордом Гомфри. То самое платье, в котором она узнала, что Син вступил с леди Гределл, своей сводной сестрой, в заговор против нее.

Джулиана рассеянно коснулась стеклянных бусинок, свисавших с лифа. Это платье видело позор, алчность, насилие, обман и ненависть. Ей хотелось одного: сбросить его с себя, изорвать, а лоскуты сжечь в печи.

— Я вовсе не чувствую себя красавицей. — Она оторвалась от зеркала и посмотрела на лорда Данкомба в упор. — Я чувствую себя вашей пленницей.

Еще несколько часов назад она была трофеем лорда Гомфри, пока кузен не рассчитался с долгами матери и не забрал ее. А несколько дней назад она считала, что принадлежит Сину. Теперь она хотела, чтобы ее просто оставили в покое.

Никакой мужчина ей не нужен!

— Ты все еще переживаешь из-за того недоразумения с лордом Гомфри, — сказал маркиз, водя дрожащими руками над прозрачным газом и кружевом ее рукавов, но не смея их коснуться. Ему пришлось сжать кулаки, чтобы устоять перед соблазном. — Я совершил жестокий поступок, прогнав тебя и заявив, что не стану помогать твоей семье. Я умоляю тебя простить меня.

Воздух у нее за спиной будто бы метнулся, заколебался: это кузен вдруг отскочил от нее, изнывая телом не менее, чем духом.

— Твоя мать долгие годы пользовалась моим добродушием. Но когда я узнал, что она вновь наплевала на мои запреты и привезла тебя с сестрами в Лондон, я решил, что пора преподать ей урок. Однако я недооценил ненависть лорда Гомфри к Сину и его же привязанность к тебе. Если бы я мог допустить, что ему достанет наглости привезти тебя в свой дом, я бы ни за что этого не допустил.

Преподать урок.

Джулиана невольно рассмеялась и, смутившись этого неуместного веселья, прикрыла рот ладонью. Лорд Данкомб, видите ли, хотел преподать ее матери урок! Но почему тогда расплачиваться пришлось ей?

Защищать мать для Джулианы было так же естественно, как дышать.

— Милорд, маман никому не желала зла. Я понимаю, порой она производит впечатление легкомысленной особы, но на самом деле она лишь хочет защитить свою семью.

Лицо маркиза посуровело. Джулиане он всегда казался человеком холодным и непреклонным; если он и способен был на сострадание, то только не к ее матери.

— В любом случае, главное — ты не пострадала. Вопрос с лордом Гомфри улажен, да и Синклер больше не станет у нас на пути. Более того, я готов взять на себя ответственность за тебя и твою родню.

Он наконец дотронулся до ее шеи.

— Я буду хорошим мужем, Джулиана. Клянусь.

«В том-то и беда!» — с тоской подумала она. Она не хотела выходить замуж за кузена. Кем бы она ни была — любовницей Гомфри или женой Данкомба, — и тот и другой, по сути, покупали ее, словно она была товаром.

— Милорд, но ведь это совершенно невыгодная сделка. — Джулиана беспомощно обвела рукой спальню, где когда-то жила ее мать. — У меня даже нет с собой чистого платья. — Она с чувством посмотрела ему в глаза, накрывая ладонью его руку. — Вы не обязаны исполнять свой долг перед семейством, беря меня в жены. Жена из меня будет ужасная. Душой я ведь все равно с матерью и сестрами. Прошу вас, отпустите меня домой!

Маркиз отступил, и рука Джулианы безвольно упала.

— Какой же я сухарь! — воскликнул он. — Тебе же нужно поесть, принять горячую ванну и переодеться. Это платье — чудовищное напоминание о вашем мерзопакостном договоре с лордом Гомфри. Немедленно его сними!

— Вы никуда без нас не пойдете, Синклер!

Алексиус состроил недовольную гримасу. Он едва успел дойти до прихожей, когда его настиг зычный голос маркизы. Пришлось возвращаться к дамам, положительно, сговорившимся свести его с ума.

— Вы мне только помешаете, — бросил он в ответ.

Алексиус подозревал, что дамы не одобрят его методов возвращения Джулианы. План его был бесхитростен: вломиться в дом, отлупить негодяя, силой принудившего родственницу к браку, и поговорить с Джулианой начистоту, хочет она того или нет.

Маркиза, должно быть, догадалась о его намерениях по свирепому выражению лица и пробормотала что-то невнятное, но явно осудительное.

— Маркиз вел себя весьма вызывающе, но Джулиану он не обидит. В конце концов, он позвал ее замуж.

Алексиус ругнулся.

— Вы, вероятно, забыли, что этот брак будет основан на шантаже. Шантаж — это, по-вашему, благородное занятие?

В комнату вошел дворецкий с тремя женскими плащами, перекинутыми через руку.

— Спасибо, Гилберт, — сказала леди Корделия, взяв темно-серый. Одевшись, она заглянула Алексиусу в глаза. — Будьте же благоразумны, милорд. Нам хотя бы прислуга откроет дверь.

В иных обстоятельствах он счел бы ее наивность очаровательной.

— А если Данкомб велел никого не пускать?

— Всегда можно прокрасться в дом через черный ход, — вклинилась леди Лусилла, которой визит к кузену, судя по всему, представлялся приключением.

Алексиусу в который раз захотелось запереть их всех в подвале и отдать Гилберту ключ.

— Никто со мной не идет, — тоном, не терпящим возражений, сказал Алексиус. — Я справлюсь с вашим кузеном-шантажистом сам.