Неугомонный

Он вздрогнул, когда почувствовал на плече руку. Обернулся и оказался лицом к лицу с Хоканом фон Энке.

— Вы опять здесь? — тихо сказал фон Энке. — Мы ведь не договаривались. Я мог принять вас за чужака. Чего вы хотите?

— Поговорить.

— Что-то случилось?

— Много чего случилось. Вам наверняка известно, что я ездил в Берлин, встречался с вашим старым другом Джорджем Толботом. Должен сказать, он вел себя именно так, как, по моему разумению, должен себя вести высокопоставленный сотрудник ЦРУ.

Валландер подготовился к разговору. Знал, что нельзя перестараться. Говорить надо достаточно громко, чтобы Стен Нурдландер все слышал. Но не настолько громко, чтобы Хокан фон Энке заподозрил присутствие свидетеля.

— Он считает, вы хороший человек.

— Никогда не видел такого аквариума, как тот, какой он мне показал.

— Да, аквариум замечательный. Особенно поезда, снующие в туннелях.

Внезапно налетел сильный порыв ветра. И опять все стихло.

— Как вы сюда добрались? — спросил фон Энке.

— На той же лодке.

— Один?

— А почему нет?

— Не доверяю вопросам, на которые отвечают вопросами.

Хокан фон Энке неожиданно включил карманный фонарик, который прятал под курткой. Направил его прямо в лицо Валландера. Свет для допроса, подумал Валландер. Только бы он не осветил дом и не обнаружил Стена Нурдландера. Тогда пиши пропало.

Фонарик погас.

— Нам незачем стоять на улице.

Валландер шагал по пятам за фон Энке. Когда вошли в дом, он выключил радио. В доме все осталось без перемен, все как во время первого его приезда.

Хокан фон Энке держался настороженно. Валландер затруднялся сказать, инстинктивно ли он чуял опасность. Ведь он не просто испытывал естественную подозрительность по поводу внезапного появления Валландера на острове.

— У вас определенно есть мотив, — негромко сказал Хокан фон Энке. — Неожиданный визит, среди ночи?

— Я просто хочу с вами поговорить.

— О поездке в Берлин?

— Нет, не о ней.

— Тогда объясните.

Валландер надеялся, что Стен Нурдландер, стоя под окном, слышит разговор. Но что, если Хокан фон Энке вдруг надумает закрыть окно? Времени у меня немного, думал он. Я должен все сказать, ждать некогда.

— Объясните, — повторил фон Энке.

— Речь о Луизе, — сказал Валландер. — О правде про нее.

— Разве она уже нам не известна? Мы же недавно говорили о ней.

— Да, говорили. Однако вы не сказали почти ни слова правды.

Хокан фон Энке смотрел на него все так же бесстрастно.

— Мне вдруг показалось, что-то здесь никак не сходится, — сказал Валландер. — Я словно бы стоял и смотрел куда-то вверх, в воздух, хотя на самом деле мне следовало присмотреться к земле под ногами. Случилось это во время поездки в Берлин. Внезапно я заметил, что Джордж Толбот не только отвечает на мои вопросы. Он еще и зондирует, очень осторожно и ловко, что, собственно, мне известно. Обнаружив это, я внезапно уразумел кое-что совсем другое. Кое-что ужасное, постыдное — предательство, преисполненное такой низости и презрения к людям, что поначалу просто не мог поверить. Все, что думал раньше я сам, что думал Иттерберг, что заявляли вы и рассказывал Джордж Толбот, — неправда. Я был орудием, меня использовали, и я покорно, с открытыми глазами, шел во все ловушки, расставленные на моем пути. Но это заставило меня увидеть и другого человека.

— Кого?

— Того, кого можно назвать подлинной Луизой. Она никогда не была шпионкой. Она не фальшивила, была самой что ни на есть настоящей. При первой нашей встрече меня поразила ее красивая улыбка. И в Юрсхольме я думал о том же. После я долго считал, что под этой улыбкой она прятала свой большой секрет. Пока не понял, что улыбка у нее неподдельная.

— Вы приехали сюда, чтобы говорить об улыбке моей покойной жены?

Валландер безнадежно покачал головой. Все эта ситуация вдруг вызвала у него такое отвращение, что он не знал, как с ней поступить. Ему бы надо рассвирепеть. Но не было сил.

— Я приехал сюда, потому что выяснил правду, которую искал. И правда эта такова: Луиза никогда не занималась шпионажем против Швеции. Мне следовало понять это гораздо раньше. Но я дал себя обмануть.

— Кто же вас обманывал?

— Я сам. Как и все, я привык считать, что враг всегда является с востока. Но больше всех меня обманывали вы. Настоящий шпион.

Все то же непроницаемое лицо, думал Валландер. Надолго ли?

— Я шпион?

— Да!

— Я что же, шпионил в пользу Советского Союза или России? Вы просто сошли с ума!

— Я ни словом не упомянул ни про давние Советы, ни про новую Россию. Я сказал, что вы шпион. И работаете вы на США. Много лет работали, Хокан. Как долго это продолжалось и с чего началось, ответить можете только вы сами. И каковы были ваши мотивы, я не знаю. Но не вы подозревали Луизу. Она подозревала вас в шпионаже в пользу американцев. Что в конце концов и привело ее к смерти.

— Я не убивал Луизу!

Первая трещина, подумал Валландер. Голос у него срывается на крик. Он начинает защищаться.

— Я и не думаю, что вы. Это наверняка сделали другие. Может, Джордж Толбот? Но умерла она, чтобы вы избежали разоблачения.

— Вы не можете доказать эти абсурдные обвинения.

— Верно, — кивнул Валландер. — Не могу. Но есть другие, кто может. Я знаю достаточно, чтобы полиция и военные начали рассматривать случившееся с новой точки зрения. Шпион, существование которого в вооруженных силах так долго подозревали, не был женщиной. Это был мужчина, который без колебаний прятался за собственной женой, снабдив себя таким манером превосходной маскировкой. Все искали женщину, русскую шпионку. А искать следовало мужчину, шпионившего в пользу США. Об этой возможности никто не думал, врагов искали только на востоке. Всю мою жизнь было так: угроза идет с востока. Никто не желал понять, что кто-то может совершить предательство, занимаясь шпионажем в пользу США. Те, что предостерегали от чего-то подобного, были гласом вопиющего в пустыне. Конечно, можно утверждать, что США все равно имели доступ к нужной им информации о нашей обороне. Но это не так. НАТО, а в первую очередь США, нуждались в помощи, сиречь в квалифицированной информации о шведских вооруженных силах, а следовательно, и о том, как много нам известно о тех или иных военных диспозициях русских.

Валландер умолк. Хокан фон Энке смотрел на него все с той же непроницаемой миной.

— Вы превосходно обезопасили себя, создав для своей персоны скверную репутацию на флоте. Возмущались, что русским подводным лодкам, обнаруженным в шведских территориальных водах, дали уйти. Задавали так много вопросов, что вас считали чуть ли не фанатичным недругом России. Одновременно вы при случае критиковали и США. Но вы конечно же знали, что в тот раз в наших водах прятались натовские подлодки. Вы играли и выиграли. Обставили всех. Кроме разве что своей жены, которая начала подозревать неладное. Почему вы сбежали сюда, я не знаю. Может, по приказу своих работодателей? Не один ли из них стоял и курил за оградой в Юрсхольме, когда вы отмечали свой юбилей? И подал вам условный знак? С давних пор этот вот охотничий домик был выбран местом вашего укрытия. Вы знали об этом домике через отца Эскиля Лундберга, который помогал вам более чем охотно, ведь именно вы позаботились, чтобы ему выплатили компенсацию за сорванный причал и испорченные сети. Этот человек не выдал властям и подслушивающее устройство, которое американцы не сумели подсоединить к русскому подводному кабелю. Допускаю, что, если б возникла необходимость эвакуировать вас, сюда бы прислали некое судно. По всей вероятности, вам не сказали, что Луиза должна умереть. Но убили ее ваши друзья. И вы знали, какова цена того, чем вы занимались. И не могли предотвратить случившееся. Так? Единственное, о чем я сейчас думаю: что заставило вас пожертвовать даже женой?