Кобра

- Я ненавижу больницы и не понимаю, чем ему может помочь мое присутствие. Это ты примешиваешь чувства туда, где они совершенно ни к чему. Да, у нас не борьба с бандитизмом, согласна, но мы и не отряд бойскаутов.

Брюс молчал какое-то время, потом вышел из кабинета, спокойно закрыв за собой дверь. Поразмыслив немного, Левин решила доделать отчет. Закончив работу, она взяла куртку, шарф, мотоциклетный шлем и направилась в кабинет своего начальника. Постучавшись, вошла. Алекс Брюс стоял у окна и смотрел на Сену или еще на что-то. Он повернул к ней каменное лицо. Она положила отчет в его потрепанную кожаную папку и, ни слова не говоря, вышла.

Алекс Брюс ждал у окна. Ему хотелось посмотреть, как она выедет на мотоцикле, хотелось убедиться, что даже в гневе она водит правильно. Вскоре он увидел ее худощавую фигуру в серебристом шлеме. Мартина проворно выехала на улицу. Проворно и плавно. Брюс подумал о том, что из-за этой истории с П-4 у Дельмона появятся все основания для того, чтобы перевести Мартину Левин в другую группу, даже в другую бригаду. В любые мечты обязательно вклинится политика. «А я не люблю политику, вот в чем дело», - подумал Брюс, садясь за стол, чтобы прочитать отчет Левин.

В какой-то момент он оторвал глаза от текста. Он понял, почему был суров с ней. И Дельмон тут ни при чем. Все дело в нем. Это сидело у него голове. Он злился на самого себя за то, что испытывал потребность позвонить ей, когда ему было плохо. Брюс сам себе улыбнулся, прежде чем вновь углубиться в чтение. Если б он был действительно подавлен, он бы так здраво не рассуждал. «В теперешних обстоятельствах это уже хорошо, а Виктор? Пошевели пальцем, если можешь».

29

Я находился между двух миров, и он дал мне что-то, чтобы вернуть меня. Но мне было хорошо в стране мертвых. Я не хотел возвращаться.

Бред - весь этот допрос Антонена Мориа, проведенный Мартиной Левин. Просто бред.

Брюс был скуп на выражения. Он не любил разбрасываться сильными определениями, заполонившими сегодняшнюю речь: все-то у нас «безумное», «поразительное», «тошнотворное», «сногсшибательное», «несуразное», «чудовищное», «сумасшедшее» и тому подобное.

Но другого слова, кроме как «бред», он не мог подобрать для этого отчета. Ну еще «бредовый».

Брат ученого Венсана Мориа - случай клинический. Псих на свободе. Тип, стукнутый новым тысячелетием. А Мартина Левин все это записала со всеми подробностями. Прямо сцены из плохого спектакля. Еще к тому же тип пожелал ее отдубасить, вооружившись бейсбольной битой. Мартина обезвредила агрессора как истинная воительница, чего и следовало ожидать - Брюс живо вообразил себе эту сцену, - и в конце концов позволила ему наговорить кучу всякой ахинеи. В довершение всего она оставила Мориа на свободе. Брюс также подозревал, что она проникла в особнячок на улице Сарторис посредством взлома, хотя в отчете об этом не было ни слова.

Каждый, у кого имеется хоть капелька здравого смысла, расценил бы этот документ как еще один довод «за» в «обвинительном акте», который должен был лечь на стол Матье Дельмону. Однако Брюс, не торопясь, прочитал отчет второй раз. Потом положил на свою сафьяновую папку и задумался. Наконец отыскал телефон центра Мерьё П-4 в Лионе и позвонил Люси Мориа. Он объяснил, что является начальником капитана Левин и что директор П-4 пожаловалась шефу бригады криминальной полиции на методы, которыми действовала капитан Левин. Люси Мориа ответила, что предпочла бы ему перезвонить, сославшись на то, что ей нужно закончить работу, и попросила дать ей номер его телефона. Брюс согласился и стал ждать. Если у Антонена Мориа галлюцинации, подумал он, то у Люси Мориа явные признаки паранойи. Это играет на руку Мартине. Исследовательница позвонила спустя несколько минут.

- Послушайте, майор, я не хотела поднимать шум. Это один из моих коллег раздул дело и…

- Поверьте, мадам, я сожалею о случившемся. Но, если честно, я звонил вам не по этой причине.

- Вот как?

- Вы дали капитану Левин координаты брата вашего мужа.

- Да, Антонена.

- Он говорил нечто несвязное. Мне бы хотелось знать, что вы об этом думаете.

- Антонен всегда был немного странным. Но не опасным.

- Он совершил нападение на капитана Левин. Физически напал.

- Это, вероятно, потому, майор, что капитан Левин сама весьма агрессивна.

- Я не отрицаю, что она человек с характером, но разве это повод наносить ей удар бейсбольной битой?..

- Она ранена?

- Нет. К счастью для всех.

- Несколько лет назад Антонен упал из окна.

- Когда именно?

- Года примерно четыре. Мы так и не узнали, была ли это попытка самоубийства или несчастный случай. В общем, он находился в коме несколько недель. С тех пор он сделался еще более странным, чем прежде. Его пробовали лечить, но он отказывается. Он получает пенсию по инвалидности, а когда у него появилась собака, ему стало лучше.

- Кажется, он много пьет?

- Венсан несколько раз устраивал его на лечение. Но есть ситуации, когда ничего нельзя сделать для человека, который сам себе не хочет ни капельки помочь. Разве не так?

- А куда он был госпитализирован?

- Вначале его отвезли на «скорой» в «Питье-Сальпетриер». Потом перевели в институт, специализирующийся на лечении коматозных состояний. «Риваж», это возле Бордо.

- Вы помните кого-нибудь из врачей?

- Нет, поскольку я не могла ездить навещать Антонена. Из-за дочки. Ездил мой муж.

Брюс поблагодарил Люси Мориа и повесил трубку. Из-за дочки. Одинокая женщина с маленькой дочерью. Женщина такой профессии не должна быть боязливой, однако она остерегается, проверяет, кто ей звонит, дает минимум информации Мартине Левин, тогда как есть все шансы к тому, чтобы возобновить расследование обстоятельств смерти ее мужа. Она может не бояться за себя. Но за дочку, разумеется, боится. Тогда она отсылает Мартину к Антонену. Который подвержен галлюцинациям. Чтобы избавить себя от вопросов, но еще и потому, что в глубине души она хочет, чтобы ее деверь говорил вместо нее. Это объясняет, почему только что по телефону она была довольно любезна. Все складывается. Брюс позвонил Тома Франклену в Институт судебной медицины. Один из ассистентов сказал, что он на вскрытии. Брюс оставил свой телефон. Потом вышел купить себе сэндвич и фруктовый сок.

Он увидел Мартину Левин, идущую по коридору, устланному древним уже линолеумом, «тем, который меняют не чаще, чем раз в пятьдесят лет» и который придает всей обстановке старомодный вид. Тем, который, неизвестно почему, действует успокаивающе. «Но мне плевать на линолеум, - подумал Брюс - Левин возвращается, со своим серебристым шлемом под рукой, - и мне это доставляет удовольствие».