Кобра

У Дани была изысканная походка. Время от времени она одной рукой взбивала свои густые волосы. На ногах у нее были очень изящные лодочки на высоком каблуке. Марко Ферензи в который уже раз пожалел о том, что не встретил ее в молодости. Наверное, она была неотразима и уж конечно не такая нервная и меньше курила. Все считают, что она - воплощение спокойствия. Что она толстокожая. Ферензи прекрасно знал, что это неправда. Она необыкновенно ранима.

- Мы в дерьме, Марко. А тебе, похоже, все равно.

- Я думаю.

- Надеюсь, старик, ты впервые задумался об том не пять минут назад. Я так всю ночь не сомкнул глаз. А сегодня утром - легавый, вот он, голубчик, тут как тут.

- Ты мне уже говорил. Он еще не раз пожалует…

Что касается Жюстена, то он в окно не смотрел. Он стоял спиной к этой прелестной нимфе, он уже давно забыл, что Дани красива. Он даже забыл, что она существует. Конечно, если б он узнал, что его партнер спит с его женой, он бы заволновался. Может, сделал бы из этого драму. Но это был бы лишь вопрос обладания, инстинкт собственника. Его размышления по поводу отступных в виде ценных бумаг легавому из уголовной полиции красноречиво об этом свидетельствуют. Дани была красивой вещью в красивом доме Жюстена. Красивый дом - это дело вкуса. А вкус у Дани превосходный, но с годами она перестала заниматься украшением их виллы. Все, что ей нравилось, стоило дорого, а Жюстен был слишком скуп, чтобы полностью реализовывать ее намерения (скуп в отношении всех, кроме самого себя). Странное качество для человека, выросшего в достатке. И потом, Дани было наплевать на окружающие ее интерьеры. Единственное, чего ей хотелось, - это одеваться у лучших модельеров. К счастью, Жюстен с готовностью украшал Дани. Его жена была в прошлом моделью, и ее присутствие на деловых обедах с клиентами производило на тех неизгладимое впечатление. Необходимо было тратить определенный минимум средств на внешний вид Дани, это было составной частью работы по связям с общественностью.

- И что будем делать? - допытывался Лепек.

- Эта история с Коброй явно связана с Венсаном Мориа.

- Блестящее заключение, старик. Я просто ошарашен.

Марко Ферензи вежливо улыбнулся, Жюстен с незапамятных времен славился высокомерием. Производит ли это еще на кого-нибудь впечатление? Надо ли с этим что-то делать? Niente. [Ничего (ит.).] Ферензи небрежным тоном продолжал:

- Это ведь для тебя, Жюстен, убрали с дороги Венсана Мориа. Чтобы ты мог переживать свой опыт. А ты отвечаешь неблагодарностью.

- Что ты еще хочешь, кроме моей вечной признательности? Чтоб я упал на колени и целовал тебе ноги?

- Мне хочется, чтобы ты немного поостыл. У нас есть проблема, мы подумаем и найдем какое-нибудь решение.

- Ты найдешь какое-нибудь решение. Безопасность - это твоя забота и твоего шурина.

- Я только этим и занимаюсь.

- Хорошо, между Коброй и Мориа есть связь. Что дальше?

- А дальше попытка шантажа, Жюстен.

- С тобой уже связывались?

- Не торопись, тело Поля еще не остыло!

- Но с нас нечего взять! Между нами и Мориа нет связи. Кобра угодила пальцем в небо, если можно так выразиться.

- И все-таки, Жюстен, такой поворот возможен. Тогда понятен весь этот спектакль. То, как это было обставлено, подпись кровью. Неясно одно: зачем надо было убивать Поля таким способом?

- Ну и?..

- Я думаю, это кто-то со стороны. Кстати, Федерико того же мнения.

- Со стороны?

- Человек не из фармацевтических кругов. Кто-то, кого так или иначе коснулось открытие Мориа. Какой-то спец.

- Ага, и этот кто-то со стороны так вот запросто явился к Дарку посреди ночи выпить по рюмочке?

- Неизвестно, может, была использована хитроумная комбинация, чтобы войти в доверие к Дарку.

- Мы все время твердили легавому, что Дарк был человеком скорее необщительным, и это ведь правда.

- Необщительный еще не значит отшельник. Я вот, приложив определенные усилия, мог бы завести дружбу с аутистом.

- Занятно, Марко.

Дани, закурив вторую сигарету, подняла голову к сереющему небу. Марко видел колечки дыма в холодном воздухе, смешивающиеся с паром от ее дыхания. Волосы у нее такие блестящие! Он вспомнил, какой видел ее на прошлой неделе. В облегающем костюме, она занималась в саду гимнастикой. И еще раньше, в начале осени, когда она несколько раз переплыла бассейн. Наблюдая за ней, Ферензи удивительным образом расслаблялся. И готов был часами предаваться этому занятию.

Послышались шаги. Ферензи и Лепек повернули головы к двери. Вошел Федерико. В руке - ключи от «ягуара»: как обычно, напускает на себя крутой вид. Одет в темный костюм и белую рубашку без галстука. «Это он мне подражает, - подумал Ферензи, - и, надо признать, ему идет».

- А, это ты! Что, эхо и до тебя докатилось? - спросил Жюстен у Федерико. - Не так ли, «человек со стороны»?

«И что у него за тон! - подумал Ферензи. - Будто со своим лакеем разговаривает. Он даже не понимает, как это вульгарно».

- Вернемся к истокам, - отвечал Федерико, ничуть не смущаясь и вынимая из пачки сигарету. - Венсан Мориа никогда не говорил о своем открытии в Институте Пастера.

- Поль Дарк всегда был категоричен в этом вопросе, - подтвердил Ферензи.

- Тогда кто остается? - рассуждал Федерико. - С одной стороны, семейство Мориа: Люси Мориа, вдова Венсана, и Антонен, брат. С другой - Патрисия Креспи. Все очень просто.

Лепек внимательно посмотрел на него. Федерико со вздохом облегчения вытянул ноги и сунул в рот незажженную сигарету. «Дешевая провокация, но я в его положении делал бы то же самое», - подумал Ферензи, сдерживая улыбку.

- Блаженный оптимизм! А вы считаете, это серьезно, вы оба? - бросил Лепек.

- Люси Мориа теперь живет в Лионе, - не спеша проговорил Ферензи. - Работает в центре вирусологии. Антонен Мориа влачит жалкое существование в Ла-Гаренн-Коломб.

- Она по-прежнему вдова, братишка по-прежнему умственно отсталый. И вдовы, и идиоты иногда болтают лишнее, - заметил Федерико.

- Скажи ему еще о Патрисии, Федерико.

- Патрисия Креспи оставила «Корониду» и неплохие деньги и опять занялась научными исследованиями.

- Спасибо, я в курсе.

- Это поступок человека, находящегося в депрессии, - продолжал Федерико. - Я справился в Комиссариате по атомной энергии: она уже четыре месяца не работает из-за болезни. Люди, страдающие депрессией, тоже умеют разговаривать.