Китаец

— Что же тут случилось? Наверно, не иначе как дело рук психопата?

— Мы не знаем, одного ли. Может, их было несколько.

— Психопатов?

— Кто знает.

Людвиг пристально посмотрел на нее:

— Мы вообще хоть что-то знаем?

— Фактически ничего.

— Дело слишком крупное для нас. Нужна помощь.

— Это твоя задача. Кроме того, я сказала журналистам, что в шесть состоится пресс-конференция.

— Что мы скажем?

— Все зависит от того, скольких родственников нам удастся разыскать. Это тоже твоя задача.

— Разыскивать родственников?

— Поименный список у Эрика. Начни с организации работы. Вызови незанятых сотрудников. Ты же начальник.

По дороге к ним направлялся Робертссон.

— Жуткий кошмар, — сказал Тобиас Людвиг. — Интересно, в Швеции когда-нибудь случалось подобное?

Робертссон покачал головой. Виви Сундберг смотрела на обоих мужчин. Ощущение, что надо торопиться, что, если она промедлит, случится что-то еще более страшное, с каждой минутой усиливалось.

— Начни с имен, — сказала она Тобиасу Людвигу. — Мне вправду нужна твоя помощь.

Потом она взяла Робертссона за локоть, повела по дороге.

— Что думаешь?

— Думаю, что мне страшно. А тебе нет?

— Недосуг мне к себе прислушиваться.

Стен Робертссон искоса взглянул на нее.

— Но ты ведь делаешь какие-то умозаключения? Как всегда.

— Не в этот раз. Может, тут орудовали десять человек, а мы не в состоянии ни подтвердить это, ни отрицать. Работаем объективно, без предвзятости. Кстати, ты должен участвовать в пресс-конференции.

— Терпеть не могу разговаривать с журналистами.

— Придется.

Робертссон ушел. Виви Сундберг уже хотела сесть в свою машину, когда увидела, что к ней, размахивая чем-то над головой, бежит Эрик Худден. Орудие убийства нашел, подумала она. Было бы замечательно, оно очень нам пригодится. Если не сумеем схватить преступника в ближайшее время.

Но в руке у Эрика Худдена оказалось не оружие, а пластиковый пакет, который он передал ей. В пакете лежала красная шелковая ленточка.

— Собака нашла. В лесу. Метрах в тридцати от ноги.

— Следы там были?

— Они как раз изучают то место. Собака сделала стойку возле ленточки. Но глубже в лесу поиски продолжать не стала.

Виви поднесла пакет к глазам. Один прищурила, другим пристально всмотрелась в находку.

— Тонкая. Вроде из шелка. Больше ничего не нашли?

— Нет, только ленточку. Она выделялась на снегу.

Виви Сундберг отдала ему пакет.

— Ясно. Тогда можно сообщить на пресс-конференции, что у нас девятнадцать жертв и улика в виде красной шелковой ленточки.

— Может, сумеем найти еще что-нибудь.

— Постарайтесь. А лучше всего найдите человека, который учинил резню. Точнее, не человека, а чудовище.

Когда Эрик Худден ушел, она села в машину, чтобы побыть в одиночестве, подумать. В лобовое стекло видела, как Юлию увели социальные работники. К счастью, она в блаженном неведении. Юлия никогда не поймет, что случилось этой январской ночью в соседних с нею домах.

Закрыв глаза, Виви перебрала в голове список имен. Имена по-прежнему не соединялись с лицами, которые она видела уже четыре раза. Где все началось? Какой-то из домов был первым, какой-то — последним. Преступник — одиночка ли, нет ли — наверняка знал, что делает. Он заходил в дома не наугад, не пытался проникнуть к маклерам и к слабоумной женщине. Оставил их в покое.

Виви открыла глаза, устремила взгляд в лобовое стекло. Все спланировано, подумала она. Наверняка. Но способен ли сумасшедший в самом деле подготовить такое деяние? Как-то не вяжется.

Вообще-то она считала, что безумец в состоянии действовать весьма рационально. Так подсказывал прежний опыт. Ей вспомнился фанатик, который несколько лет назад выхватил оружие в сёдерхамнском суде и, в частности, застрелил судью. Когда полиция позднее пришла в его дом среди леса, он, как выяснилось, разложил по всему жилищу взрывчатку. Безумец, но одержимый четким планом.

Она вылила в кружку остатки кофе из термоса. Мотив. Даже у душевнобольного должен быть мотив. Может, внутренние голоса велят ему убивать всех, кто попадется на пути. Но возможно ли, чтобы эти голоса направили его именно в Хешёваллен? Если да, то почему? Насколько велика в этой драме роль случайности?

Мысль об этом вернула ее к исходному пункту. В деревне убиты не все. Трех людей убийца пощадил, хотя при желании мог расправиться и с ними. Зато он убил мальчика, который, по-видимому, случайно гостил в обреченной деревне.

Мальчик может оказаться ключом, подумала она. Он нездешний. И все же убит. Двое, проживавшие здесь два десятка лет, оставлены в живых.

Она сообразила, что есть один вопрос, на какой ей требуется незамедлительный ответ. Эрик Худден что-то говорил. Память ей не изменяет? Как фамилия Юлии?

Дом Юлии был не заперт. Виви Сундберг вошла и прочитала бумагу, обнаруженную Эриком на кухонном столе. Искомый ответ заставил ее сердце забиться чаще. Она села, попробовала собраться с мыслями.

Вывод, к какому она пришла, казался неправдоподобным, однако мог быть правильным. Она набрала номер Эрика Худдена. Он отозвался сразу.

— Я на кухне у Юлии. Ну, у той, в купальном халате, что стояла посреди дороги. Приходи сюда.

— Иду.

Эрик Худден сел за стол напротив нее. Но тотчас вскочил, посмотрел на сиденье. Повел носом и пересел на другой стул. Виви удивленно смотрела на него.

— Моча, — объяснил он. — Старушенция, видимо, страдает недержанием. Что ты хотела сказать?

— Хочу поделиться с тобой одной идеей. Возможно, она странная, но, с другой стороны, логичная. Давай отключим телефоны, чтоб никто не мешал.

Оба выложили телефоны на стол. Прямо как оружие, подумалось Виви.

— Попробую суммировать то, что, вообще говоря, суммировать нельзя. Однако я угадываю в ночных происшествиях некую странную логику. Выслушай меня, а потом скажи свое мнение. Может, я полностью заблуждаюсь, может, что-то упустила.

Хлопнула входная дверь. На кухню вошел один из новоприбывших криминалистов:

— Где тут покойники?

— Не в этом доме.

Криминалист исчез.

— Речь о фамилиях, — начала Виви Сундберг. — Мы так и не знаем имени мальчика. Но если я права, он родственник семейства Андерссон, проживавшего и погибшего в том доме, где мы его нашли. Ключ ко всему случившемуся сегодня ночью — в именах, в родстве. Чуть не вся деревня звалась Андерссон, Андрен или Магнуссон. Но Юлия, живущая в этом доме, носит фамилию Хольмгрен. Так написано в бумаге социального ведомства. Юлия Хольмгрен. Она жива. Еще у нас есть Том и Нинни Ханссон. Они тоже живы-здоровы и опять-таки носят другую фамилию, не из числа тех трех. Отсюда можно сделать вывод…

— …что тот, кто это сделал, каким-то образом, по какой-то причине метил в людей с такими фамилиями, — докончил Эрик Худден.

— Сделай мысленно следующий шаг! Деревня маленькая. Подвижность обитателей невелика. Скорее всего, эти семьи роднились между собой. Я не говорю, что в брак вступали близкие родственники. Просто есть причины полагать, что речь идет не о трех семействах, а, скажем, о двух. А это может означать, что мы поняли, почему семья Ханссон и Юлия Хольмгрен остались в живых.

Виви Сундберг умолкла, ожидая, что скажет коллега. Она не считала Эрика особенно умным, но ценила его способность чутьем доискиваться до правильных выводов.

— Если так, то преступник очень хорошо знал этих людей. Кто же он?

— Может, родич? А может, просто псих.

— Родич-псих? Почему он устраивает такое?

— Мы не знаем. Я только пытаюсь понять, почему не все в деревне убиты.

— Как ты объясняешь отсеченную и унесенную прочь ногу?

— Пока никак. Но мне для начала необходима хоть малюсенькая зацепка. Смутная моя идея и красная шелковая ленточка — больше у нас ничего нет.

— Надеюсь, ты понимаешь, что нас ждет?

— Атака СМИ?

Эрик Худден кивнул.

— Это дело Тобиаса.