Страница 5 из 15
По пути в коридоре мы столкнулись с радостным Глимином, рядом с которым шествовал его отец — крепкий мужик невысокого роста с аккуратной черной бородкой. Увидев меня, парень остановился и спросил, не нужен ли мне поручитель. Я не ожидал подобного предложения и весьма удивился — вроде бы гном не показался мне чересчур доверчивым, но предложил свою помощь, даже толком не зная, в чем меня обвиняют. На размышление мне потребовалась секунда, после чего я покачал головой и с улыбкой ответил:
— Благодарю за предложение, но у меня уже есть один.
Парень немного огорчился (зато его папаша наоборот — просто расцвел от счастья) и пожелал мне удачи, после чего я с конвоирами зашел за угол, услышав звук, очень напоминавший крепкий подзатыльник.
Судебные заседания проводились в этом же здании, на втором этаже. В комнате, куда меня привели, находилось шестеро — трое судей за длинным столом у дальней стены, дознаватель Лихтош, седой старичок, восседавший за небольшим столиком, напоминавшим парту, и что-то увлеченно выводивший пером на листках бумаги, а также Ярут, приветливо кивнувший мне. Увидев стражника, я окончательно успокоился — мои догадки полностью подтвердились, так что опасаться было уже нечего.
Сам суд произвел на меня неизгладимое впечатление и далеко не положительное. Все действо не заняло и двух минут — дознаватель зачитал обвинение (ограничившись только двумя убийствами, которые назвал непредумышленными), сообщил, что я вину свою признаю, и попросил проявить снисхождение к жертве обстоятельств, скучающие судьи лениво переглянулись, после чего один из них, едва не зевая, назначил мне штраф в двадцать один золотой, второй скучающим тоном поинтересовался, не желаю ли я заключить соглашение с Гильдией искателей, а третий выдал какую-то бумажку и заставил Ярута расписаться в книге, лежавшей на столе у писаря.
И на этом все закончилось. Конвоиры освободили мои руки от веревок и по приказу судей отправились за следующим обвиняемым, а я вместе с приятелем и бумажкой в руках покинул суд, недоумевая, для чего он вообще был нужен. Я так переживал, готовился, а все оказалось простой формальностью. И не потому ли дознаватель ночью выглядел таким довольным, осознавая, что ему не придется вызывать в суд свидетелей, не придется убеждать судей в моей виновности, а достаточно будет произнести пару строчек текста?
Но, вернемся к приговору… Это же просто песец! Двадцать один золотой! За что, я вас спрашиваю? За самооборону? Интересно, какой же штраф назначают маньякам, на чьей совести десятки невинных жертв? Или это судьи были не в духе?
— Ну что, Ник, повезло тебе! — радостно воскликнул Ярут, хлопнув меня по спине. — Штраф назначили небольшой, да и сроку дали целых два месяца.
— Это ты называешь, повезло? — мрачно переспросил я.
— Конечно! Другим, вон, дают дней десять, не больше. Не смог собрать нужную сумму — хлоп, и рабский ошейник! А тебе сегодня Хинэль улыбнулась — судьи, узнав о том, что я согласился за тебя поручиться, даже ошейник должника на тебя надевать не стали и вынесли самый мягкий приговор.
Хрена себе, мягкий! Да они же меня без денег оставили, уроды! Ну что, скажите, что мне стоило вытащить тех двух воров из комнаты и отволочь подальше вместе с лесенкой?.. Да, кстати о деньгах!
— Ярут, спасибо тебе за все, — сказал я, со щенячьей преданностью заглянув в глаза приятеля. — Я даже не смел надеяться, что ты…
— Брось, Ник, мы же друзья! — воскликнул стражник, крепко сжав мое плечо. — Так что не расстраивайся, я подскажу, как можно добыть деньги на оплату штрафа.
— Ну, деньги-то у меня имеются, главное — их вернуть. Ты знаешь, где хранятся вещи задержанных?
— Знаю, но… У тебя есть двадцать один золотой?
Ярут выглядел весьма удивленным и самую малость расстроенным. Понаблюдав за его лицом, я мысленно добавил еще один кусочек в мозаику и ответил:
— Есть. И все благодаря тебе. Если бы не твой приятель-торговец, я бы отдал найденные безделушки за бесценок.
Стражник быстро справился с удивлением и добродушно улыбнулся, а потом уверенно повел меня по коридорам острога, рассказывая, как его ранним утром поднял Мишет, заглянувший в гости с сообщением о моем аресте, как он потом отправился в острог и долго беседовал с дознавателем, убеждая его не настаивать на продаже меня в рабство и снять часть обвинений. В общем, старательно вешал на мои уши очень длинную лапшу. Но я давно успел разобраться в ситуации, и старательно восхищался решимостью Ярута, который так мне помог.
Вскоре мы дошли до больших дверей, никем не охраняемых и находившихся в самом конце длинного коридора. Мой приятель решительно распахнул их и первым вошел в темное помещение, очень напоминавшее кладовую — полупустые стеллажи, отсутствие окон и большое количество пыли наводило именно на эту мысль. Прямо перед входом стоял стол, за которым восседал пухленький мужик в черном костюме, лениво листавший какую-то книгу. Увидев нас, он удивленно спросил:
— Ярут, а ты что тут делаешь?
— Друга пришел выручить, — ответил стражник, кивнув на меня. — Жит, выдай-ка его вещи.
Мужик отложил книгу, достал из стола ужасно потрепанный журнал и строго спросил:
— Ты кто таков будешь?
— Ник Везунчик, задержан этой ночью по обвинению в убийстве, — четко отрапортовал я.
Жит полистал свой журнал, поводил пальцам по кривым строчкам, что-то тихонько бормоча, а потом обрадовал меня:
— Да, есть такой. Давай сюда приговор.
Я протянул выданный судьей листок, после чего хранитель кладовой старательно переписал из него данные и протянул журнал мне, ткнув пальцем под свежей надписью:
— Вот тут распишись. Если писать не умеешь, просто поставь крестик.
Однако, взяв в руки перо, я прочитал строчки, гласившие, что получил все вещи, отобранные у меня при задержании, и возразил:
— Нет, сперва вещи верни, а потом и подпишу.
— Паря, ты чего гоношишься-то вздумал? — недовольно протянул толстяк. — Думаешь, получил приговор — и уже свободен? Так ведь из острога еще выйти надобно. Подписывай, давай, пока я тюремщиков не кликнул!
Смерив его внимательным взглядом, я поставил свое имя в журнале. Ну, этого и следовало ожидать. Наверняка кое-что из моего рюкзака уже разошлось по карманам тюремщиков, поэтому остается надеяться, что наглеть стражи порядка не стали. Спрятав журнал, Жит прогулялся в недра кладовки, а спустя полминуты вернулся с моим рюкзаком. Сунув его мне в руки, толстяк уселся за стол и сердито приказал:
— Все, идите отсюда, не мешайте работать!
Но я, не обратив внимания на протестующий возглас Ярута, развязал рюкзак, а затем высыпал все его содержимое прямо перед столом хранителя, постаравшись, чтобы светлячок на нем осветил все мои вещи, и приступил к инвентаризации. Первым делом надел перевязь с метательными ножами, закинул саблю за спину, повесил пояс с кинжалом и вложил стальные полоски в наручи, а потом стал собирать остальное. Ну, беглый осмотр, сопровождавшийся негодующими возгласами Жита, показал, что я стал беднее на пять золотых, шесть амулетов и пару склянок с противоядиями. Но самое главное — пропал мой Поглотитель Жизни!
Быстро покидав все обратно в рюкзак, я водрузил его на стол хранителю и спокойно констатировал:
— Здесь очень многого не хватает. Но я не стану обижаться и готов забыть об этом неприятном инциденте, если все мои вещи снова окажутся на своем месте.
Но Жит возмутился:
— Не хватает? Да ты совсем обнаглел, парень! Нет, ты погляди на него, обижаться он не станет. Забирай свое добро и проваливай подобру-поздорову!
— Именно это я и хочу сделать. Но из моей сумки пропала несколько бутылок с весьма ценными эликсирами, пять золотых, кое-какие амулеты и кинжал, приносящий мне удачу. Это все я очень хотел бы вернуть.
— А я тут при чем? — гневно воскликнул толстяк. — Что мне принесли, то я и выдал. А остальное наверняка по дороге в острог выпало! И не удивительно — вон у тебя какая дыра в сумке!