Страница 20 из 20
Пока я медленно подбирался к рыбке, к ней подплыли две похожие и тоже принялись насыщаться пиявкой. Остановившись совсем рядом с ними, я начал наклоняться, готовясь к рывку. В принципе, можно было и не беспокоиться. Рыбешки были настолько увлечены трапезой, что ничего вокруг не замечали. Именно поэтому я решил попробовать схватить сразу двух. Слегка присев и застыв в весьма комичной позе, я протянул руки, а потом стремительным рывком вонзил их в воду и схватил чешуйчатые тела.
"Есть! Теперь будет, чем перекусить!" — пронеслась в голове радостная мысль.
Выбравшись на берег, я швырнул добычу в траву, нашел свой кинжал и принялся разделывать первую рыбину. С этим занятием я управился быстро. Отделив нежное филе от костей, я промыл его в воде, а затем попробовал на вкус. Разумеется, я понимал, что мясо может оказаться ядовитым, как у японских рыб семейства иглобрюхих, иначе именуемых фугу, но голод затмил все возражения рассудка. Справедливости ради можно отметить, довольно вялые возражения. А прожевав пару кусочков, я признал, что все было не так уж плохо. И хотя на Земле суши мне ни разу есть не доводилось, но в данный момент сырая несоленая рыба не внушала мне отвращение и тошноты не вызывала, поэтому я быстро умял первую порцию и принялся за вторую.
Но и второй мне тоже показалось мало, поэтому я вернулся за добавкой. В ручье у пиявки собрался уже десяток рыбин, которые общими усилиями уничтожали ее, оставляя от мерзкой твари лишь черную кожу. Мне не составило труда поймать и выкинуть на берег еще пяток местных карасиков. Причем остальные, что странно совсем не желали уплывать, а продолжали остервенело рвать пиявку. Видимо, ее мясо оказалось для них настолько вкусным, что напрочь отшибало инстинкт самосохранения. Но шестой карась ухитрился вырваться из ладони, а затем цапнул меня за палец. Причем вцепился настолько сильно, что едва не вырвал приличный кусок мяса, благо я успел вовремя разжать его челюсти.
Рана оказалась хоть и не серьезной, но весьма болезненной, поэтому, посасывая укушенный палец, я решил закончить с рыбалкой. Выйдя на сушу, почистил всю добычу, а затем отправил ее в желудок, после чего за долгое время почувствовал насыщение. Промыв ранку, из которой все еще сочилась кровь, я отрезал от балахона кусочек ткани и замотал пострадавший палец, после чего оделся и продолжил путь. Но теперь я решил слегка изменить направление и двигаться вдоль русла ручья. Вода — это основа жизни, и без нее я долго не протяну, а неизвестно, встретятся ли дальше подобные ручейки. Тем более, ручей может впадать в речку, а речка — это вполне реальный шанс найти цивилизацию.
Но я сразу же столкнулся с некоторыми трудностями. Во-первых, бежать с полным желудком оказалось куда тяжелее, а ноги явно не желали приходить в рабочее состояние после перерыва, подрагивали и постоянно норовили обо что-нибудь споткнуться. Во-вторых, дальше по берегам ручья растительность постепенно приобретала все большее буйство, и спустя полчаса превратилась в непроходимые заросли. Так как шлепать прямо по воде мне не хотелось, я выбрал альтернативный вариант и побежал на значительном отдалении. Ручей был немаленьким, потому я не сильно переживал, что могу его потерять. А в-третьих, после трапезы меня неудержимо начало клонить в сон, и это было хуже всего.
Героически поборовшись с сонливостью, спустя два часа, когда мои ноги уже отказывались подниматься, я решил все-таки устроить привал. К этому времени местность вокруг снова изменилась и превратилась в каменистую степь, на которой среди невысоких холмов одиноко торчали колючие кусты и сухие деревья. Оглядываясь вокруг в поисках надежного убежища или чего-нибудь, отдаленно его напоминающего, я приметил небольшую груду камней и направился к ней.
Она оказалась развалинами какой-то небольшой часовни, второй этаж которой был полностью разрушен, а на первом отсутствовала одна из стен, и зиял огромный пролом в другой. Деревянные балки перекрытия тоже практически все обрушились, но оставшиеся образовывали небольшой пятачок, на котором я мог примоститься, не опасаясь волков, кабанов и прочих тварей, бродивших по земле. Обойдя развалины кругом, я не обнаружил никаких опасных животных. Только десяток гревшихся на солнышке больших зеленых ящериц.
Убедившись, что неприятных соседей не имеется, я поднял одну из подгнивших балок, потревожив несколько паучков, прислонил ее к стене, а затем с ее помощью сумел ухватиться за остатки перекрытия. Забросив туда кинжал ("Нужно озаботиться ножнами для него, а то постоянно таскать клинок в руках слегка неудобно"), я подтянулся, забрался на второй этаж, отряхнул ладони от трухи, в которую постепенно превращалось дерево, и устроился в уголке. Накинув на голову капюшон, чтобы спастись от яркого солнца, бившего в глаза, я положил поближе кинжал, вытянулся и моментально погрузился в сон.
Разбудили меня хлопки крыльев. Открыв глаза, я увидел, как рядом со мной садилась птаха, сородич которой вчера напал на кортеж. Теперь я смог рассмотреть ее во всей красе, а не мельком, издалека. Птичка была очень похожей на орла, оперение особой красотой не отличалось — было серым в черных пятнышках, за исключением бежевых маховых крыльев и хвоста. Когти на лапах ясно говорили о том, что если какая добыча в них попадется, то вырваться уже точно не сможет, а массивный клюв наверняка мог разбивать камни. Вообще, по традиции здешних мест, вместо клюва у данного орла должна быть пасть с клыками, внушающими ужас, но на этот раз природа отчего-то решила не отходить от канона.
Птица приземлилась на балку в трех метрах от меня, там, где ее крылья не могли задеть остатки стен. Не отрывая взгляда от пернатой, я нашарил клинок, сжал рукоять в ладони и сразу почувствовал себя увереннее, а орел издал какой-то звук, здорово похожий на карканье, сложил за спиной крылья и вприпрыжку поскакал ко мне. Первым делом птаха попыталась вцепиться мне когтями в ноги, но я подтянул их, после чего она, подпрыгнув, вознамерилась клюнуть меня в голову. Именно в этот момент я ударил пернатого хищника кинжалом в грудь, доказывая, что загнанная в угол добыча тоже бывает опасной.
В сердце я не попал, но клинок вошел в покрытое перьями тело по самую рукоять и заставил птичку замереть. По моей руке вновь пробежал уже знакомый бодрящий холодок, а потом орел закатил глаза и тяжело кувыркнулся с балок вниз. Я успел вырвать свое оружие и огляделся. Других птичек в небе видно не было, так что можно вздохнуть с облегчением — еще один раунд с фауной чужого мира окончился в мою пользу.
Взглянув на солнце, я решил, что четырех часов отдыха будет вполне достаточно, встал, с наслаждением потянулся и спрыгнул на первый этаж, постаравшись выбрать местечко поровнее, чтобы не переломать конечности на осколках камней. И только тогда вспомнил, что уставшие ноги вполне могут меня подвести. Но приземление прошло благополучно, конечности работали на отлично, словно и не было целой ночи марафонского забега. Я даже удивился, а потом вспомнил тот самый странный холодок, который чувствовал, применяя клинок. Ведь он не являлся галлюцинацией, это ощущение было вполне реальным и требовало объяснения.
Итак, попробуем сопоставить факты. Когда я вонзаю клинок в живое тело, то получаю странные ощущения и немалый заряд бодрости. Ведь только он позволил мне бежать целую ночь, именно он не дал преждевременно погибнуть от голода и жажды. А сейчас, всего после четырех часов сна, я чувствую себя буквально заново родившимся и не обнаруживаю никаких следов переутомления. Это явно заслуга кинжала, который неким непонятным способом наполнил меня энергией, а значит, данный клинок умеет извлекать из жертв жизненную силу и направлять ее своему владельцу. Других объяснений я не вижу.
Что же получается, главным в ритуале был не поющий маг, не черный алтарь и даже не алмаз, в котором концентрировалась энергия, а именно эта острая полоска стали? Что ж, теперь понятно, почему маги даже не дернулись, когда я их убивал. Они моментально лишались своей силы и не могли даже сопротивляться. Вот почему напавшая на меня птичка рухнула замертво, хотя удар оказался далеко не смертельным. А значит, сектанты станут разыскивать меня с небывалым усердием и не остановятся до тех пор, пока не найдут. Живого или мертвого, ведь ритуальный кинжал им нужно вернуть во что бы то ни стало.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.