Правила мести

Не мешкая, она поспешно нажала кнопку «пуск». И тут же красные цифры на светодиодном табло начали сменять друг дружку, отсчитывая оставшиеся секунды:

9.59

9.58.

9.57.

Эмма нашла в сумке второе взрывное устройство, посмотрела направо, потом налево и устремилась к своей конечной цели.

75

Джонатана оставили в директорском кабинете в компании одного полицейского. Еще один дежурил у дверей. Наручники сильно ограничивали движения, но зато ему разрешили сидеть где вздумается, или ходить кругами вокруг директорского стола, или — чем он и занимался — разглядывать изображения на цветных мониторах, занимающих в кабинете целую стену.

С нарастающей тревогой он следил, как штурмовая команда продвигается вглубь комплекса, и пристально наблюдал на мониторах за перемещениями фигурок в черном с одного экрана на другой. Сперва он, словно находясь за их спинами, видел, как спецназовцы по одному выходят из главного административного здания и, собравшись вместе, проверяют оружие, как они затем направляются бегом к реакторному блоку, прижимаясь к стене, словно Эмма вот-вот откроет по ним огонь. Штурмовая команда обогнула угол здания и исчезла из поля его зрения, так что в течение нескольких секунд Джонатан в отчаянии думал, что навсегда потерял их из виду. Но вскоре на одном из мониторов, пониже, он опять заметил одетых в черное бойцов, а за ними по пятам следовали Грейвз и Форд. Старший в команде подал знак, и все вошли в реакторный блок, по очереди прикрывая друг друга во время продвижения по коридору. Параллельно Джонатан мог в режиме реального времени выслушивать комментарии к происходящему по рации полицейского, включенной на полную громкость, чтобы тот мог отслеживать каждый шаг своих товарищей.

Но хотя Джонатан и наблюдал за действиями штурмовой команды, одним глазом он скользил по рядам других мониторов, ища на них фигурку жены. Насчет ядерного блока он солгал. Он ничего не читал про него в компьютере русских. В его мозгу накрепко запечатлелась лишь одна-единственная аббревиатура, ХОЯТ, а согласно висевшей в кабинете карте она обозначала постройку, стоящую рядом с отвесным утесом на самом берегу океана, обозначенную в легенде как «хранилище отработавшего ядерного топлива». Настенные часы показывали, что прошло уже три минуты.

На экране монитора он видел, как штурмующие ворвались в какой-то зал и десяток работников станции вскинули руки вверх. Джонатан больше не мог ждать.

Внезапно согнувшись пополам, он издал ужасающий стон и повалился на пол.

Полицейский немедленно подошел к нему, чтобы помочь, и опустился рядом с ним на колени.

—  Са ва? — спросил он. — В чем дело?

— Не могу… дышать, — прохрипел Джонатан.

Полицейский наклонился низко, чтобы услышать дыхание Джонатана. Как тот и ожидал, парень был обучен оказанию первой помощи. Первым делом он решил приподнять Джонатану голову, чтобы максимально раскрыть дыхательные пути. Когда полицейский наклонился еще раз, чтобы прислушаться, дышит ли задержанный, тот резко выбросил вперед скованные наручниками руки и нанес удар слева по голове своего благодетеля. Полицейский опрокинулся набок. Прежде чем он успел закричать, Джонатан опять его ударил, хотя при этом сам едва не потерял сознание из-за боли в плече. Полицейский больше не шевелился.

Джонатан отыскал у него ключи от наручников и, с минуту повозившись, высвободил руки. Затем взял у полицейского пистолет, проверил предохранитель и, ухватив за дуло, принялся колотить рукояткой по двери.

— Скорее! — закричал он по-французски. — Помоги мне!

Дверь тут же открылась, и часовой вбежал в комнату. Джонатан, подскочив сзади, нанес удар в основание черепа. Полицейский осел на пол. Джонатан посмотрел на лежащих, переводя взгляд с одного на другого, пытаясь определить, у кого из них есть карточка-ключ, необходимая, чтобы беспрепятственно передвигаться по территории АЭС, — подобная тем, которые, как он заметил, директор станции вручил некоторым из бойцов спецназа. Проверив карманы у лежащих на полу, он обнаружил в одном из них карточку, помеченную фирменным знаком компании «Электриситэ де Франс», и крепко зажал ее в кулаке.

Поднявшись на ноги, Джонатан бросил последний взгляд на висящую в директорском кабинете карту, запоминая дорогу к хранилищу отработанного ядерного топлива. Затем открыл дверь в коридор и побежал.

— Остановись, — сказал он.

Эмма стояла на коленях в противоположном конце бассейна. Сбоку от нее, выделяясь на фоне белой кафельной плитки, лежала черная металлическая коробка. Даже оттуда, где стоял, Джонатан видел, что крышка коробки открыта, и чутье подсказало ему, что это и есть бомба.

— Уходи, — произнесла Эмма, подняв глаза всего на секунду, а потом вновь сосредоточившись на коробке. — Проваливай отсюда. Тебе здесь нечего делать.

— Французские власти арестовали Швеца, — сообщил Джонатан. Звук его голоса эхом отражался от воды и высоких стен. — Все кончено, Эмма. Сдавайся. У тебя нет выхода. Полиция повсюду. Я им сказал, что ты в реакторном блоке, но в любую минуту они поймут, что я солгал. У них приказ: стрелять без предупреждения.

Джонатан двинулся вперед по узкому проходу вдоль края воды. Бассейн имел пятьдесят метров в длину и двадцать пять в ширину. Сама чаша была сделана из нержавеющей стали, а вода — прозрачная как стекло, чище Джонатану видеть не доводилось. Под водой, ряд за рядом, лежали на титановых стеллажах отработавшие стержни. Они мерцали темно-синим тлеющим светом, отблески которого, замирая, ложились на стены и на высокий, напоминающий своды огромной пещеры потолок, словно одевая их своим жутковатым, зловещим сиянием.

— Так ты поэтому пришел? — спросила Эмма. — Спасти меня?

— Нет, — отозвался Джонатан. — Не поэтому. — Слова вырвались сами, и он понял, что его отношениям с Эммой настал конец. — Я пришел потому, что не собираюсь позволить тебе убить тысячи людей.

Эмма подняла голову — только теперь черная коробка перестала поглощать все ее внимание.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — сказала она.

— Швец мне все рассказал.

— Все равно не понимаешь.

— Зачем, Эмма? Зачем ты к нему вернулась? Я видел твое досье. И знаю, что́ ты совершала по его указке.

— Потому что еще больше, чем Швеца, я ненавижу «Дивизию». Ненавижу, как они манипулируют миром. Как им все сходит с рук, если они докажут, что действуют в интересах Америки. Ты думаешь, это я плохая. Ошибаешься. Я просто спустила курок. Кто-то там, на самом верху, выбрал цель, зарядил ружье и вручил его мне.

— А как сказанное тобой вяжется с тем, что ты сейчас делаешь?

— А сейчас я помогаю своей стране. Своей настоящей стране. — Она взглянула на Джонатана. — Господи! Да что у тебя там в руке, пистолет?

Джонатан опустил голову, посмотрел на пистолет и швырнул его в воду. Угрозы не имели смысла. Он не мог застрелить жену.

— А я?

— Что именно?

— Хоть это было настоящим?

— Нет, не было! — с негодованием ответила она. — Ничего настоящего. Ты был средством, вот и все. С тобой я попадала в такие места, куда не могла попасть сама. Прикрытие, Джонатан. Больше ничего.

— Тогда зачем ты устроила встречу в Лондоне?

— Затем, что ты мне нравишься. Хотелось хорошенько трахнуться. Ясно?

— Проклятье! Да скажи же ты правду! Больше мне ничего от тебя не нужно.

Эмма, прищурившись, сверлила его взглядом.

— Правду? — переспросила она, встряхнув головой. — Что это такое? — Щелкнув переключателем, она опустила на место крышку коробки и встала. — Четыре минуты. У тебя еще есть время.

Джонатан даже не сдвинулся с места:

— Ты приехала в Лондон сообщить, что мы больше никогда не увидимся? Но есть сотня других способов об этом сообщить. Например, по телефону. Что-то не сходится, Эмма. Слишком противоречит твоим собственным правилам.

— Так ты теперь их знаток? Ты был нужен, чтобы отвлечь внимание. Приманка, только и всего. Это я убедила лондонских докторов пригласить тебя сделать доклад. Я позволила тебе увязаться за мной, понимая, что не смогу взорвать машину посреди улицы и при этом остаться незамеченной. С твоей помощью я хотела сбить английскую полицию со следа. Мне было легче уйти, когда они переключились на тебя. — Она взглянула на свои наручные часы. — А теперь выметайся…