Бегство мертвого шпиона

— Это невозможно, — сказал Джонсон и подошел к проецируемому на экран изображению храмового сада. — Мы должны проследить, чтобы президент дошел до храма без остановок. — Он указал на цифры, которыми была размечена дорога к храму. — Здесь четыреста ярдов. Ему придется пройти этот путь за семь минут, двигаясь по главной улице мимо садов. Нам не разрешат проехать там на машинах. Я хочу обратить ваше особое внимание, что это самая опасная часть его визита в Дели, и все группы должны будут проявлять особую бдительность. В семнадцать часов тридцать пять минут он остановится у подножия лестницы, ведущей к храму, и обменяется приветствиями с верховными священнослужителями бахай. Все они прошли тщательную проверку. Один из священников возьмет венок и положит его на голову президента, в этот момент нам придется отойти в сторону. Это займет не более двух секунд. Фотографы сделают снимки, которые вскоре станут знаменитыми во всем мире. Так что надо постараться, чтобы в кадр не попала рожа какого-нибудь уродливого телохранителя.

— Почему бы не высадить его поближе, чтобы избежать долгой пешей прогулки? — спросил молодой человек с бритой головой.

— Если бы у меня была такая возможность, я с радостью разместил бы на крыше этого проклятого храма спецназ, чтобы президент мог спуститься вниз через отверстие в крыше. Но в Белом доме решили, что он должен пройти к храму по аллее. Это станет символом единения народов и мира во всем мире. Его поездка — своего рода акт доброй воли. Новый президент — новые начинания. Главное, чтобы он поднялся по лестнице. Дальше будет проще. — Джонсон снова указал на изображение, полученное со спутника. — Лестница надежно защищена здесь и здесь. — Он указал на пять узких пролетов с высокими стенами, которые вели к центральному входу в храм, чья знаменитая крыша имела форму лотоса и состояла из двадцати семи «лепестков». — В храме он посетит короткую службу вместе с двумястами последователями бахай, а затем в сопровождении спецназа выйдет через южный вход и сразу же направится на воздушную базу Палам. Индусы хотят, чтобы в храме было много народу, однако они не могут гарантировать полнейшую безопасность.

— А что вообще они могут нам гарантировать? — спросил Спайро.

В зале послышался вежливый смех.

— Это ведь храм бахай, не так ли? — спросил еще один офицер из секретной службы.

— Совершенно верно, — ответил Джонсон.

— Но если религия бахай зародилась в Иране, значит, она связана с мусульманством?

— Вроде того, — ответил Джонсон, взглянув на Спайро.

— Не совсем, — вмешался Болдуин, вставая со своего места в первом ряду. — Культ бахай берет свое начало от шиитского ислама, но это случилось более ста пятидесяти лет тому назад. Сегодня шииты считают бахай еретиками, неверными, которые представляют угрозу для ислама. Республиканская гвардия Ирана преследует их. Они считаются самым многочисленным религиозным меньшинством в Иране и больше всего подвергаются гонениям. Их лидеров казнят как отступников, их школы закрывают, их паспорта объявляют недействительными, их увольняют с государственной службы, лишают всех гражданских прав.

— Так вот почему наш президент так поддерживает их, — сказал Спайро, снова беря инициативу в свои руки.

Болдуин сел на свое место.

— Он хочет показать, что выступает за смену режима в этой стране. Лейла, может, вы просветите немного этих несведущих людей? — Спайро бросил многозначительный взгляд на Болдуина.

Лейла встала со своего места в третьем ряду, поднялась на сцену и остановилась между Спайро и Джонсоном. Луч проектора упал на нее, проецируя изображение храма Лотоса прямо на ее лицо. Она отошла в сторону, заслонив рукою глаза.

— В мире насчитывается более пяти миллионов бахай, — начала она с волнением в голосе. — Моя мать принадлежит к их числу. Больше всего представителей этой религии проживает в Индии, далее следует Иран, откуда эта вера и берет свое начало. — Она замолчала, сосредоточилась и взглянула на Болдуина. — Они верят в Моисея, Будду, Кришну, Христа, пророка Мухаммеда и Бахауллу — основателя религии, — считая всех их посланниками Бога, который управляет Вселенной. Бахаулла родился в девятнадцатом веке в Персии, это очень молодая религия. Он верил в духовное единение, в мир во всем мире, считал, что все люди обязательно должны получить образование. Также он выступал против всяческих предрассудков. — Лейла снова замолчала. — Извините, — сказала она, — здесь так жарко.

Но все поняли, что дело было не только в этом.

— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему правительство так настаивало на посещении президентом этого храма, — сказал Спайро, подходя к Лейле. — Может, тебе ненадолго прерваться, детка? — Он обнял Лейлу за плечи.

— У меня все хорошо. Честно, — сказала Лейла и налила себе стакан воды из пластиковой бутылки, стоявшей перед ней на столе. — Храм бахай, больше известный как храм Лотоса, был создан иранским архитектором. Он построен в форме раскрывшегося цветка лотоса.

— Напоминает чем-то оперный театр в Сиднее, — заметил Спайро.

— Говорят, что это одна из самых популярных достопримечательностей в мире, — продолжала Лейла. — Здесь всех принимают с распростертыми объятиями: индуистов, иудеев, христиан, персов, мусульман, кого угодно. Президенту понравится этот визит. Это необыкновенное место.

Лейла вернулась на свое место, ей хотелось поскорее вырваться из этого душного помещения, из Дели, из Индии. И оказаться рядом с матерью.

— Спасибо, Лейла, — сказал Спайро. — Очень ценное дополнение.

В комнате послышались аплодисменты, некоторые офицеры секретной службы повернулись и посмотрели в ее сторону. Спайро снова взглянул на Болдуина и продолжил:

— Лейла обладает особыми знаниями в этой области, поэтому мы попросили ее присоединиться к нам на время визита президента.

— При всем моем уважении к Лейле, вам не кажется, что это нарушает установленные правила? — спросил Болдуин. — Мы все признательны ей за то, что она сделала в Лондоне, но…

— Нет, Дэвид, мы никоим образом не нарушаем правила, — перебил его Спайро. — Вовсе нет. Напротив, это большая честь для нашего управления.

— Это честь для всех нас, — поддержал его Джонсон, стараясь разрядить обстановку. — Президент желает лично поблагодарить Лейлу за хорошую работу, которую она проделала в Лондоне. Наша служба также благодарна ей. — В зале снова раздались аплодисменты. — Ни для кого не секрет, что мы все в долгу у Лейлы. И ни для кого не секрет, как порой нелегко нам в этом признаваться. Однако, по правде говоря, мы надеемся, что на этот раз Лейле не придется проявлять героизм.

Глава 43

Похожие на пещеры хижины чем-то напоминали Марчанту Тора-Бора. Он никогда не бывал в Афганистане, но видел снятые со спутника фотографии тех мест, где Усама бен Ладен скрывался от американцев. Деревянные хибары были врыты в углубления, проделанные в красной почве на склоне холма Конкан. Домик, в котором он находился, внутри был не меньше двадцати футов в длину, но снаружи он казался крошечной лачугой. Здесь не было никого, кроме Салима Дхара, который с бодрым видом заваривал на маленькой газовой плитке кардамоновый чай с молоком. На улице около двери на пластиковом стуле сидел и курил сигарету охранник. На коленях у него лежал автомат Калашникова.

— У нас с вами много общего, — сказал Дхар на великолепном английском.

— Только я предпочитаю добавлять молоко в готовый чай, а вы завариваете его вместе с чаем, добавив еще пару килограммов сахара.

— Интересно, у кого из нас зубы здоровее? — спросил Дхар, поворачиваясь к Марчанту. В руке он держал стакан из нержавеющей стали, до краев наполненный чаем. У него была ослепительная белоснежная улыбка.

Марчант никак не мог понять, почему Дхар оказал ему столь теплый прием. Еще во время своего пребывания в Африке он привык к гостеприимству врагов, когда враждующие стороны устраивали короткое перемирие и делили трапезу за одним столом, а затем начиналась бойня. Но здесь было нечто иное, и Марчант никак не мог понять, что именно.