Зеро

— Мои люди уже позвонили вашей матери, — Масаси импровизировал на ходу. — Она была очень рада узнать, что с вами все в порядке.

— Я вам очень благодарна, но все-таки мне хотелось бы самой поговорить с мамой. Масаси быстро закивал.

— Конечно, конечно. Но сначала я прошу вас уделить мне несколько минут и ответить на два-три вопроса. Что написал вам отец? Это очень, очень важно.

Одри нахмурилась:

— Я не понимаю. Какое отношение имеет письмо моего отца к вам?

— Оно может вывести нас на его убийцу.

— Сомневаюсь, будет ли вам от него хоть какая-нибудь польза. Для меня то, что он написал, не имело никакого смысла. Я ничего не поняла.

Масаси едва сдерживал нетерпение.

— Может быть, я пойму больше.

— Хорошо, — помолчав, согласилась Одри, — я расскажу вам.

— Документ Катей! — воскликнула Элиан за спиной Майкла.

Майкл осторожно достал свиток и развернул его. Рукописный текст был составлен на кандзи. Майкл быстро пробежал его глазами. Он почувствовал, как кровь застыла в жилах. Этого не может быть, подумал Майкл, это манифест сумасшедших. Он не верил своим глазам, вчитываясь в строки документа. Это безумие, но безумие опасное, в любую минуту способное разрушить мир. Реальность превзошла все ожидания Майкла. Он нашел документ Катей и понял, в чем дело, почему за этой бумагой шла такая напряженная охота. В этом листке была вся суть Дзибана, план полного переустройства мира, вызов всему человечеству. Люди, написавшие его, настоящие безумцы, убеждался Майкл, читая план возрождения Японии, той Японии, которая должна завоевать мир.

Майкл читал манифест, вышедший из-под пера Кодзо Сийны. Манифест, направленный против наступления западной цивилизации, угрожающей разрушить традиции древней Японии. Традиции, которые давно уже стали душой и сердцем страны. Он вспомнил слова Элиан: «Дзибан добивается полной независимости Японии, независимости от нефтепроизводителей, но прежде всего независимости от Америки». В голове словно раздался предупреждающий звонок. Все эти слова, слова страшные и опасные, но реальные ли? Не пропустил ли он чего-нибудь, что может превратить этот манифест в реальность? Майкл еще раз прочитал документ. И вдруг он понял, понял и ужаснулся.

— Боже мой! — Голос его сорвался.

— Майкл?! Что там, Майкл?

Он быстро свернул свиток.

— Документ Катей — это не абстракция, не просто манифест Дзибана, — хрипло произнес Майкл. — Это очень гибкий документ, он может дополняться. — Он взглянул на нее. — Они хотят заполучить ядерное оружие. Конкретно здесь не говорится, но я понял. Они заключили сделку с русскими.

— Этого не может быть, Майкл, — сказала Элиан. Он кивнул.

— Может. Они безумны, Сийна и все остальные из Дзибана. Они способны на все.

— Там говорится, когда они надеются получить оружие?

— Нет. Но насколько я понимаю, это уже могло произойти.

Она в отчаянии посмотрела на Майкла. В этот миг в комнату вошел монах. Он выглядел встревоженным.

— Простите за вторжение, но в храме находятся люди, не позвонившие в колокольчик.

Его слова означали, что посторонние опасны.

— Вы знаете их? — спросил Майкл.

— Нет. Их четверо, — коротко ответил монах. Майкл уже спрятал свиток в шкатулку, закрыл крышку и обернул шкатулку белой тканью.

— Это люди якудзы? — спросила Элиан.

— Якудза здесь не имеет никакой власти. Но поторопитесь. Вам лучше уйти, в священном месте не должно вершиться насилие.

Майкл подхватил шкатулку, и они быстро вышли из комнаты. В главном святилище храма, где обычно царила тишина, сейчас раздавались резкие и настойчивые голоса. Они доносились с площадки у входа в храм.

— Братья попытаются убедить этих людей не врываться сюда, — сказал, обернувшись к Майклу, их проводник, — но боюсь, они потерпят неудачу. У этих людей нет сердца.

Он провел их через главную молельню. Здесь, в местах, обнесенных священным шнуром, обитал дух ками. Легкий ветерок шевелил бумажные и матерчатые полоски, привязанные к шнуру. За шнуром находился павильон, вход в который закрывали легкие, но плотные шторы. Монах свернул в узкий коридор, в конце которого он открыл дверь. Он уже собирался показать Майклу дорогу, когда заметил двух человек, которые, пригнувшись, бежали под дождем. Он быстро захлопнул дверь и повернулся к Майклу.

— Этот путь уже небезопасен. Следуйте за мной. Они вернулись в главную молельню. Голоса у входа стали резче и еще настырнее. Монах с беспокойством посмотрел в ту сторону. Затем, мгновение помедлив, он повернулся к шелковым шнурам.

— Сюда, — он указал на вход в павильон, задернутый белой тканью.

— Но это священное место, — возразил Майкл. — Там обитает дух ками.

Священник мягко улыбнулся.

— Жизнь тоже священна. Идите и спрячьтесь. Я попытаюсь помочь своему брату.

За занавеской в павильоне было прохладно и темно. Они вошли внутрь и остановились.

— Может быть, одному из нас стоит пробраться к машине, — прошептала Элиан. — Твой меч...

Майкл молча приложил палец к губам. Их окутала тишина. Они чувствовали себя как актеры перед поднятием занавеса в день премьеры. Молодые люди стояли в полумраке священного павильона и ощущали энергию обитающего здесь духа.

— Майкл, — снова шепнула Элиан, — позволь мне пойти. Он отрицательно покачал головой, но она уже скользнула к выходу. Майкл попытался удержать ее, но Элиан увернулась, и он остался один. Его охватило острое чувство одиночества, но уже мгновение спустя оно исчезло: Майкл ощутил присутствие ками. Духа Тсуйо.

—  «...Скажи Майклу, когда увидишь его, пусть вспоминает обо мне, особенно во время чаепития по-японски. И пусть пьет свой зеленый чай из моей фарфоровой чашки — она так ему нравилась. Это и правда необычайно ценная вещица. Еще у меня перед глазами отчего-то так и стоит то место, где вы с ним чуть не погибли. Увы, даже летом там не бывает ни одной цапли».

Одри замолчала. Она дословно процитировала загадочное письмо отца.

Масаси раздумывал над услышанным.

— Фарфоровая чашка. Вы помните ее?

— Конечно, — подтвердила Одри. — Отец привез ее из Японии.

Масаси быстро спросил:

— Недавно?

— Нет, много лет назад. Наверное, сразу после войны. Тогда это скорее всего не то, подумал Масаси.

— А то место, о котором он упоминает. Там, где вы с Майклом чуть не погибли. Это здесь, в Японии?

— Нет. Я здесь впервые. Это место в Штатах.

— Простите?

— В Америке.

— Чем оно примечательно для вашего отца?

— Полагаю, тем, что он сказал. — Она на мгновение задумалась. — Отец тогда страшно испугался. Был снегопад, и...

В этот миг дверь резко распахнулась, и в комнату влетел Каэру. Он был очень возбужден.

— В чем дело? — гневно спросил Масаси. Тон оябуна мгновенно отрезвил Каэру. Он поклонился и, отдышавшись, сказал:

— Прошу прощения, Масаси-сан, но прибыл посыльный с пакетом.

— Оставь меня, — все так же гневно произнес Масаси, — не видишь разве, что я занят?

— Простите, оябун, — испуганно сказал Каэру. — Я не посмел бы вам мешать, но дело крайне срочное. Посыльный настаивает на том, чтобы передать пакет лично вам в руки. Похоже, это действительно очень важно.

— Хорошо, — недовольно сказал Масаси. Он повернулся к Одри с извиняющейся улыбкой. — Я совсем ненадолго. Отдохните, а когда я вернусь, продолжим наш разговор.

— Хорошо. А как насчет телефона? Я хотела бы позвонить матери.

— Всему свое время, — весело ответил Масаси. — Я оставлю за дверью своего человека, чтобы вас никто не беспокоил.

— Но... — Одри замолчала, так и не успев ничего сказать. Масаси быстро вышел за дверь.

Она почувствовала, как слезы подступают к глазам. Ей не терпелось вырваться отсюда, вернуться домой, к маме, к Майклу. Майкл! Ты жив, Майкл?! Одри хотелось кричать.

Она постаралась взять себя в руки. Хватит себя жалеть, разнюнилась, немедленно прекрати. Одри подошла к двери и попыталась ее открыть. Дверь не подалась. Странно, подумала она и пожала плечами. Еще одна мера предосторожности? Странно, очень странно.