Сфера

— Нет, бессмертных не существует. Я прав, Бет?

— Собственно говоря, нет, — сказала Бет. — Некоторые земные существа практически бессмертны — бактерии и дрожжи, к примеру, способны существовать неограниченно долго.

— Дрожжи, — фыркнул Барнс. — Не о них речь.

— Бессмертными можно считать и вирусы.

— В самом деле? — этого Барнс не предусмотрел.

— Я думаю, действительность может превзойти все наши ожидания, сказал Гарри. — Ведь мы учитывали только трехмерных существ, живущих в трехмерной вселенной или, более точно, во вселенной, которую мы воспринимаем как трехмерную. Некоторые исследователи полагают, что она имеет девять-одиннадцать измерений, но шесть из них мы попросту не замечаем.

Барнс протер глаза.

— Следовательно, — продолжал Гарри, — чужой может оказаться многомерным существом и в нашем трехмерном зрении его может и не существовать по крайней мере частично. Рассмотрим простейший случай: существо четырехмерное, но мы видим какую-то часть, поскольку оно существует главным образом в четвертом измерении. Убить его будет нелегко… А если взять пятимерное…

— Постой, почему мне никто об этом не говорил?

— Мы думали, ты это знаешь, — сказал Гарри.

— Про пятимерных неуязвимых монстров? — Барнс покачал головой. Сфера может оказаться необычайно опасной. По существу, перед нами ящик Пандоры.

— Тонкое замечание.

— Хорошо, — сказал Барнс. — Что нас ждет в худшем случае?

— Это очевидно, — сказала Бет. — Оно ударит нас ниже пояса.

— В смысле?

— Яркий пример: вирус СПИД опасен не потому, что это новый вирус.

Каждую неделю мы открываем новые виды вирусов, и все они действуют по общему принципу: атакуют клетку и начинают бурно размножаться. Вирус СПИДа опасен тем, что нападает на иммунные клетки, которые защищают от самих вирусов, и разрушает наш защитный механизм.

— Ну хорошо, — сказал Барнс. — Если сфера таит в себе такое опасное существо, каким образом оно может навредить?

— Чужой может выделять при дыхании циановый газ, — сказала Бет.

— И быть радиоактивным, — предположил Гарри.

— Или разрушать мозговые волны, — сказал Норман, — и лишать нас способности мыслить.

— Выводить из строя сердечную деятельность, останавливать наши сердца, — сказала Бет.

— Оно может испускать вибрацию в резонанс нашей скелетной системе и разрушать наши кости, — Гарри улыбнулся. — Я скорее предпочел бы это.

— Какое великодушие, — сказала Бет. — Но чужой может навредить и косвенным путем, выделяя токсичные вещества, убивающие хлоропласты. Тогда растения не смогут перерабатывать солнечный свет и погибнут, а впоследствии на Земле вымрет все живое.

— Какой ужас, — воскликнул Барнс.

— Сначала я думал, что антропоморфная проблема вызвана недостатком воображения, — сказал Норман. — Человек — это человек, и все, что он знает, относится к нему самому. На самом же деле причина кроется в том, что мы ужасно болезненные создания и нам очень не по душе любое напоминание о том, как неустойчивы наши внутренние весы и кратковременно наше земное пребывание, как легко все может закончиться. И воображая, чужих мы не можем думать о той реальной угрозе, которую они могут представлять.

Наступила гнетущая тишина.

— Не стоит забывать и другое, — сказал Барнс. — Сфера может содержать величайшее благо — интересную информацию, поразительные идеи и технологию которые улучшат жизнь всего человечества.

— Хотя это может оказаться бесполезным, — заметил Гарри.

— Как это? — удивился Барнс.

— Скажем, чужие опередили нас на тысячелетие и мы для них все равно что средневековье. Предположим, мы заслали тебя в средневековую Европу с телевизором. Там же не найдется даже розетки!

— Весьма сожалею, но для меня это слишком большая ответственность, сказал капитан Барнс, медленно переводя взгляд с одного на другого. — Я не могу рисковать и должен поговорить с Вашингтоном.

— Тед не обрадуется, — заметил Гарри.

— Черт с этим Тедом! Я должен доложить Президенту и, пока не узнаю его решение, пресекаю любые попытки открыть сферу.

Когда Барнс объявил двухчасовой отдых, Гарри тут же ушел в спальный отсек. Бет заявила, что уходит спать, но вместе с Норманом осталась у мониторов Тины Чан, где имелись удобные кресла с высокими спинками. Бет вращалась в кресле, болтала ногами и завивала на висках небольшие локоны, уставившись в никуда.

Устала, подумал Норман, как и все мы. Затем он посмотрел на Тину, которая уверенно манипулировала мониторами, проверяла датчики и сменяла кассеты в видеоаппаратуре. В отсутствие Эдмундс она приглядывала и за ее записывающими устройствами. Тина Чан не выглядела утомленной, но ведь она не была внутри звездолета, который оставался для нее чистой абстракцией.

Тина не сталкивалась с реальностью новой обстановки и не пыталась осознать происходящее.

— Вы, кажется, устали, сэр, — сказала она.

— Да, все мы устали.

— Это все гелиевая атмосфера, — пояснила она.

Многовато одной психологии, подумал он.

— Здесь около тридцати атмосфер, и если бы мы дышали обычным воздухом, он бы превратился в почти жидкость, — пояснила она. Гелиево-кислородная смесь легче, но гораздо более вязкая. Вы не осознаете, но ваши легкие устают дышать.

— А вы совсем не устали.

— Я уже привыкла к подобной обстановке.

— Правда? И где же?

— Не имею права говорить, доктор Джонсон.

— На операциях ВМФ?

— Вам также не мешает вздремнуть, сэр, — улыбнулась Тина.

— Возможно.

Он вспомнил непривлекательность сырой постели и спустился в камбуз, надеясь встретить Леви и получить обещанный десерт. Леви там не оказалось, но зато нашелся кокосовый кекс. Норман отрезал кусок кекса, подошел к иллюминатору. Снаружи было темно, он видел только огни станции ГД-7 размещенной в нескольких дюжинах ярдов. Водолазы прибирались внутри, если еще не ушли на поверхность.

Он видел в толстом стекле собственное отражение, пожилое и утомленное лицо. Здесь не место для пятидесятитрехлетнего мужчины, подумал он.

Выглянув наружу, он увидел плывущие на расстоянии огни, затем желтую вспышку. Около ГД-7 остановилась мини-субмарина, а через пару секунд появилась другая и огни первой субмарины погасли. Через некоторое время вторая субмарина ушла, растворившись в темноте, первая осталась на месте.

Норман удивился, сознавая, впрочем, что это его не слишком обеспокоило. Он больше интересовался кексом и поэтому опустил глаза. С кексом было покончено, осталось лишь несколько крошек. Я устал, подумал он, я очень устал. Он вытянул ноги на кофейный столик и прислонился к прохладной обивке стены.

Должно быть, он слегка задремал — проснувшись в темноте, Норман не сразу вспомнил, где находится. Он пошевельнулся и тут включился свет. Он по-прежнему сидел в камбузе.

Барнс предупреждал, что электроника станции реагирует на присутствие человека. В частности, датчики прекращали регистрировать спящего и выключали свет. При пробуждении человек шевелился, и тогда включался свет.

Интересно, включится ли он при храпе, подумал он.

Подкрепиться еще немного? Норман встал и подошел к буфету. Кекса не было. Неужели он съел все до крошки? В этом он не был уверен.

— Сколько видеолент, — послышался голос Бет.

Норман оглянулся по сторонам.

— Мы записываем все, что происходит на борту станции, равно как и в звездолете… — послышался голос Тины. Установленный над его головой монитор показывал консоль связи. Тина и Бет уплетали кекс. Ага, подумал он, так вот кто все слопал.

— Каждые двенадцать часов мы переносим в субмарину отснятые видеокассеты, — сказала Тина.

— Зачем? — спросила Бет.

— В случае чего сработает автоматика и субмарина уйдет на поверхность.

— Я не подумала об этом, — сказала Бет. — А где Филдинг?

— Он бросил сферу и занялся рубкой пилота.

Тина куда-то пропала, Бет сидела спиной к монитору, а за ней отчетливо виднелась полированная поверхность сферы. Монитор показывает монитор, подумал он. Операторы, в конечном счете, проверят и этот материал.