Вирус

— Чтобы продемонстрировать.

— Что?

Мистер Черч секунду изучал меня.

— То, чего не должно случиться. Каково ваше мнение об агентах, с которыми вы сегодня познакомились?

Я пожал плечами.

— Несколько зажатые, никакого чувства юмора. Однако взяли они меня очень грамотно. Подошли прекрасно, никакой истерики, хорошие манеры.

— Могли бы вы сбежать?

— Не без труда. У них были пушки, у меня — нет.

— Могли бы вы сбежать? — На этот раз он повторил медленнее.

— Возможно.

— Мистер Леджер…

— Хорошо-хорошо, да. Я мог бы сбежать, если бы захотел.

— Каким образом?

— Не знаю, до этого дело не дошло.

Он, кажется, был удовлетворен ответом.

— Ваше похищение с пляжа планировалось как программа на будущее. Агенты Симчек, Эндрюс и Макнилл лучшие из лучших, они не допускают ошибок. Лучшие из тех, кого может предложить бюро.

— То есть… предполагается, что я должен быть поражен. Если бы я не считал, что ФБР — хороший шаг по карьерной лестнице, я не принял бы вашего предложения.

— Не моего предложения, мистер Леджер. Я не из бюро.

— Дайте-ка угадаю… Из ЦРУ?

Он продемонстрировал зубы. Должно быть, это обозначало улыбку.

— Следующая попытка.

— Внутренняя безопасность?

— Лига та, но другая команда.

— В таком случае нет смысла угадывать дальше. Это что, одно из формирований «мы такие секретные, что у нас даже нет названия»?

Черч вздохнул.

— Название у нас есть, просто оно функциональное и скучное.

— Можете мне сказать?

— Что, если я отвечу: «Да, но в таком случае я буду вынужден вас убить»?

— Я бы сказал тогда, чтобы меня отвезли обратно к моей машине, — когда он не шелохнулся, я прибавил: — Слушайте, я отслужил в армии четыре года, восемь в полиции Балтимора, последние полтора из которых просидел дурак дураком в вагончике шифровальщиков. Я знаю, что есть уровни и подуровни степени посвященности.

— И знаете, что я вам скажу, приятель: я не желаю быть посвященным. Если вам есть что сказать, выкладывайте, если нет — поцелуйте меня в зад.

— ОВН, — произнес он.

Я ждал.

— Отдел военных наук.

Я проглотил последний кусочек печенья.

— Никогда о таком не слышал.

— Разумеется, нет. — Насмешки в его тоне не прозвучало.

— Значит… все сводится к каким-нибудь пошлым «людям в черном»? Тонкие галстуки, черные костюмы и маленькая сверкающая штучка, которая сотрет из моей памяти эту ерунду?

Он едва заметно улыбнулся.

— Никаких «людей в черном», никаких разбившихся летающих тарелок и лучевых ружей. Название, как я сказал, функциональное. Отдел военных наук.

— Толпа чокнутых ученых, играющих в той же лиге, что и служба внутренней безопасности?

— Более или менее.

— Никаких инопланетян?

— Никаких инопланетян.

— Я уже больше не военный, мистер Черч.

— Гм.

— И я не ученый.

— Я знаю.

— Так почему же я здесь?

Черч рассматривал меня почти минуту.

— Для человека, который предположительно подвержен приступам гнева, вы не так-то легко злитесь, мистер Леджер. Большинство людей на нынешней стадии нашей беседы уже орали бы во весь голос.

— Если я стану орать, это поможет мне быстрее оказаться рядом со своей машиной?

— Не исключено. Однако вы не попросили нас позвонить вашему отцу. И не пригрозили мне, что он пустит в ход свои связи.

Я съел еще одно печенье. Он наблюдал, как я отдираю верхнюю половинку, а затем проследил до конца весь неспешный ритуал с «Орео». Когда я закончил, он пододвинул ко мне поближе стакан с водой.

— Мистер Леджер, причина, по которой я устроил вам сегодня встречу с агентами ФБР, в том, что я желаю знать: действительно ли вы хотите быть одним из них?

— В смысле?

— Когда вы задумываетесь о своем будущем, видите ли вы себя изучающим с серьезным видом банковские счета или просматривающим компьютерные записи в надежде прищучить раз в четыре месяца какого-нибудь нехорошего парня?

— Там платят лучше, чем копам.

— Но вы могли бы открыть школу карате и получать в три раза больше.

— Джиу-джитсу.

Черч улыбнулся так, будто заработал очко в свою пользу, и я понял, что он специально оговорился, чтобы я поправил его из тщеславия. Хитрый гад.

— Так вот, скажите откровенно, это тот тип агента, каким вы хотите стать?

— Если у вас имеется альтернативное предложение, перестаньте пудрить мне мозги и выкладывайте его.

— Что ж, справедливо, мистер Леджер, — он отхлебнул воды. — ОВН собирается предложить вам работу.

— Гм… с чего бы? Не военному? Не ученому?

— Это не имеет значения. Ученых у нас полно. Военными мы называемся только для пущей убедительности.

— Нет, работа будет связана с тем, что вы делаете хорошо. Расследования, задержания, время от времени вылазки вроде той, что была на складе.

— Вы федерал, значит, речь идет о борьбе с терроризмом?

Он откинулся на спинку стула и сложил на коленях свои большие руки.

— «Терроризм» — интересно звучит. Террор… — Он смаковал слово. — Мистер Леджер, мы сильно озабочены тем, чтобы остановить террор. Нашей стране угрожает нечто более серьезное, чем все, о чем до сих пор писали в газетах.

— «До сих пор».

— Мы — когда я говорю «мы», я имею в виду своих коллег из секретных агентств — предотвратили раз в пятьдесят больше опасных случаев, чем вы в силах поверить. Чем только нам не угрожали, начиная от чемоданчиков с ядерными бомбами до радикальных технологий биологического оружия.

— Ура нашей команде!

— Мы также работали над уточнением определения терроризма. Религиозный фундаментализм и политический идеализм на самом деле играют, в общем и целом, куда менее важную роль, чем большинство людей во всем мире — включая глав государств, дружеских и нет, — полагает. — Он на миг поднял на меня глаза. — Что, по-вашему, является самым значимым скрытым мотивом для всей этой международной возни, терроризма, войн, интолерантности… на данный момент?

Я пожал плечами.

— Спросите любого копа, и он вам ответит, — сказал я. — В конце концов, все сводится к деньгам.

Он ничего не ответил, но я почувствовал, как переменилось его отношение ко мне. Тень улыбки тронула его губы.

Я сказал:

— Мне кажется, мы находимся довольно далеко от Балтимора. Зачем вы привезли меня сюда? Что во мне такого особенного?

— О, не льстите себе, мистер Леджер, собеседование проходили и другие кандидаты.

— Ну и где же они все? Вы позволили им вернуться обратно на пляж?

— Нет, мистер Леджер, не совсем так. Они не прошли проверку.

— Мне не нравятся сомнительные формулировки.

— А я и не собирался сказать ничего приятного.

— И я полагаю, вы хотите, чтобы «проверку» следующим прошел я?

— Да.

— И как это будет происходить? Ментальные игры и психологические тесты?

— Нет, мы достаточно знаем о вас из текущих медицинских записей и заключений психологов, составленных за прошедшие пятнадцать лет. Нам известно, что за последние два года вы пережили тяжелые потери. Сначала от рака умерла ваша мать, затем девушка, с которой вы раньше встречались, совершила самоубийство. Когда вы с ней были еще подростками, на вас напали парни постарше, избили вас до полусмерти, а затем заставили смотреть, как они насилуют ее. В результате вы пережили период психической диссоциации. У вас бывают приступы ярости, и это является одной из причин, по которой вы регулярно посещаете специалиста. Полагаю, вы узнаёте лицо террора, когда сталкиваетесь с ним.

Наступил подходящий момент, чтобы продемонстрировать, как я впадаю в раж, однако именно этого он и ждал. Похвалив себя за догадливость, я сделал скучающую физиономию.

— Тут я должен оскорбиться из-за того, что вы копаетесь в моей личной жизни, и все такое?

— Это новый для вас мир, мистер Леджер. И мы делаем лишь то, что положено. Как бы резко все сказанное мной ни прозвучало. — В его тоне не было ни намека на извинение.