Карт-бланш

Он выстрелил в дерево, чтобы проверить отдачу. Приклад еле дернулся, следовательно, жизни «преступника» ничто не угрожало. Наверное, за такой спектакль парню прилично заплатят. Кто бы что ни говорил, а с подчиненными Хайдт обращается хорошо.

Догадка подтвердилась: Хайдт отсчитал бывшему «пленнику» несколько купюр, и тот похлопал Бонда по плечу:

— Спасибо, мистер. Ты хорошо стрелять. Точно куда нужно. Вот, смотри, прямо здесь! — Он стукнул себя в грудь. — Один человек стрелять сильно ниже — ты понимай куда. Ублюдок. Ой, больно, больно много дней. Жена тоже сильно сердиться.

На обратном пути все трое молчали, а за окном автомобиля сказочный сад сменила устрашающая «Улица забвения».

Данн остановился у главного здания, кивнул Бонду, затем обратился к шефу:

— Я поеду, встречу наших партнеров? Они прибывают в районе девятнадцати часов. Отвезу их и вернусь.

Значит, Данн с Хайдтом намерены работать до глубокой ночи. Облегчает ли это задачу разузнать о «Грин уэй» как можно больше? Ясно одно: в отдел разработок нужно пробраться прямо сейчас.

Данн свернул в сторону, Хайдт с Бондом вернулись в здание.

— Как насчет экскурсии по офису? Здесь потеплее, и чаек не так много.

Хайдт засмеялся:

— Тут нечего смотреть. Пойдем прямо в мой кабинет.

Даже присутствие владельца компании не избавило гостя от повторной проверки при входе. Впрочем, ингалятор снова не нашли.

В центральном коридоре на глаза Бонду вновь попалась табличка «Отдел разработок», и он шепнул:

— Не отказался бы от экскурсии в туалет.

— Туда, — махнул рукой Хайдт и достал телефон, собираясь кому-то звонить.

Бонд быстро зашагал по коридору. В пустом туалете он схватил большой ком бумажных полотенец и бросил его в унитаз, потом спустил воду — бумага прочно закупорила слив. Тогда он вернулся к двери и выглянул: поглощенный разговором Хайдт отвернулся. Камер Бонд в коридоре не заметил, поэтому пошел в другую сторону, на ходу продумывая оправдание. «Одна кабинка была занята, а во второй забился слив, вот я и пошел поискать другой туалет. Не хотел отрывать вас от разговора…»

Вполне правдоподобно.

Бонд припомнил, где видел нужную табличку, и прибавил шагу.

Отдел разработок

Вход воспрещен

Металлическая дверь закрывалась на кодовый замок, рядом с которым висел считыватель электронных карт. Бонд вытащил ингалятор и сделал несколько снимков, в том числе пару крупных планов панели кодового замка.

«Ну давайте же!» — мысленно обратился он к невидимым разработчикам. Не может быть, чтобы никто не собирался в туалет или за кофе в столовую.

Дверь так и не отворилась, и Бонд решил, что пора возвращаться к Хайдту. Резко повернувшись, он зашагал обратно по коридору. К счастью, владелец «Грин уэй» еще говорил по телефону и поднял глаза, когда Бонд уже миновал дверь туалета, как будто только что оттуда вышел.

Хайдт закончил разговор.

— Пойдемте, Джин.

Он провел гостя в большое помещение, где, по-видимому, не только работали, но и жили. Огромный стол был придвинут к панорамному окну, из которого открывался вид на всю мусорную империю. Сбоку виднелась спальня, и Бонд отметил, что постель в ней не убрана, однако Хайдт быстро закрыл дверь и жестом пригласил его в другой угол, к дивану с кофейным столиком.

— Выпьете?

— Скотч. Односолодовый.

— «Окентошен» подойдет?

Бонд знал эту винокурню, расположенную неподалеку от Глазго.

— Вполне. Воды чуть-чуть.

Хайдт щедрой рукой плеснул виски, добавил воды и протянул партнеру. Себе он налил «Констанции» — медвяно-сладкого южноафриканского вина, которое обожал Наполеон. Свергнутый император провел последние годы жизни в изгнании на острове Святой Елены, и это вино везли туда бочками. Именно его Наполеон пригубил перед смертью.

Мрачная комната изобиловала всякими древностями. Мэри Гуднайт обожала хвастаться удачными покупками на Портобелло-роуд, однако за экспонаты из этого кабинета там вряд ли дали бы хорошую цену: все они были какие-то потрепанные, поломанные и скособоченные. На стенах висели старые фотографии, картины и барельефы. На каменных плитах виднелись потускневшие изображения незнакомых Бонду античных богов и богинь.

Они отсалютовали друг другу бокалами. Хайдт с любовью обвел взглядом стены.

— Почти все предметы — из зданий, которые мы снесли. Для меня это как реликвии, как святые мощи. Мощами я, кстати, тоже интересуюсь. Мне нравится все старое, ненужное. Даже не знаю почему. Впрочем, мне плевать. По-моему, Джин, зря люди тратят время, выясняя, почему они такие, какие есть. Надо просто понять свою природу — и принять ее. Мне нравится разложение, распад — все то, что вгоняет других в ужас. — Он помолчал. — Хотите, расскажу, как я попал в этот бизнес? Весьма поучительная история.

— Конечно.

— Юность у меня была тяжелая. Впрочем, разве я один такой? В общем, за работу мне пришлось взяться смолоду, и так получилось, что попал я в фирму, занимавшуюся вывозом бытовых отходов. Словом, работал лондонским мусорщиком. И вот однажды сделали мы перекур чаю попить, а наш водитель и говорит: «Видите вон ту квартиру? Ее хозяин — из банды, что орудует в Клеркенвелле»…

Клеркенвелл… Пожалуй, главный очаг организованной преступности и самый успешный криминальный синдикат за всю историю Британии. Сейчас эту банду почти полностью разгромили, но прежде она двадцать лет хозяйничала в Айлингтоне и окрестностях. Ее членам приписывалось двадцать пять убийств.

Глаза Хайдта сверкали.

— Мне стало интересно. Мы допили чай и двинулись дальше, но мусор из этой квартиры я припрятал поблизости, а ночью вернулся, забрал его домой и там внимательно просмотрел. И так делал неделя за неделей. Я изучал каждое письмо, каждую жестянку, каждый счет и упаковку от презервативов. По большей части — впустую. Однажды мне попалась интересная записка: адрес в Ист-Энде и всего одно слово: «Здесь». Неспроста… Я тогда подрабатывал «кладоискателем». Выходишь вечером на пляж в Брайтоне или Истборне и ищешь в песке потерянные кольца и монеты. В ближайшие выходные, прихватив металлоискатель, я отправился по указанному в записке адресу. — Хайдт оживился, он наслаждался собственным рассказом. — Пистолет я отыскал за десять минут. Потом купил набор для снятия отпечатков. Я, конечно, не специалист, но вроде бы «пальчики» на записке и пистолете совпадали. Не знаю уж, что там было с этим пистолетом…

— Обычно оружие выбрасывают, если из него кого-то застрелили, не так ли?

— Именно. Я отправился к тому бандиту из Клеркенвелла и заявил, что пистолет вместе с запиской — у моего поверенного. Разумеется, никакого поверенного не существовало, но это сработало. Мол, если я не позвоню ему в течение часа, то все отправится в Скотленд-Ярд. Риск? Безусловно. Но тщательно рассчитанный. Бандит побледнел и спросил, чего я хочу. Я назвал цифру. Он заплатил наличными. Вскоре я основал собственную фирмочку по вывозу мусора — со временем из нее вырос «Грин уэй».

— Оригинальная «утилизация вторсырья».

— Вот именно. — Хайдт улыбнулся шутке, отхлебнул из бокала и бросил взгляд за окно. Вдали сияли огненные шары газовых факелов. — Знаете, какие три творения человеческих рук видно из космоса невооруженным взглядом? Великую китайскую стену, египетские пирамиды и старую свалку Фреш-Киллз в Нью-Джерси.

Этого Бонд не знал.

— Для меня отбросы не просто бизнес, а окно в наше общество. В наши души… — Хайдт подался вперед. — Понимаете, в жизни можно что-то получить просто так: в подарок или в наследство, по чьему-то небрежению, ошибке или лени, из жадности или по счастливой случайности — а вот выбросить просто так нельзя. Выбрасывают всегда с холодным расчетом.

Он отпил еще немного вина.

— Слышали про энтропию, Джин?

— Нет.

— В энтропии, — длинные желтоватые ногти Хайдта щелкнули, — суть мироустройства. Это стремление к хаосу и разложению: в физике, в обществе, в искусстве, в живых организмах — везде. Это путь к анархии. — Он улыбнулся. — Звучит пугающе? Вовсе нет. Энтропия — самое восхитительное, что есть в мире. Постигая истину — не ошибешься. А энтропия и есть истина.