Меч Гидеона

Вспышка молнии показала, что половина пути наверх осталась позади.

Не карабкаться дальше было невозможно: нельзя слишком долго задерживаться на гнилой ступеньке, к тому же необходимо прятаться за трубой от Кивающего Журавля.

— Кру! — крикнул тот снизу. — Это самоубийство!

— Для обоих! — отозвался Гидеон.

«Да, самоубийство, — подумал Кру. — Упадет труба или выстоит, спуститься по ступенькам я уже не смогу, так как сам слишком их повредил, да и Кивающий Журавль не выпустит меня из этой западни. А еще я безоружен. Когда доберусь до верхушки трубы, Кивающий Журавль без труда со мной расправится».

— Кру! Ты псих!

— Это точно!

От сильного порыва ветра труба затряслась от основания до верхушки, вниз обрушился новый камнепад. Гидеон прижался к трубе, чтобы его не ударило падающим кирпичом. Когда снова посмотрел вниз, Кивающего Журавля не было видно — наверное, он оказался на противоположной спирали лестницы. Молнии теперь сверкали почти без перерыва, обеспечивая постоянное освещение.

Гидеон посмотрел вверх. До верхушки совсем близко. Жерло трубы окружал узкий железный желоб, потерявший половину своих скоб и опасно перекошенный на одну сторону. Гидеон все поднимался, осторожно ставя ноги на ступеньки и крепко держась за перила.

Неожиданно для себя он очутился наверху, на обжигающем ветру, и пролез на железную платформу, которой заканчивалась лестница. Край трубы был обломан и походил на рот с недостающими черными зубами. Тяжелая решетка внутри трубы, когда-то не выпускавшая наружу пепел, имела две медные заслонки, которые были теперь распахнуты, как крылья огромной летучей мыши. Изнутри трубы доносился странный стон, словно издаваемый допотопным чудищем.

Деваться отсюда было некуда.

«Один из нас умрет на Харт-Айленд. Так ты спланировал, так тому и быть…»

ГЛАВА 69

— Долазился?..

Раньше Гидеон не считал Кивающего Журавля способным на сарказм. Снизу донесся смех.

«Что теперь?»

Гидеон залез на трубу без всякого плана в голове — просто спасался от Журавля. От порыва ветра труба закачалась, с края свалилось вниз несколько кирпичей. Если так пойдет дальше, она не выстоит и часа.

Внезапно Гидеона осенило. Он раскачал кирпич и стал ждать молнии. Она сверкнула под удар грома и осветила Журавля, цепляющегося за лестницу метров на пятнадцать ниже. Гидеон сбросил на него кирпич.

Противник ответил серией выстрелов, несколько раз продырявив платформу, где скорчился Гидеон, так что тот чуть не свалился вниз. Пальбу Кивающий Журавль сопровождал сатанинским хохотом.

Кидать в него кирпичи было бессмысленным занятием: в очках ночного видения Журавль легко от них уклонялся, тогда как Гидеону приходилось ждать для камнеметания молнии, да еще подвергаться опасности нарваться на пулю.

Ветер выл в распахнутых заслонках. Гидеон заглянул внутрь трубы, но, конечно, ничего не разглядел. Оттуда доносились непрерывные стоны. Ветер раскачивал трубу и платформу над лестницей. Падения оставалось ждать все меньше.

Падение…

Почему-то перед его мысленным взором появилась Орхидея: «Ты попал в беду? Почему не разрешаешь тебе помочь? Почему все время отталкиваешь?»

Он присмотрелся к системе заслонок. Сделанные из меди, они до сих пор находились в приличном состоянии. Длинный рычаг управлял приводами, поднимающими и опускающими полукруглые заслонки. Гидеон взялся за рычаг и потянул. Тяжелые заслонки загремели, задрожали, но не сдвинулись с места. Он дернул — снова ничего. Тогда, схватившись обеими руками за платформу, он лягнул рычаг ногой.

Рычаг приподнялся, заслонки упали с тяжелым ударом, от которого по всей трубе побежала волна дрожи. С верхушки упала сразу дюжина кирпичей.

— Что ты делаешь? — крикнул снизу Кивающий Журавль полным ужаса голосом.

Гидеон мрачно усмехнулся. Снова схватив рычаг, он, удерживаясь на платформе, налег на него всем телом и заставил заслонки опять открыться, как половинки разводного моста. Тяжелые колеса пришли в движение, вниз посыпались чешуйки меди.

Он потянул рычаг и уронил заслонки.

От их падения по телу трубы пробежала еще более сильная дрожь. Вся она отозвалась стоном, потрескиваниями сразу в десятках мест.

— Ты псих! — проорал Кивающий Журавль.

Вспышка молнии показала, что он подлез уже под самую платформу. До Гидеона доносилось его хриплое дыхание, железная лестница гудела от его шагов. Гидеон надеялся, что у Журавля не хватит храбрости подняться так высоко, тем не менее он это сделал. На пальцах правой руки Журавля сверкнули заостренные наперстки.

Гидеон опять распахнул заслонки.

— Прощайся! — крикнул он и снова уронил их с громовым гулом.

— Нет!

Он еще раз открыл заслонки, еще раз их уронил — и в этот раз труба покачнулась целиком, до самого основания. Где-то внизу раздался зловещий скрежет.

— Дурак!

При новой вспышке молнии Гидеон увидел Кивающего Журавля, цепляющегося за перила в двадцати футах от платформы. На его лице читался ужас, и он торопливо… спускался!

Гидеон разразился смехом безумца.

— Кто теперь дурак? — заорал он. — Я не боюсь умереть! Тебе надо было сторожить меня внизу!

И он еще раз громыхнул заслонками. Платформа заходила ходуном и резко накренилась, грозно скрежеща. Гидеон соскользнул на самый ее край, но удержался от падения, ухватившись за рычаг. Стучась оторвавшимися опорами о трубу, платформа моталась как живая, подхватывала ветер, как парус. Скрежет, окончательный разрыв, и платформа, вращаясь, понеслась вниз. Гидеон, болтая ногами над бездной, остался висеть на медном рычаге, торчащем из щербатой пасти трубы.

При новой вспышке молнии он увидел поспешно спускающегося вниз Журавля. Если он достигнет земли, Гидеон расстанется с надеждой на месть. Хотя какая месть, раз ему все равно не выжить?

Сам удивляясь, откуда берутся силы, он сделал мах ногами и уцепился ими за рычаг. По нему сумел доползти до жерла трубы и схватиться за решетку внутри. Она тоже качалась, ходила волнами, из трубы несся усиливающийся рокот. Там что-то происходило, и процесс, судя по грозному звуку, нарастал с каждой секундой. Гидеон еще раз громыхнул заслонками, пустив новую волну предсмертной дрожи по всей трубе.

Труба со странным, почти живым стоном накренилась в одну сторону, потом в другую, постояла прямо, словно в раздумье, а потом стала невыносимо медленно опускаться туда, куда ее гнул ветер.

На сей раз она не вернулась в вертикальное положение, а ускорила падение. Верхушка тряслась, грозя отвалиться.

— Не-е-ет! — раздался крик внизу.

Кирпичи посыпались вниз один за другим, камнепад превратился в лавину. Трубе настал конец, в этом не было сомнения. Вместе с ней погибнут они оба. Лишь бы смерть оказалась мгновенной!

Вспышка в небе — и Кивающего Журавля осветило, как прожектором. Он не преодолел еще и половины пути вниз.

— Это тебе за Орхидею, сволочь! — крикнул Гидеон в сомкнувшуюся тьму.

Падение трубы ускорялось. Следующая молния вполнеба озарила беснующуюся водную стихию. В этот момент Гидеон понял, что для него еще не все потеряно: труба кренилась в сторону моря.

В ушах у него все страшнее свистел ветер, а он, сидя верхом на рычаге, падал вместе с трубой. Став с трубой одним целым, он стонал предсмертным стоном вместе с ней. Свист ветра становился нестерпимым, прямо в лицо ревело приближающееся всеохватное море. При вспышках молнии он видел, как разбиваются при падении на землю нижние секторы трубы, как их окутывают клубы пыли, как рыхлая полоса каменной трухи ползет к морю. Перед самым падением в волны Гидеон собрался с духом и, прежде чем верхушка ухнула в воду, совершил далекий прыжок и в нем сгруппировался, подтянул живот, напряг мышцы рук и постарался врезаться в воду вертикально, «солдатиком».

Удар о воду был чудовищным, он сразу ушел на глубину. Раскинул ноги и руки, чтобы замедлить и остановить погружение, а потом устремился вверх, отчаянно гребя в холодной воде. Но как ни старался, до поверхности было слишком далеко.