Страница 4 из 21
Он сидел, низко склонив голову, и молчал. Шея у него блестела от пота. Жанна видела, как дрожат его плечи. Она и сама дрожала в мокрой от пота блузке. Началась настоящая битва.
— Перрейя, вы будете гнить в тюрьме по меньшей мере пять лет. Вам известно, как там обходятся с убийцами детишек?
— Но я не…
— Какая разница! Поползут слухи, и вас будут считать педофилом. Так кто стоит за акционерными обществами?
Он почесал затылок.
— Я их не знаю.
— Когда запахло жареным, вы наверняка сообщили об этом тем, кто принимает решения.
— Я послал мейлы.
— Кому?
— В офис. Гражданского товарищества недвижимости. «FIMA».
— Значит, вам ответили. Ответы не были подписаны?
— Нет. Это административный совет. Они не хотели ничего предпринимать, и точка.
— И вы их не предостерегли? Не попытались связаться напрямую?
Перрейя втянул голову в плечи и ничего не ответил.
Жанна вынула протокол:
— Знаете, что это такое?
— Нет.
— Показания вашего секретаря Сильвии Денуа.
Перрейя отшатнулся. Жанна продолжала:
— Она помнит, что семнадцатого июля две тысячи третьего года вы ездили в дом шесть по проспекту Жоржа Клемансо с владельцем здания.
— Она ошибается.
— Перрейя, вы пользуетесь услугами такси компании «G7». И имеете абонемент, именуемый «Клоб афер». Все ваши поездки остаются в памяти компьютера. Мне продолжать?
Он промолчал.
— Семнадцатого июля две тысячи третьего года вы заказали такси — светло-серый «мерседес» с номерными знаками 345 DSM 75. За два дня до этого вы получили первое экспертное заключение. И решили убедиться сами, насколько все серьезно. Оценить состояние здоровья жильцов. Предстоящий ремонт.
Перрейя то и дело затравленно поглядывал на Жанну.
— По сведениям компании «G7», сначала вы заезжали на проспект Марсо в дом сорок пять.
— Я уже не помню.
— Дом сорок пять по проспекту Марсо — адрес гражданского товарищества недвижимости «FIMA». Можно предположить, что вы заезжали к владельцу общества. Шофер ждал вас двадцать минут. Очевидно, все это время вы убеждали владельца в серьезности ситуации, чтобы он согласился поехать с вами. Так за кем вы заезжали в тот день? Кого вы покрываете, месье Перрейя?
— Я не вправе называть имена. Профессиональная тайна.
Жанна стукнула по столу:
— Чепуха! Вы не врач и не адвокат. Кто владелец «FIMA»? За кем вы заезжали, черт побери?
Перрейя замкнулся в молчании. Несмотря на дорогой костюм, он выглядел помятым.
— Дюнан, — прошептал он наконец. — Его зовут Мишель Дюнан. Он — владелец контрольного пакета акций по крайней мере двух из трех фирм, которым принадлежит дом. На самом деле он и есть его настоящий владелец.
Жанна сделала знак секретарше Клер. Пора записывать: начинается дача показаний.
— В тот день он ездил вместе с вами?
— Еще бы, когда заварилась такая каша!
Она представляла себе, как это было. Июль 2003 года. Вовсю палило солнце. Словно сегодня. Оба бизнесмена потели в своих костюмчиках от «Хьюго Босс», опасаясь, что проклятые негры помешают их покою, успеху, темным делишкам…
— Дюнан так и не принял никакого решения? Не мог же он сидеть сложа руки.
— А он и не сидел.
— В каком смысле?
Свидетель все еще колебался. Жанна настаивала:
— У меня нет ни одного документа, подтверждающего, что в то время были приняты хоть какие-то меры.
Перрейя молчал. Несмотря на внушительную фигуру, теперь он казался едва ли не коротышкой.
— Это все из-за Тины, — выдавил он наконец.
— Кто такая Тина?
— Старшая дочь Ассалихов. Ей тогда было восемнадцать.
— Не понимаю.
Жанна чувствовала, что вот-вот она узнает нечто важное. Наклонившись над столом, она уже не так сухо произнесла:
— Месье Перрейя, при чем тут Тина Ассалих?
— Дюнан на нее запал. — Он промокнул лоб рукавом и продолжал: — Словом, хотел ее поиметь.
— Не понимаю, при чем тут работы по санации?
— Это был шантаж.
— Шантаж?
— Тина не уступала. И он хотел… Обещал начать ремонт, если она согласится.
У Жанны перехватило дыхание. Значит, был мотив. Она убедилась, что Клер все записывает. В комнате стояло настоящее пекло.
— И она уступила? — Собственный голос показался ей невыразительным.
Его глаза загорелись мрачным пламенем:
— Ремонт ведь так и не сделали, верно?
Жанна не ответила. Мотив. Умышленное убийство.
— Когда он познакомился с Тиной?
— В тот день. В две тысячи третьем.
Выходит, многих отравлений можно было избежать. Хотя бы вовремя начать лечение. Низость владельца не удивляла Жанну. Она и не такое повидала. Скорее ее удивляло то, что девушка не уступила. На кону было здоровье ее братьев, сестер, других ребятишек, живших в том доме.
— А Тина понимала последствия своего отказа?
— Конечно. Но она ни за что бы не уступила. Я так и сказал Дюнану.
— Почему?
— Она из племени тубу. А у них очень суровые нравы. На родине их женщины носят под мышкой нож. Во время войны они разводятся с мужьями, если тех ранят в спину. Так что можете себе представить.
Жанна наклонила голову. Опрашивая свидетелей, она всегда делала записи. Сейчас строчки плясали у нее перед глазами. Надо было продолжать. Распутать весь клубок. Отыскать эту Тину Ассалих. И разоблачить настоящего негодяя — Дюнана.
— Так что, посадите вы меня или нет?
Она подняла глаза. Он выглядел раздавленным. Уничтоженным. Жалким. Только и думает, что о своей злосчастной шкуре, семье, комфорте. От омерзения ее затошнило. В такие минуты она, как всегда во время депрессии, уже ни во что не верила. Жизнь теряла всякий смысл…
— Нет, — произнесла она не раздумывая. — Я не стану предъявлять вам обвинение. Несмотря на серьезные и последовательные доказательства вины. Учту ваше… добровольное признание. Подпишите показания и убирайтесь отсюда.
Набранные Клер странички уже выползали из принтера. Жан-Ив Перрейя встал. Расписался. Жанна взглянула на разложенные на столе фотографии. Детишки под капельницей. Мальчик с кислородной маской. Черное тельце, готовое к вскрытию. Она убрала снимки в крафтовый конверт. Сунула все в папку и отложила вправо. Следующий.
И так каждый день. При этом они с Клер пытались вести нормальную жизнь, думать о повседневных делах, видеть человечество хотя бы в сером цвете. До очередного ужаса. До следующего кошмара.
Жанна взглянула на часы. Одиннадцать. Она порылась в сумке, вытащила мобильный. Наверняка Тома ей звонил. Чтобы извиниться. Объясниться. Предложить встретиться в другой день… Но сообщения не было. Она разрыдалась.
Клер бросилась к ней, протягивая бумажные платки.
— Не стоит так убиваться, — сказала она, неправильно истолковав ее слезы. — Мы и не такое видели.
Жанна кивнула. Sunt lacrimae rerum. [6]«Есть слезы для бед». Как говаривал ее наставник Эмманюэль Обюсон.
— Вам пора, — напомнила секретарша. — У вас еще заседание.
— А после? Обед?
— Да. С Франсуа Тэном. В «Заводе». В час дня.
— Черт.
Клер сжала ее плечо:
— Вы всегда так говорите. А в полчетвертого возвращаетесь сытая и довольная.
4
— Ну что, прочитала?
Жанна оглянулась на зов. Половина первого. Она направлялась к выходу, мечтая о прохладном душе и кляня скупердяйство судебного ведомства: кондиционеры вечно работали с перебоями.
За ней шел Стефан Рейнхар. Тот самый, который вчера вечером всучил ей какое-то темное дело. В льняной рубашке он выглядел помятым, как обычно. И как обычно, сексуальным.
— Так ты прочитала?
— Я ничего не поняла, — призналась она, продолжив путь.
— Но ты усекла, что дело пахнет жареным?
— Факты между собой никак не связаны. Да еще этот анонимный донос… Надо разобраться, что их объединяет.
— Как раз это от тебя и требуется.
6
Вергилий. Энеида, I, 461–462.