Страница 68 из 102
— Пока нет, — ответила Афра. — Но в такое время легко можно спиться!
Леонардо испытующе поглядел на Афру.
— Дайте я угадаю: вовсе не страх чумы гложет вас. Скорее дело в мужчине. Или?..
Афра не испытывала ни малейшего желания рассказывать Леонардо о своей жизни, хотя чужие люди — не самые худшие советчики. Но внезапно ей пришла в голову мысль о том, что можно использовать хозяина в своих целях. Поэтому она скорчила рожицу страдалицы и ответила:
— Да, мужчина! — И при этом сделала из бутылки огромный глоток.
Леонардо сочувственно кивнул.
А Афра продолжала:
— Где бы вы искали сейчас страсбургского купца, который должен быть в этом городе?
— В «Фондако деи Тедеши», — последовал ожидаемый ответ.
— Там я уже искала. К сожалению, его там нет.
— Ваш муж или любовник? — лукаво усмехнулся Леонардо. И, поскольку Афра не ответила, он поспешил добавить: — Простите мое любопытство, синьора. Но если кто-то следует за мужчиной из Страсбурга в Венецию, то речь может идти только о любовнике.
— У вас больше нет идей? — с надеждой спросила Афра. — Я имею в виду, где еще его можно поискать?
Леонардо задумчиво почесал подбородок. Как и все венецианцы, он был прекрасным актером и умел сделать пьесу даже из обычного разговора.
— Вы уже искали на Лацаретто Веччио, маленьком острове на юге лагуны, неподалеку от Сан-Лаццаро?
— Сан-Лаццаро?
— У нас, венецианцев, для любого дела есть свой остров. Сан-Лаццаро — это заведение для душевнобольных. Честно говоря, его постоянно переносят. Что в этом городе совершенно неудивительно. А что касается Лацаретто Веччио, небольшого островка, его даже видно, о, это долгая история. Там был приют для пилигримов, идущих в Иерусалим, а также оружейный склад. Сейчас там карантинная станция и госпиталь для иностранцев.
— То есть чужестранца, заболевшего чумой, не кладут в Санта Кроссе или Кастелло?
— Именно так, синьора. В этом венецианцы солидарны. По крайней мере, умирая, они хотят быть исключительно среди своих. А все иностранцы, которые за последние две недели, несмотря на запрет, все же пробрались в Венецию, отправляются на остров Лацаретто Веччио. Вы давно уже в Венеции?
— Добрых три недели, — солгала Афра, готовая к этому вопросу. — У меня была комната в Каннарегио.
Леонардо удовлетворенно кивнул. Наконец он сказал:
— Так ваш суп окончательно остынет, синьора.
Всю ночь Афре не давала покоя мысль о том, что молодой Мельбрюге может находиться на острове Лацаретто. Казалось, Леонардо прочел ее мысли, так как за завтраком предложил отвезти Афру на лодке на остров Лацаретто Веччио. Сам он не хотел даже ступать на Остров Проклятых, но согласился постоять возле него на якоре, пока Афра не выяснит все, что нужно.
События последних недель подогрели недоверие Афры к людям, которые относились к ней доброжелательно. Но не успела она ничего возразить на предложение хозяина, как Леонардо, заметив ее колебания, спросил:
— Вы ведь не возражаете, синьора?
— Нет, конечно, — неуверенно пробормотала Афра.
— Ну, тогда чего мы ждем?
Афра думала, что, конечно же, искать Гереона Мельбрюге на Лацаретто Веччио — единственная возможность его найти. Разыскать его где-то в другом месте можно только по чистой случайности.
Со стороны канала, куда вел черный ход, на волнах плескалась обычная барка, не роскошная гондола с фигурой на длинном носу, символизировавшей шесть частей города Венеции, нет, простая узкая лодка, служившая в основном для того, чтобы перевозить ежедневно нужные вещи.
Днем должен был быть шторм, и Леонардо приходилось бороться со встречным северным ветром. Неподалеку от арсеналов на якоре стоял парусник хозяина постоялого двора. У состоятельного венецианца была не только собственная баржа, но и парусник, на котором можно было в любое время добраться до материка.
Афра, привыкшая только к водам Рейна и Дуная, поначалу испугалась, когда увидела пену на волнах, гонимых сильным ветром. Но Леонардо попытался ее успокоить, говоря, что северный ветер — это как раз хорошо и облегчит приближение к Лацаретто Веччио.
Они быстро миновали узкий пролив между восточной частью Венеции и садовыми островами, когда северный ветер внезапно стих. Только изредка проглядывало солнце через низкие тяжелые темные тучи. Леонардо, который спокойно вел скрипящую лодку по бушевавшей лагуне, был недоволен развитием событий и сердито ворчал.
Когда они медленно приблизились к цели, с колокольни церкви, стоявшей на острове, послышался похоронный перезвон. В небо поднялся столб черного дыма. Остров напоминал крепость. Единственный выход к морю был через построенный прямо на воде портал.
У входа уже стояли на якоре другие корабли. Они привозили на носилках раненых. Отводя парусник на стоянку, Леонардо вынул из кармана пропитанный уксусом платок, прижал его ко рту, а узлы завязал на затылке. Второй платок он подал Афре:
— Пахнет не очень хорошо, но, говорят, защищает от чумы.
От корабельной качки и кислого запаха, исходившего от платка, Афру едва не стошнило. И когда Леонардо наконец поставил парусник на якорь и позволил Афре сойти на берег, она испытала огромное облегчение.
— Удачи, — крикнул он ей вслед. Афра ненадолго обернулась, потом поднялась по каменной лестнице и скрылась из виду.
В пустом холле Лацаретто ей в нос ударил сладковатый запах. Маленькие окна практически не давали света. Справа и слева были две деревянные двери, оббитые железом. У стены напротив входа стоял длинный узкий стол из темного дерева. Он был разделен в длину невысокой стенкой, за которой, скрючившись, сидели три жуткого вида фигуры. На всех были черные широкие плащи с капюшонами. Лица их закрывали птичьи маски. Руки были в белых перчатках.
Афра обратилась к одному из них с вопросом, не появлялся ли на острове купец Гереон Мельбрюге. К ее огромному удивлению, человек-птица, за маской которого, как она подозревала, скрывался мужчина, ответил ей женским голосом. Но женщина, вероятно монахиня, только пожала плечами. Афра произнесла М-Е-ЛЬ-Б-Р-Ю-Г-Е по буквам, но это тоже не дало никакого результата. Наконец монахиня в маске протянула ей через перегородку список. Вверху было написано QUARANTENA, а под ним — длинный-длинный список иностранных имен.
Афра провела по списку пальцем. Имен было, должно быть, около двух сотен. Но Гереона Мельбрюге среди них не было. Афра разочарованно вздохнула и вернула список монахине. Она уже хотела уйти, когда женщина-птица, сидевшая на другом конце стола, сделала ей знак подойти поближе.
Монахиня протянула Афре еще один список. На нем было написано PESTILENZA. Словно в трансе, Афра читала имена. Их было еще больше, чем в первом списке, и больше половины из них были помечены крестом. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что он означает.
Так и не встретив имени Мельбрюге, Афра дочитала список до конца и вдруг остановилась. Сначала она подумала, что ошиблась или что сознание решило над ней подшутить. Но потом она прочла имя еще раз и еще — Гизела Кухлер, Страсбург.
Афра опустилась на стул. Указательным пальцем ткнула в имя Гизелы. Черная монахиня в маске повернулась к девушке. Было видно, как сверкают под маской ее глаза.
— Vosta sorella? [20]— высоким голосом спросила она.
Афра, не раздумывая, кивнула.
Монахиня сделала знак следовать за ней.
Они шли по какому-то бесконечному коридору. То тут, то там стояли курительные сосуды. Из них струился едкий дым. Пахло рыбьим жиром и протухшей рыбой, ко всему этому примешивался непонятный сладковатый запах, как от подгоревшего марципана.
Слева коридор оканчивался входом в зал. Вместо двери вход преграждала решетка. В лицо Афре ударил сквозняк. Ей стало дурно и страшно. Зачем она пошла за монахиней?
Та вынула ключ из-под черного плаща и открыла решетку. Молча втолкнула Афру в комнату. У лавки, покрытой грязной простыней, девушка остановилась. В ряд по обе стороны зала стояло около сотни таких лавок, отдаленных друг от друга всего на расстояние вытянутой руки.
20
Vosta sorella? — Ваша сестра? (итал.) (Примеч. авт.)