Двое одиноких

Рассказ старика закончился, Расти наконец-то расправилась с едой, и теперь Куинн с любопытством смотрел на девушку и ее спутника.

— Прошу нас извинить, — нарушил неловкую тишину Купер. — Мне хотелось бы осмотреть рану своей жены.

Эти два слова — «своей жены», которые, казалось, легко сорвались с губ Купера, отозвались в ушах Расти грубой фальшью. Девушка спрашивала себя, поверили ли Гавриловы в то, что они с Купером на самом деле были парой.

Куинн отнес грязные тарелки к раковине и накачал немного воды:

— Эй, Рубен, займись-ка хозяйством.

Парень явно собирался возразить, но отец метнул в него мрачный, не сулящий ничего хорошего взгляд. Гаврилов — старший зашаркал к двери, надел куртку и кепку, а потом, выйдя на крыльцо, принялся складывать дрова у стены хибары.

Расти наклонилась к Куперу, который уже стоял около нее на коленях.

— Что вы думаете?

— О ком?

— О них, — нетерпеливо отозвалась девушка.

Купер сжал пальцами низ ее слаксов и разрезал их ножом до колена.

— Зачем вы это делаете? — вмиг вспылила Расти. — Это моя последняя пара брюк. Вы все порвете в клочья, и у меня вообще не останется в запасе одежды!

Купер поднял голову и смерил девушку твердым взглядом:

— Может быть, вы предпочитаете снять брюки и выставить на обозрение Рубена то прозрачное нечто, отдаленно напоминающее трусы, которое на вас надето?

Девушка открыла рот, собираясь спорить, но быстро поняла, что нужных аргументов у нее нет. Раненая молчала, пока ее попутчик разворачивал повязку и проверял швы на ране. Он надеялся, что утомительная дорога к хижине не сказалась на состоянии ноги, однако пострадавшее место опять воспалилось. Лгать, уверяя Расти, что все в порядке, было бесполезно: она сморщилась от боли, когда Купер заматывал повязку, и, разумеется, все поняла.

— Болит?

— Да, немного, — призналась девушка.

— Старайтесь не тревожить ногу весь оставшийся день. Или сидите здесь, или ложитесь на подстилку, которую я сделаю

— Подстилку? А как насчет кровати? — Девушка посмотрела в глубь комнаты, туда, где у стены стояли две койки. — Вы не думаете, что Гавриловы предложат одну из них мне?

Купер лишь посмеялся в ответ:

— Уверен, Рубен только и мечтает о том, что бы вы присоединились к нему. Но если вы не хотите подцепить вшей, я бы посоветовал вам воздержаться от приглашения.

Расти выдернула ногу из рук Купера. Нет, этот несносный человек просто не умеет быть хорошим! Волею судеб они оказались товарищами, но определенно никогда не смогут стать настоящими друзьями

Глава 5

Казалось, этот нелегкий день будет длиться вечно, и время идти ко сну не наступит никогда. Вечером спутники вновь разделили нехитрую трапезу с Гавриловыми. Обсуждение грядущего похода к спасительной реке, начавшееся во время ужина, затянулось надолго.

— Здесь нет дороги, которая напрямую вывела бы вас кМаккензи. Местность тут скалистая, так что добираться придется весь день, — сказал Куинн.

— Мы уйдем, как только будет достаточно светло. — Купер не упускал Расти из вида, его острый глаз внимательно следил за ней весь день. Сейчас, когда девушка сидела на стуле с прямой спинкой, Купер устроился рядом на полу, рукой по-хозяйски касаясь ее бедра. — Нам не придется тащить все эти вещи, возьмем только самое необходимое.

— А как насчет женщины? — осведомился Куинн.

Расти кожей почувствовала, как напряглись бицепсы ее компаньона.

— А что с ней не так?

— Она будет нас задерживать.

— Папа, я останусь с ней здесь, — благородно предложил Рубен.

— Нет. — Купер отреагировал резко и остро, словно вонзил в кожу собеседника булавку. — Она пойдет. И мне плевать, надолго ли затянется наше путешествие.

— Мы вас понимаем. — Куинн пожал плечами своим характерным жестом. — Просто я подумал, что вы спешите связаться со своими друзьями и родными. Они, должно быть, с ума сходят от волнения.

Расти взглянула сверху вниз на макушку своего напарника:

— Купер? — Он оглянулся. — Я не против остаться тут одна. Если без меня и моей хромающей ноги вы быстро одолеете путь, в этом есть смысл, не так ли? Как только доберетесь до телефона, сразу позвоните моему отцу. Он направит кого-нибудь, чтобы забрать меня отсюда. Так что все наши мучения могут закончиться уже завтра ночью.

Купер оценил самопожертвование подруги ж» несчастью. Стоит ему настоять, и Расти обязательно двинется в путь, стоически перенося все трудности. Но ей было бы нелегко пройти пятнадцать миль по скалистой заросшей земле даже в здоровом состоянии, а что уж говорить теперь… Сама того не желая, несчастная станет причиной бесконечных остановок в пути, и в итоге им придется разбивать лагерь на открытом воздухе на ночь.

И все же, сказать по чести, Куперу очень не хотелось разлучаться с девушкой. И не важно, что его напарница была из породы столь презираемых им вздорных дамочек, главное, она не могла защитить себя. В этих диких местах Расти оказалась беспомощной, словно бабочка.

Купер не отличался сентиментальностью, он убеждал сам себя, что сочувствует девушке только потому, что ей удалось выжить в невероятно сложных обстоятельствах. Ветеран Вьетнама никогда не простил бы себе, если бы с Расти что-то случилось сейчас, когда спасение перестало маячить вдали несбыточной мечтой.

Рука Купера обняла колено «жены», словно пытаясь защитить ее.

— Давайте подождем до утра и посмотрим, как вы будете себя чувствовать.

Мучительно протянулись еще несколько часов. Расти оставалось только удивляться, как Гавриловы не обезумели от тоски в этой глуши. Здесь было решительно нечего делать: нечего читать, нечего слушать, не на что смотреть — разве что только друг на друга. Когда компании стало совсем скучно, все дружно уставились на шипящую керосиновую лампу, испускавшую больше вонючей копоти, чем света

Вполне можно было ожидать, что эти отшельники забросают новых знакомых массой вопросов о внешнем мире, но Гавриловы демонстрировали полное равнодушие ко всему, что происходило за пределами их хибары.

Чувствуя себя последней грязнулей, Расти робко попросила умыться. Спотыкаясь на ровном месте длинными ногами, Рубен принес миску и случайно выплеснул часть воды на ее колени.

Закатав рукава свитера до локтей, Расти вымыла лицо и руки куском мыла, который Купер разрешил взять с места крушения. Как же приятно было набирать прохладную воду в ладони и протирать ею разгоряченное лицо! Расти так хотелось растянуть удовольствие, но, увы, три пары глаз слишком внимательно следили за каждым ее движением. Купер пихнул в мокрые руки «супруги» одну из своих футболок, и та тщательно вытерла влажную кожу.

Отыскав в вещах щетку для волос, она попыталась расчесать свои локоны, которые не только загрязнились, как никогда в ее жизни, но и сильно спутались. Расти только начала распутывать колтуны, а Купер уже вырвал щетку из ее рук, скомандовав:

— Довольно.

Возмущенная девушка уже приготовилась возразить, но, взглянув на каменное лицо попутчика, замерла на полуслове. Весь день он вел себя странно — даже более чем обычно. Расти уже собиралась спросить, что, черт возьми, не так с этим Купером, почему он так обеспокоен, но благоразумно решила, что сейчас не самое подходящее время для споров.

Впрочем, она все же выказала свое раздражение, сердито выхватив у компаньона расческу и затолкав ее в свой драгоценный несессер с туалетными принадлежностями. Только эти вещи и напоминали теперь о том, что мир горячей воды, бальзамов для волос, кремов, духов, пены для ванн и лосьонов для рук все же существует на самом деле.

Наконец, странная компания угомонилась и улеглась спать. Расти вновь оказалась рядом с Купером, точно так же, как это было в две прошлые ночи. Она лежала лицом к огню, свернувшись калачиком, держа травмированную ногу выше здоровой. Под бывшей принцессой из Беверли — Хиллз теперь было убогое ложе, сделанное ее компаньоном из захваченных с собой шкур. Купер вежливо отказался от постельного белья, которое предложил им Куинн.